Константин Киба. Дилогия (СИ) - Ра Дмитрий. Страница 44

Шарюсь по тумбочкам, целенаправленно подставляюсь. Хм, похоже он ничего не может. Спрашиваю:

— Ну так что? Как скоро сюда наведаются твои дружки? Или ты тут один? — открываю очередную тумбочку, нахожу мышеловки, ловушку для мух. — А-а-а, понимаю. Мы бы в этой глуши еще долго ошивались, да? Ты бы говорил мне, что нужно залечь на дно, выждать, когда Георгий Александрович решит все дела? Угадал? Новый план такой? Хотели подружиться со мной и изолировать ценный источник информации от опасностей сурового мира?

Смотрю на доктора.

— Да не агонизируй ты глазами. Всего-то небольшой ожог водицей. Серьезно, ты мужчина или кто? Какие же вы тут все нежные.

Я обхожу весь дом, проверяю каждый угол. Не нахожу ничего, что могло бы быть похоже на камеру или прослушку. Хотя в этом я далеко не спец. Ну видимого ничего нет, да и ладно.

В одной из столешниц нахожу набор для шитья. Нитки, иголки. Во, подойдет.

Подхожу к доктору, достаю из его кармана телефон. Заблокирован… Но видно, что связи и правда нет. Раскладываю иглы на столе. Аккуратно, тютелька в тютельку. От маленькой до большой.

Доктор не с самыми счастливыми глазами наблюдает за процессом.

— Каждый промежуток времени ты должен передавать своим, что все в порядке, верно? И по прибытию сюда ты должен был это сделать. Вопрос — как? — машу телефоном перед его носом. — Связи-то нет.

Его глаза бегают. Туда-сюда. Зрачки задержались на окне дольше положенного. Встаю, подхожу к нему. Внимательно все осматриваю. Отрываю с корнем прогнивший подоконник. Ничего не нахожу. Странно. Слышу птиц… Открываю окно, высовываюсь:

— А, голубятник. Голубиной почтой значит. Ну, тут точно не зачастишь.

Возвращаюсь, предлагаю доктору:

— Чайку? Чего молчишь? Молчание — знак согласия.

Подхожу ближе, подставляю кружку над головой. Ну и глазища. Боится, значит. Понятно. Это тебе не филзели. Совершенно обычный мужик. Ну, может, чуть необычнее большинства.

— Да шучу я, чего ты так нервничаешь, — отхлебываю, сажусь рядом, втыкаю в ногу доктора иглу. Это не больно, но усиливает эффект паралича. — А теперь слушай, что я скажу…

И я рассказываю.

Когда пропали зубочистки после инцидента в кабинете заместителя директора, моя паранойя кольнула мозг в первый раз. Почему пропали только они? Ни телефон, ни ключи, ни целлофан от булки, в который были завернуты эти зубочистки. Словно их сперли целенаправленно или на всякий случай. Я немного напрягся, купил новые. Уже в маршрутке ожидал чего угодно. Думал, что меня скрутят стражи и отвезут куда подальше.

Но этого не случилось…

Георгий Александрович поверил моей решимости самоубиться.

Произошло другое. Автокатастрофа, стрельба и… я в больнице. Все очень похоже на проделки новой силы. И может быть я в это бы и поверил, если бы не несколько «но»…

Первое. Если бы в той потасовке победили стражи школы, то сейчас бы меня охраняли. Или, по крайней мере, сопроводили бы до больницы. Но доктор сообщил, что скорая привезла меня одного. Получается, стражи проиграли. Но если бы выиграли силачи, то вряд ли они бы отправили меня в больницу колоть магнезию в зад. И да, тяжело верится, что стражи и силачи просто перебили друг друга, а меня, единственного выжившего, отвезли в больницу. Но все же это вероятно.

Едем дальше…

Уже в фальшивой палате, за дверью, я слышал какую-то женщину. Она говорила, что мозг должен быть расслаблен. Несложно предположить для чего. Из меня хотели выудить информацию, не прибегая к пыткам. Интересное совпадение — филзели отказались от классического метода допроса. А ведь единственный, кто знает, что к пыткам я безразличен — Георгий Александрович.

Что значит «расслаблен мозг»? Как я понял, «пациент» должен сладко спать под какими-то препаратами, чувствуя себя в безопасности.

— Правильно же я говорю? — отпиваю чай большими глотками, смотрю на мужика. — Молчишь? Ну на добавки…

Выливаю чай ему на колени. Глаза доктора бешено вертятся, потом возмущенно замирают, смотрят на меня. Я улыбаюсь:

— Да остыл он, не нервничай. Я и так знаю, что прав.

Продолжаю рассказ.

А потом наступает момент истины! Доктор видит, что я вырвал из себя капельницу. Что же делать? Очевидно, что я все понял и только прикидываюсь дурачком. А значит ваш план по обдурению моей головы летит в бездну.

Что бы сделал я? Ну точно бы не стал рвать, метать и поднимать тревогу. Так они бы меня в состояние безопасности точно не ввели. Поэтому я бы прикинулся другом в рядах врагов. Как доктор и сделал.

И может я бы даже дал мизерную вероятность, что доктор и правда мой друг, если бы не очевидный прокол с его стороны.

— Серьезно, о чем ты думал? — смотрю я на мужика с мокрыми штанами. — Рассказывать перед всеми, что ваши наниматели силачи? Да на месте филзели я бы сразу же перерезал тебе глотку за болтливый язык. Для любого профессионала это самая страшная тайна. Мало того, не каждый исполнитель знает, кто его заказчик. Да любой идиот поймет, что это спектакль. Ради того, чтобы свалить все на силачей, если я вдруг не сплю. Понимаю, времени подумать у тебя не было, — иронично глажу доктора по русым волосам. — Наверное, для спонтанной импровизации все же неплохо.

После этого я понял, что провалился. Вы точно обо всем догадались, но продолжали дурить мне голову. Хоть дамочка и проверяла мои зрачки, но вы узнали, что я выдернул капельницу и сильно засомневались, что я не симулирую сон. Поэтому стали играть — просто на всякий случай. Но вот филзели не выходя из образа решил проверить наверняка сплю я или нет. Ножом мне в ляжку.

Потираю ногу. Болит, но рана и правда неглубокая. Даже не хромаю.

— Этот филзели непростой, — отхлебываю свежий чаек. — Что он ожидал? Что я завизжу, а ты меня героически спасешь, и мы под ручку убежим?

Доктор ожидаемо молчит. Беру иглы, втыкаю четыре иглы в каждую конечность и одну между шейными позвонками. Этого достаточно. Хватит даже для слона. Выдергиваю иглу из горла. Тут точка общая, временно парализует все тело. А мне нужно, чтоб он мог говорить.

Доктор чувствует, что язык ему теперь подвластен:

— Костя! Да что же это! Что ты делаешь?! Ты все не так понял!

— Не ори. Голова болит, — показываю ему пятерню, загибаю по очереди пальцы. — Первое: пропажа зубочисток в школьной палате. Второе: маловероятное обстоятельство, при котором я оказываюсь один в больнице. Вокруг ни силачей, ни стражей. Эти два события уже должны напрячь. Третье: вы говорили, что классические пытки на меня не работают. Это знал только заместитель директора. Четвертое: ты открыто сдал при филзели ваших заказчиков. Силачей. Значит это уже точно не они. Пятое, — сжимаю кулак. — Ты серьезно думал, что я поверю в то, что ты смог отключить камеры и обмануть филзели, сбежав со мной? Да это же полнейшая чепуха. Если бы филзели знал обо мне больше, то он никогда бы на это не согласился. Вы ему очень мало рассказали, вот он и расслабился с мальчишкой.

— Постой, Костя! Не пори горячку… Млять, как же больно. Это все твои домыслы и…

— А мне всегда моих домыслов достаточно, — улыбаюсь. — Мы тут с тобой наедине, вдвоем. Кто мне будет судьей? Никто. Поэтому попал ты, дружок. Кстати, ты меня удивил. Не думал, что такая пешка знает о третьем пазле. Расскажешь мне, что это такое?

— Ч… что?

— Что слышал.

— Освободи меня и поговорим, Константин. Обещаю, что не нападу.

Вздыхаю.

— Ты серьезно такой тупой? У тебя сейчас есть два варианта. Либо ты говоришь без боли, либо ты говоришь с болью. Если ты так много знаешь, то, наверное, в курсе, что я пытал филзели и узнал у него о пазле. Как думаешь, тебя будет тяжелее разговорить?

— Погоди-погоди, Кость, я…

— Зови меня Константин.

Доктор моргнул несколько раз:

— Э, ну хорошо, Константин. Как пожелаешь. Слушай, все это совсем неправильно. Я тебе не враг и…

— Я знаю, что ты мне не враг. Заместитель директора тоже мне не враг. И меня он таким не считает. Просто хочет знать, что знаю я, — пожимаю плечами. — Но не хочет стараться договориться. Он привык таких как я держать на поводке. А тут ему какой-то мальчишка условия ставит, и он не может ничего с этим сделать. Даже не подождал оговоренный срок. Гордыня — она такая.