Наваждение. Лучшая фантастика – 2022 - Пехов Алексей. Страница 6

Колков кивнул. Неловко переступил с ноги на ногу. Сумка, в которой лежал мешочек цемента и две баночки краски, показалась ему нелепой и смешной, он поставил ее на землю.

– Мы проверили логи, – сказал он. – Знаете, дорога… она неразумна, к сожалению… Там на пути встали три машины. Развернули плакаты «Нет насилию над природой!».

– Знаю уже, – буркнул Кондратьев. – Я спутниковые снимки запросил. Зеленые… решили помешать трассе. Не нашли ничего умнее… Дорога до них доползла, постояла, потом нырнула под землю. Они испугались и дали деру. Тоже мне бойцы за экологию… Что стоишь-то? Вон оградка, я металл уже зачистил, можешь красить.

– Ага, – обрадовался Колков. – Это легко. Это я могу.

Некоторое время они работали молча.

Потом Кондратьев сказал:

– Я ведь не прав был. Когда про две беды говорил. Дураки и дороги, да. Только одна беда первична, другая вторична. Вот это все… для дороги это не важно.

– Это для нас, – сказал Колков.

– Ага. С дорогами разобрались, разберемся и с дураками. Заметь, это я вовсе не про зеленых… – Кондратьев усмехнулся и посмотрел на Колкова. Ученый неумело, но старательно красил старую чугунную оградку. – А потом… потом можно и на Марс.

Сергей Недоруб

«Лунарушка»

Белый парашют расправился в небе Титана, словно вздорный цветок, опуская драгоценный груз на коричневый грунт. Заработали посадочные двигатели, пробуя плотную атмосферу на вкус. Полторы тонны инженерной мысли коснулись тверди, бросая вызов спутнику Сатурна всеми шестью колесами.

Стропы отцепились, отпуская титаноход на свободу. Механический авантюрист не терял времени зря – пробудил электронные схемы, расправил механические сочленения и покатился на круг почета. Зашевелился манипулятор в передней части, готовясь к работе.

Порыв ветра взметнул облако пыли, которое тут же рассеялось, демонстрируя звездно-полосатый флаг на матовой поверхности пришельца.

«Фортитьюд» покрутил механической рукой перед собой, изогнул независимые оси, словно выгибаясь перед прыжком. С его вздернутой крыши отделился беспилотник, неуверенно крутя лопастями, сомневаясь, хватит ли ему сил разогнать необычайно плотный воздух. Но словно вспомнив, что у него тоже есть имя, «Хелли» обрел устойчивость и приподнялся над спиной титанохода, обозревая камерами, куда же его занесла техническая мысль.

В более чем миллиарде километров от «Фортитьюда», расправив Солнцу батареи, Международная космическая станция светилась энергетикой экипажа всех секторов сразу. В последний раз взглянув на экран с земной, отстающей на полтора часа трансляцией приземления титанохода, командир российского сегмента Николай Артемьев улыбнулся и мысленно поздравил американских коллег.

– Смайлик им отошли, – сказал он, поглядывая, как пристегнутый к креслу Сергеенко тщательно, по миллиметру водит джойстиком. – С Томом Крузом.

Тот последовал совету – на миг отвлекся, дотянулся левой рукой до ноутбука и проворно завозил пальцем по тачпаду.

В другую смену можно было бы не изобретать таких сложностей, чтобы поздравить соседей. Пусть они и не имели личного отношения к девятилетнему полету «Фортитьюда», но, несомненно, были рады успешному приземлению титанохода. В стесненных интерьерах станции можно было бы им просто прокричать.

Но не сейчас. Пока что имелась безотлагательная работа, требующая такой нетривиальной процедуры, как закрытие переборки. В настоящий момент российская часть экипажа МКС в числе двух человек полностью забаррикадировалась в новом модуле, доводя до ума калибровку пульта, назначение которого могло бы показаться весьма интересным, а применение – и вовсе невозможным.

Забаррикадировалась – еще мягко сказано. Кучу ящиков по причине нехватки времени пришлось попросту вытолкать в переходной отсек, и половина барахла оказалась не закреплена. Что и куда успело разлететься – одна невесомость ведает. Артемьев и сам бы за такое по головке не погладил, но приоритет задач сегодня назначал не он.

– Две минуты, – уточнил он на всякий случай, следя за графиками. Сергеенко коротко кивнул. Все, теперь в их повестке нет ни титанохода, ни коллег. Внимание обоих космонавтов нацелилось на текущую задачу, напрямую связанную с пультом.

Со своего места командир еще раз критически осмотрел модуль. Казалось бы, с «Наукой» совместно накрутили не первую сотню оборотов вокруг Земли, но не привык он к долгожданному станционному расширению, вытеснившему отстреленный «Пирс», – пусть даже присланная морально устаревшему шлюзу замена оказалась вдвое просторнее. Распрощавшись с привычным отсеком, ставшим почти родным, Артемьев проконтролировал наладку «Науки», лично участвуя в семи из девяти выходов в космос. И продолжал заниматься этим модулем внутри, вплоть до его окончательного встраивания в станцию. Но так и не привык к нему, словно чувствовал, что работать в «Науке» ему придется недолго.

А затем случился визит очередного грузовика. С ним прибыли несколько ящиков уникального оборудования в компании новичка, Виктора Сергеенко.

К самому парню у Артемьева вопросов не было. Умный, бесконфликтный, лишенный какой-либо предварительной адаптации космонавт вписался в ритм МКС, будто тут и родился. Другое дело должность. Артемьев летал с пилотами, бортинженерами и даже другим командиром. И ни разу – со специалистом миссии.

Назначение пульта, внешне напоминавшего разросшийся до неприличных размеров холодильник с рядом джойстиков, Артемьев изучил досконально через прилагавшуюся документацию. И когда понял его назначение, то крепко задумался. Поначалу он решил, что это розыгрыш. Затем долго косился на запаянный наглухо ящик, не веря, что подобную технологию можно засунуть в два кубометра металла и пластика. Даже сейчас, когда они приступили к активации программы, командир еще сомневался. И лишь когда из Королева пришло уточнение с просьбой закрыть переборку «Науки» перед запуском системы – Артемьев убедился, что все это происходит по-настоящему.

– Компиляция завершена, – не без удовлетворения доложил Сергеенко. – Мы готовы.

Артемьев посмотрел в необычайно широкий иллюминатор – настоящая роскошь и фишка российского модуля, – прямо на умиротворяющую дугу голубой планеты. Из-за дуги лениво выплывал серый шар.

– Восход Луны подтверждаю, – произнес он. Шутка удалась – рассмеявшись, Сергеенко встряхнул головой, принимая эмоциональную разрядку. Щелкнув парой тумблеров и поправив наушники, специалист вымолвил:

– Контроль приняли успешно. «Лунарушка», на выход.

С восходящего над Землей бесстрастного спутника космическая станция казалась задорным огоньком. Поймав с нее прямой сигнал, металлический короб размером с капитальный гараж ответил чередой писков, которые в безвоздушном пространстве все равно услышать было некому. Одна из стен отвалилась, падая на лунную кору с легкой вибрацией, и превратилась в рампу.

Внутри короба зажглись огни, словно приветствуя МКС в ответ. Наружу выкатился восьмиколесный вездеход с множеством торчащих во все стороны деталей. На покатом носу нарисована веселая рожица – в отличие от бродящего по Титану собрата этому исследователю прилететь на Луну было намного проще, и он мог позволить протащить на себе дополнительный вес в несколько кило краски, несущей некоторые дополнительные функции. От того, насколько эти функции окажутся полезны, зависел моральный дух двух космонавтов в зоне прямой видимости, а также судьба пары отделов в подмосковном наукограде.

Но вот по бокам лунохода пронеслась рябь – борта отразили свет собственных прожекторов, сверкнув белой, синей и красной полосками. Пятно света выхватило надпись на борту: «Лунарушка».

Задорный исследователь земного спутника покрутился на месте, словно разрабатывая новую обувку. Затем запружинил рессорами и натурально попрыгал. И занялся тем, чего вряд ли можно было бы от него ожидать, – вернулся к коробу, вытянул клешни и начал разбирать конструкцию, складывая стенки в штабель.