Ради любви и чести (ЛП) - Хедланд Джоди. Страница 10

меня были длительные дискуссии на каждую из этих тем, и я чувствую, что

любые дальнейшие разговоры об этом будут опасны для моего здоровья.

Впрочем, я могу поддержать короткий разговор о процессе первичной

ферментации, если вы так уж хотите.

Я смотрел на нее, совершенно потеряв дар речи. Если не считать

искорки в глазах, выражение ее лица оставалось серьезным.

– Кроме этих двух тем, – продолжала она, – у вас мало шансов

наскучить мне.

– Спасибо за своевременное предупреждение, – наконец сказал я. – Как

бы мне ни хотелось обсудить гнездовые привычки крачек, я постараюсь

воздержаться.

Ее улыбка, вырвавшись на свободу и осветив лицо, сделала его почти

красивым.

– Я предполагала, что будет трудно остаться в стороне от такой

экзотической темы, поэтому я ценю ваши усилия.

– Я к вашим услугам, миледи. – Мне понравилась ее остроумность, и я

понял, что готов принять вызов и присоединиться к ее шуткам. – Возможно, вы предпочтете послушать мой монолог об архитектурных недостатках

фундамента замка в нормандском стиле.

– Звучит невероятно увлекательно.

– Или мы могли бы обсудить древние попытки сделать золото путем

соединения киновари, серы, сульфида мышьяка, соли, мела и устричных

раковин. Знаете ли вы, что, когда эту смесь бросают на ртуть, она превращает

этот металл в золото?

Ее улыбка стала шире, явно одобряя мое продолжение разговора:

– Я полагаю, вы захотите показать мне то золото, которое сделали в

результате своей алхимии?

– Я был бы рад сделать это, но оно все еще находится в невидимом

состоянии.

Она рассмеялась, и этот чудесный звук согрел меня изнутри.

Напряжение, давившее на меня весь день, спало, и я расслабился. Возможно

провести время с этой женщиной на протяжении следующих нескольких

дней будет не так уж сложно, как я сначала предполагал.

Подошел слуга и налил нам в кубки подогретого пряного меда. Леди

Сабина отпила глоток и подержала жидкость во рту, пробуя ее на вкус, и

только потом проглотила. Она удовлетворенно хмыкнула, что меня

порадовало, так как сегодня по такому случаю я попросил кухарку

попробовать новый рецепт меда. Я тоже сделал глоток, наслаждаясь смесью

гвоздики и мускатного ореха. Специи были редкими и дорогими – роскошь, которой нам недолго осталось наслаждаться.

Если бы специи были наименьшим из того, что мы могли потерять, я

был бы счастлив. Но на карту поставлено гораздо больше, и не мог упустить

возможность решить все наши проблемы.

По мере того, как шел обед, я все больше радовался тому, как легко

мне было беседовать с леди Сабиной. Она могла говорить почти на любую

тему со знанием дела и разбираясь в деталях, часто лучше меня, что было

необычно, но определенно нравилось мне.

– Должен признаться, – сказал я после третьей перемены блюд: фрументы1, миног2 в остром соусе и желе в форме льва. – Я восхищаюсь

вашим жемчужным ожерельем. Его покрасили в голубой цвет просто

мастерски. Жемчуг кажется подлинным.

Она прикоснулась к драгоценности рукой в перчатке, которые не

снимала даже во время тех блюд, которые надо было есть руками.

1 Фрументы – был популярным блюдом в западноевропейской средневековой кухне. Это каша, толстое блюдо из вареного зерна – отсюда и его название, которое происходит от латинского слова

frumentum, «зерно». Обычно его готовили из треснувшей пшеницы, сваренной на молоке или бульоне, и он

был крестьянским основным продутом питания. Более роскошные рецепты включают яйца, миндаль, смородину, сахар, шафран и воду из цветков апельсина. Фрументы подавали с мясом как похлебку, традиционно с олениной. Также его часто использовали как утонченность, блюдо между блюдами на

банкете.

2 Минога – самая жирная из рыб и самая привередливая в приготовлении. Минога имеет

змеевидную форму, не покрыта чешуей, и у нее отсутствуют плавники, кости и привычные потроха.

– Они выглядят подлинными, потому что так и есть.

Моя рука замерла на полпути ко рту, желе в ложке задрожало. Я не мог

удержаться, чтобы не уставиться на жемчужины с открытым ртом:

– Вы не серьезно.

– Очень серьезна, – тихо сказала она.

– Настоящий голубой жемчуг?

– Настолько настоящий, насколько это возможно.

Бусины блестели на шее в свете мерцающих факелов, расставленных

вдоль стен. Мне захотелось протянуть руку и дотронуться до них. Но снова, как и во время обеда, я почувствовал на себе пытливый взгляд ее бабушки, следившей за каждым моим движением, испытывавшей меня и, в конечном

счете, определявшей мою судьбу. Если я дотронусь до них, бабушка

наверняка решит, что я подсчитываю их стоимость. Но меня больше

поразила их редкость и красота, чем денежная ценность, которая, вероятно, была астрономической.

Леди Сабина держала в руках кубок, поворачивая его туда-сюда за

ножку:

– Теперь я думаю, что не должна была надевать такое роскошное

украшение на ужин. Должно быть, это выглядит так, будто я выставляю

напоказ свое богатство…

Ее откровенность застала меня врасплох:

– Не беспокойтесь, миледи.

– Просто я не смогла устоять, когда бабушка достала их сегодня

вечером и подарила мне. Они загипнотизировали меня.

– Не думайте об этом. – Успокаивал я ее. – Мне доставляет огромное

удовольствие видеть нечто столь редкое и прекрасное.

Но любуясь ожерельем, я не мог не задаться вопросом: не нарочно ли

леди Шерборн подарила леди Сабине голубые жемчужины сегодня вечером, чтобы продемонстрировать свое богатство, намекая и на все остальное, которое вскоре может стать моим, если я завоюю сердце леди Сабины? Я

чуть не расхохотался от этой мысли. Леди Шерборн не нужно было

уговаривать меня жениться на леди Сабине. Я уже был в отчаянии, гадая

достанутся ли мне голубые жемчужины, как часть сделки или нет. Если

только у леди Шерборн нет опасения, что я не захочу жениться на леди

Сабине. Но почему она беспокоиться об этом? Леди Сабина, возможно, и не

была восхитительной красавицей, но очень приятная. Наверняка у нее были

предложения руки и сердца от, интересующихся ею, аристократов. Если

кому-то и нужно было беспокоиться о том, будет ли эта договоренность

выполнена, и как произвести впечатление, то только мне.

И мой разум лихорадочно искал способ произвести впечатление на

леди Сабину. Но у меня было так мало тем, на которые я мог поговорить.

Моя внешность ее тоже не сильно впечатлила. А что еще у меня было?

Я щелкнул пальцами от внезапной мысли и отодвинулся от стола:

– Пойдемте, – сказал я, вставая и протягивая ей руку. – Если вы любите

редкие драгоценности, то у меня есть что вам показать.

Она практически вскочила на ноги, ее глаза расширились от

нетерпения:

– Ну если вы настаиваете.

Я подставил ей согнутую руку:

– Тогда я категорически настаиваю.

Она вложила ладонь в сгиб моего локтя:

– Как видите, меня очень трудно уговорить.

– Да, в следующий раз я постараюсь просить подольше.

Ее губы изогнулись в довольной улыбке, и я не смог удержаться от

ответной. Прежде чем я успел подумать, что заставило меня улыбнуться, боковая дверь большого зала, ближайшая к кладовой, распахнулась.

– Где же она? – Послышался невнятный крик.

Мое сердце провалилось в бездну отчаяния. Олдрик. Я понял, что это

он, еще до того, как он вышел из темного коридора в освещенный большой

зал. Волосы – длинные и растрепанные, одежда – грязная и мятая, а лицо

испещрено пятнами, видневшимися из-под густой бороды и усов.

– Куда вы ее повели? – Снова закричал Олдрик, спотыкаясь в свежих

камышах.

Его голос эхом отразился от каменных стен, оборвав смех и разговоры