Между Сциллой и Харибдой (СИ) - Зеленин Сергей. Страница 29
Процесс конструирования занял несколько лет. Знаний не хватало, опыт практически отсутствовал, средства для воплощения идеи в жизнь также были ограничены. Все изменил Научный моторный институт, в который для работы был направлен Борис Гаврилович. Именно там он наконец то смог завершить свои конструкторские изыскания и предоставил готовый образец для оценки специальной комиссии. В дальнейшем оружие было несколько доработано известным в то время конструктором Иринархом Комарицким. От фамилий двух человек, принимавших участие в создании пулемета, и сложилось его название – Шпитального Комарицкого Авиационный Скорострельный, сокращенно ШКАС».
Сразу же в голове всплыло кое-что другое.
Я вспомнил, что читал где-то, как будучи любимцем Сталина за свой «авиационный скорострельный» (безусловно выдающееся достижение советской оружейной промышленности тридцатых годов), Борис Гаврилович не по-детски кошмарил других конструкторов авиационного вооружения и инженеров-производственников. Особенно доставалось последним, так как пулемёт «ШКАС» – своей сложностью изготовления и низкой технологичностью, был настоящим технологическим геморроем всё время своего нахождения в серии. Естественно, признать это «гениальный» изобретатель не мог – не лишившись доверия верхов и, следовательно – валившихся оттуда «плюшек». Поэтому все сложности с производством своей скорострелки, Борис Гаврилович объяснял вредительством заводских специалистов…
Сколько там у Шпитального было «скелетов в шкафу» – одному Богу известно, но не про то речь… В результате таковой его бурной деятельности на 22 июня 1941 года наша боевая авиация была вооружена пулемётами винтовочного калибра – с редкими вкраплениями крупнокалиберных «березиных», да 20-ти миллиметровых «ШВАКов»… Перевооружаться пришлось уже во время войны – меняя недостаточно мощные «ШВАКи» – на 23-х миллиметровые пушки Волкова-Ярцева «ВЯ-23» на штурмовиках, а на истребителях – на более лёгкие и технологичные и пушки «Б-20» того же Березина. Вы только прикиньте – во что это встряло во время эвакуации большинства оборонных заводов?!
А не убить ли мне одним выстрелом двух зайцев?
Свято место пусто не бывает и, если я отвлеку Шпитального на творческий запил по готовым чертежам единого пулемёта – возможно Березину удастся свой авиа-крупняк запустить в серию пораньше. Ну не Березину, так Владимирову или ещё кому – конструкторов оружия на Руси хватает с избытком.
Желательно бы подкатить к Шпитальному раньше – чем когда в его голову пришла идея создать авиационный пулемёт.
Роем дальше…
«В 1919 году Борис Шпитальный начал работать помощником машиниста на Северной железной дороге. В 1921–1922 годах он – механик на Мытищинском вагоностроительном заводе, а в 1923 он перешел в лабораторию гидравлических установок при Тимирязевской сельскохозяйственной академии. Одновременно с работой Борис учился в Московском механическом институте на кафедре авиационного машиностроения и уже тогда он задался целью создать скорострельный пулемет».
Чёрт, блин – неужели уже опоздал?
Срочно в Мытищи!
Сперва выследив, затем примерно по такой же схеме как и Дыренкова – я вызвал будущего главного конструктора в «свой» кабинет, арендованный в псевдо-строительной конторе Ксавера близ Кремля. Когда он вошёл, я не особо торопясь спрятал в ящик стола лежащие на нём бумаги с которыми якобы работал, затем якобы нехотя привстав поздоровался за руку и важно представился:
– Начальник третьего управления при военно-техническом секторе ИНО ОГПУ Паулс. Раймонд Паулс… Садитесь пожалуйста, товарищ Шпитальный.
В этот раз я принял облик прибалта – мама родная не узнает: невыразительное лицо типичного чухонца, белые – как будто выцветшие волосы, соответствующее произношение. Было дело – имел отношения с этой публикой, когда поддержанные иномарки из Германии гонял…
Скажем прямо и честно: с первого же взгляда Борис Гавриилович произвёл на меня такое неизгладимое впечатление – что я даже слегка струхнул. Хотя 1902 года рождения: на два года младше меня самого – «этого»…
НО!!!
Эдакий матёрый человечище, в буквальном смысле – брутальный альфа-самец, с гладко прилизанной чёлкой!
Такие имеют врождённую способность подчинять мужчин и покорять женщин…Такими обычно изображают в голливудских боевиках наикрутейших американских гангстеров: бычья шея, массивная челюсть, тяжёлый взгляд исподлобья – в котором читается непоколебимая уверенность в собственной правоте во всём, чего бы это не касалось.
Если мне удастся убедить его, если он всерьёз воспримет порученное ему и возьмётся за него со всей присущей ему энергией – за успех можно не переживать: по горам трупов – но он добьётся своего!
Рисунок 10. Шпитальный Борис Гавриилович.
Преодолев некоторую невольную робость – что стоило немалых усилий, светанув своей «корочкой» – я в свою очередь предельно вежливо потребовал предъявить документы:
– «Доверяй, но проверяй»! А наше «ремесло», сами понимаете, требует особой бдительности…
– Я всё понимаю, товарищ… Эээ…
– Паулс. Раймонд Паулс.
Положив его удостоверение перед собой на стол, не отрывая от него взгляда открываю сейф и достаю из него папочку с грифом «Личное дело. Шпитальный Б.Г. Совершенно секретно». Боковым зрением вижу, как у моего визави округлились очи…
Сверивши данные удостоверения и досье, пару раз посмотрев на «оригинал» – сверяя его с фотографией, я вернул документ владельцу и откинувшись на спинку кресла, молвил:
– У меня такой вопрос… Это правда, что Вы всерьёз увлеклись конструированием стрелкового оружия? Пулемётом?
У того, аж челюсть нижняя вывалилась едва не задев столешницу:
– Да… Но, откуда Вы…?
Должно быть, сведения скаченные неизвестно откуда – были слегка неверны. Возможно, Борис Гавриилович – пока только в облаках витал и своей идеей ни с кем не делился…
Вот так и попадают впросак с «нотами забитыми инфой»!
Как бы там не было, но я его удивил. А удивить, если верить Суворову (настоящему Суворову – а не Резуну, пишущему свои высеры под этим ником) – значит победить! С всевозрастающей уверенностью в успехе мероприятия, я приложил палец ко рту:
– «Ремесло» у нас, знаете ли, такое – всё и про всех знать!
Насладившись произведённым впечатлением, жгу дальше:
– Чтоб наш с вами разговор продолжился, Вы должны подписать подписку о неразглашении… Если согласны – получите предложение от которого не сможете отказаться. Если нет…
В этом месте я незаметно нажал ногой кнопку под столом и тут же зазвонил телефон…
– Минуточку… Слушаю…
Подняв и плотно прижав трубку к уху, я тут же соскочил с места и вытянулся «в струнку»:
– Так точно, тов… Никак нет, тов… Вы же знаете, как нам не хватает людей! Хорошо, я понял Вас… Сделаем всё, что в наших силах, товарищ Председатель Реввоенсовета!
Сажусь на место, достаю платок и вытираю лоб:
– Уффф…
Вижу Шпитальной тоже соскочив, стоит столбом и «пожирает» взглядом телефон…
ХАХАХА!!!
Кстати забыл ещё в тот раз сказать…
Аппаратик-то из «роялей»!
Не работает правда ни черта – кроме звонка, но впечатление производит – особенно своей «вертушкой», на который я присобачил отполированную до золотого блеска звезду – вырезанную со своей дембельской пряжки. Зуб на выбивание даю – такого ништяка даже у самого Сталина нет и, не скоро будет.
– Садитесь, товарищ Шпитальный…, - глядя ему в глаза через очки в новомодной оправе, устало жалуюсь, – ну и работа – все требуют гениальных изобретателей, а где я их возьму? Не… Напишу рапорт о переводе в отдел по борьбе с контрреволюцией: там проще – всего лишь надо врагов по почкам бить, а не уговаривать каждого заср…