Командир Красной Армии: Командир Красной Армии. Офицер Красной Армии - Поселягин Владимир. Страница 10

– Спасибо. А насчет поезда?

– Передадим, не волнуйтесь. Утрешний на Ровно?

– Да.

– А мы гадали, почему он не прошел. Бомбили?

– Паровоз вдребезги. Несколько вагонов горело. Много убитых и раненых. Пока им оказывали помощь, я пошел за подмогой.

– Понятно… Значит, все-таки война, – едва слышно пробормотал он.

– Мост в той стороне?

– Да, идти вдоль берега, пока не упретесь.

– Ясно, спасибо. Кстати, до города далеко?

– До Ровно, почитай, километров сто будет. По пути только села.

– Ничего, найдем попутную машину.

– Удачи.

– Спасибо.

Повернувшись к охране спиной (наган я убрал в сидор, положив ТТ в кармане галифе), спустился с откоса и направился в указанном направлении.

Что меня больше всего удивляло, так это что как только я отошел от поезда, кроме постоянно гудящих в небе самолетов и охраны на мосту, не встретил ни одного живого человека. Можно сказать, беззаботная прогулка, если бы не то, что вокруг шла война, и не простая, а та самая, Отечественная.

Даже подойдя к шестидесятиметровому трехпролетному деревянному мосту, перекинутому через тихую речку, и то встретил тишину и ленивый окрик часового. Судя по количеству бойцов, мост охраняло едва ли больше отделения. Тут тоже не было войск НКВД, обычная махра, видно по петлицам.

– Стой, кто идет?

– Путник, мне нужно в Ровно.

– Стойте на месте и ожидайте командира, – стоявший в двадцати метрах от меня невысокий красноармеец всем своим видом выдавал, что принадлежит к матушке-пехоте.

– Жду.

В это время со стороны Ровно показалась черная точка, и когда ко мне подошел старший сержант, мимо на большой скорости пролетела «эмка», оставляя за собой шлейф пыли.

– Часто у вас так? – спросил я сержанта, проводив машину взглядом.

– Вторая, минут двадцать назад тут сразу три проехало. Спасаются начальники, – хмыкнул сержант, изучая мои документы. – В Ровно?

– Да.

– Причина посещения?

– Хотел друга навестить, но похоже, придется снова на службу возвращаться. Там ближайший военкомат.

– С попутной машиной помочь?

– Если не трудно.

– Тогда пойдемте, своим я скажу, они тормознут, если кто в ту сторону поедет.

– Спасибо, сержант.

Я не ошибся, мост едва ли охраняло больше десятка бойцов. С той стороны, с которой я пришел, находился пулемет Дегтярева, а с этой, со стороны Ровно, в большом окопе стоял ДШК на зенитном станке.

– Сменами службу несете? Что-то вас мало, – спросил я, устраиваясь рядом с сержантом на обочине.

– Должны были сменить в семь утра, да все нет и нет.

– Понятно. То, что война началась, уже знаете?

– Войска тут проходили, сообщили, – кивнул сержант. – Ничего, умоются кровью, наши как вдарят!

Меня несколько поразила такая уверенность и спокойствие сержанта, но свои мысли я удержал при себе, решив сменить тему:

– Я от разбитого поезда сперва к железнодорожному мосту вышел, так от них услышал, что немцы у границы два моста целехонькими захватили. Знаешь, как?

Решился я на этот рассказ по одной причине – дать понять, что война не шутка и малой кровью тут не обойдешься.

– Как? – заинтересовался сержант.

– Представляешь, подъехали на наших ЗИСах, в нашей же форме и ударили в упор из автоматов. Мосты бойцы НКВД охраняли, но даже они ничего не смогли сделать. Там через час стрелковый батальон подошел и с ходу отбил мост, так и узнали. Да и выжившие из охраны были. Некоторые успели отступить. Вот такие дела, так что держи нос по ветру. Подъедет машина, полная бойцов, на всякий случай держи ее под прицелом пулемета, да и с другой стороны пусть страхуют.

– Понял, спасибо, товарищ лейтенант. Только вряд ли они до нас дойдут.

– Пулемет разрешишь посмотреть?

– Вы бы, товарищ лейтенант, на моем месте разрешили?

– Нет, конечно.

– Вот и я не разрешу… Кажется, колонна идет, узнаю, возьмут попутчика или нет, – отряхнув галифе, сказал сержант. С прищуром посмотрев на приближающиеся машины, он добавил: – Хотя нет, не возьмут, войска идут.

Встав на обочине, я смотрел, как проходил через мост моторизованный полк. Определить это было нетрудно – сперва броневик с пушечной башней, потом два грузовика с пехотой, десяток несуразных танков, в которых я опознал Т-26, пара «эмок», потом пять десятков грузовиков, набитых пехотой. Еще были восемь прицепленных пушек. Зениток, кроме двух счетверенных пулеметов «максим» в открытых кузовах полуторок, я не видел.

– Сила! – уважительно сказал старший сержант, когда проехала последняя машина.

– Без зенитного прикрытия это просто одна большая цель.

– Что-то вы, товарищ лейтенант, на все смотрите с плохой стороны.

– Я смотрю на все глазами опытного командира, и то, что вижу, мне очень не нравится.

– Еще одна машина едет… О, я ее знаю, это почтовая из Ровно. Они один раз у нас колесо прокололи. Пока меняли, познакомились.

Сержант вышел на мост и жестом велел машине остановиться. О чем-то поговорив с водителем, он махнул мне, подзывая. На месте пассажира сидела полная тетка с заметно бледным лицом.

– Они прямо в Ровно едут, подвезут.

– Отлично, сержант, спасибо. Кстати, тебя как зовут, а то мы так и не познакомились?

– Старший сержант Свиридов, товарищ лейтенант.

– Спасибо, сержант, может, еще свидимся.

Водитель крытой полуторки уже вышел из машины и откинул полог заднего борта. Кабина была занята, поэтому мне оставалось только ехать в кузове. Но я был не в претензии. Закинув сидор в кузов, сам запрыгнул туда одним движением.

– Вас куда, товарищ командир? – прежде чем закрыть полог, спросил водитель. Это был степенный лет сорока мужчина со слегка отвислыми усами и седой шевелюрой.

– К военкомату.

– Мимо будем проезжать, высажу, – кивнул водитель.

Кузов был пуст, видимо, поэтому, несмотря на инструкции, меня так спокойно взяли. Присев на сидор, чтобы не замарать галифе в пыли, я стал, не обращая внимания на тряску, размышлять, что делать дальше.

Что происходит снаружи, мне не было видно, но пару раз машина прибавляла ход, вихляла, и сквозь рев мотора слышались взрывы и выстрелы. Кажется, был налет – рев авиационных моторов и треск пулеметов были хорошо различимы. Когда начали рваться бомбы, я убедился, что был прав. А однажды наверху, изрядно напугав меня, в брезенте появилось несколько дыр, но не задело. Хотя настил кузова в некоторых местах заблестел свежей щепой.

В Бога я не верил, поэтому всю дорогу только и бормотал:

– Твою мать! Твою мать!..

От моста до города ехали мы почти три часа, прибыв к двенадцати дня, но, к моему удивлению, доехали благополучно, то есть все-таки доехали.

Как только машина остановилась, я тут же оказался у заднего борта. Судя по тряске, последний километр полуторка ехала по брусчатке. Это означало, что мы в городе.

– Приехали, товарищ командир. Извините, к военкомату подвезти не могу, улица перекрыта, но тут недалече, – произнес водитель, выпуская меня из жаркого и пыльного нутра кузова.

Спрыгнув на брусчатку и бросив под ноги сидор, я спросил, отряхиваясь от осевшей на форме пыли:

– А где военкомат?

– Вон, где толпа, там здание будет из красного кирпича, не ошибетесь.

– Ясно, спасибо. Кстати, а почему нас не остановили на въезде для досмотра?

– Там машину какую-то досматривали, а мы почта, нас пропустили, – спокойно пояснил водитель, закрывая кузов.

– Бардак. А что там на дороге было?

– Нашу колонну немцы бомбили, много побили. Потом еще один самолет за нами гонялся. Я по полю круги нарезал, наверное, чувствовали, как мы прыгали по пашне?

– Чувствовал. Ладно, спасибо, что довез.

Водитель вернулся к кабине тихо тарахтящей полуторки, а я, приведя себя в порядок и закинув сидор на левое плечо, направился в указанную сторону.

Толпа на небольшой площади и прилегающих улицах оказалась не особо большой, но с пятьсот человек тут точно было. К моему удивлению, все они прибыли к военкомату по воинской обязанности. Пробравшись сквозь толпу, я подошел ко входу, который охранял одинокий красноармеец с винтовкой с примкнутым штыком, и, спокойно потянув дверь на себя, прошел в прохладный холл.