Между Сциллой и Харибдой (СИ) - Зеленин Сергей. Страница 64
К хорошему, привыкаешь быстро…
Ещё одна проблемка: невоенизированной охране не полагалось оружие военного образца. Однако, ничего не говорилось об охотничьем или гражданском – для покупки которого, даже специального разрешения не требовалось.
Я приобрёл с рук полтора десятка двуствольных ружей 12-го калибра, в основном – довоенного производства бельгийской фирмы «Auguste Francotte», укоротил их до разумно-удобной длины и вооружил ими своих экспедиторов. Мои командиры сперва недовольно морщились, но мне удалось их быстро переубедить:
– На дистанции, с вами никто перестреливаться не будет – смею заверить! Если произойдёт нападение на экспедиторов сопровождающих груз – оно будет внезапным и с близкого расстояния. А вот «накоротке» залп навскидку картечью, будет эффективнее стрельбы из обычного короткоствола – из которого, ещё прицелиться впопыхах нужно.
Опробовали на полигоне – да, действительно: при неожиданном появлении цели на расстоянии до пятнадцати метров – дробовик намного предпочтительней «Нагана».
«Обрезом», считавшегося оружием классовых врагов и бывшего под запретом – хроноаборигенны привыкли называть укороченные боевые винтовки, поэтому по статье «изготовление огнестрельного оружия» – с законом проблем не было. За обрезанным же охотничьим ружьём, с моей лёгкой руки закрепилось название «лупара» – оружие сицилийских чабанов и мафии.
Для транспортировки оружия и боеприпасов, чтоб никого не пугать и не привлекать лишнего внимания – пошил в «Красной игле» специальные чехлы для оружия, с функцией быстрого – практически мгновенного извлечения.
Выглядят довольно мирно – так просто и не догадаешься, что в них!
Для ближнего же боя, бойцов вооружили тремя ножами – два метательных, третий – под вид будущего «Ножа армейского, образца 1940 года» (НА-40).
Однако, вооружение моего «Спецназа» поддержанными охотничьими курц-ружбайками – меня не устраивало от слова «вообще» и, я всё чаще и чаще вынимал из чехла мой охолощённый «ВСС Винторез» – разбирал его и собирал вновь, подумывал и поговаривал вслух:
– Как бы вот такой моим орлам, а…?
И засовывая его снова подальше в самый дальний угол своего схрона, каждый раз с превеликой досадой повторял:
– Не… Бесполезно даже мечтать!
Глава 11. У нас – черви
Всю зиму 1923–1924 года – начиная с января месяца, командированные металлурги из «Акционерного Общества Российского Среднего Машиностроения» (АО «Россредмаш») – бывшего «Приокского горного округа», сменяя друг друга учились лить из ульяновского чугуна безрамные остовы для трактора «Мужик». Дыренков Николай Иванович – Председатель Совета директоров этого объединения, тоже частенько у нас зависал – не брезгуя самолично встать у плавильной печи и испачкать свои ручки. К весне, это уже у них так здорово стало получаться, что годной для сборки трактора – оказывалась едва ли не каждая третья отливка.
Невероятное достижение – учитывая то, с чего пришлось начинать мне!
В марте, будущие тракторостроители уехали в Выксу – обогащенные освоенной технологией и, забрав с собой все годные готовые изделия – весь свой задел на первое полугодие. Всего же по моему плану, в 1924 году – «Россредмаш» должен изготовить не менее трёхсот тракторов.
«Блины» же – получившиеся «комом», остались у нас. Прижимисто-хозяйственный Председатель кооператива «Красный рассвет» Клим Крынкин, лично тщательно осматривал и измерял моими «роялистыми» инструментами каждый брак – прежде чем пустить его под копр-дробилку, а затем в переплав в вагранке:
– С жиру, никак, товарищи из Выксы бесятся…
– Нет, Клим! Это называется – «технологическая культура».
– «Культура…», – бурчит, – «культурных» развелось много – аж работать некому.
Вполне разделяю его чувства – ни один из его трёх сыновей не пошёл по его стопам. Старший подвизался в бухгалтерах-финансистах общества взаимного кредита (ОВК) «Красная взаимопомощь» у деда Мартимьяна, средний пошёл по комсомольской линии (многообещающий товарищ – далеко пойдёт!), а младший так вообще – в артисты подался и сейчас играет главные роли у Певницкого Аристарха Христофоровича в Ульяновском «Театре рабочей молодёжи».
По-дружески подначиваю его:
– Клим! Помнишь, ты плакался: куска хлеба, мол заработать не смогут – «жоп…порукие»? Так ведь – зарабатывают же и, не только на «кусок хлеба»!
Молчит угрюмо, сопя в две дырки…
Извечная проблема отцов и детей – описанная ещё великим русским писателем Николаем Гоголем, в его «Тарасе Бульбе».
Таким образом, после учебной практики выксуанцев, «условно-годных» каркасов-остовов для трактора оказалось у нас – аж целых пятнадцать штук и, за год – каждый из них со временем был снабжён недостающими деталями, пополнив авто-тракторный парк транспортной лже-артели «Красный путь».
К весне, моими понуканиями и стараниями того же Клима – было готово навесное оборудование. Это прежде всего пятитонная телега на стальных колёсах, четырёх- лемешный плуг и дисковая борона… Всё это в необходимом количестве экземпляров, конечно.
А вот с сеялками-косилками-молотилками, посовещавшись на Совете председателей артелей кооператива «Красный рассвет», решили не связываться – те, проще будет купить готовыми. В конце концов – мы не единственное предприятие в России и, другим надо тоже что-то делать-производить – чем-то на земное житие-бытие зарабатывать.
Да и невозможно объять необъятное – размаха рук не хватит!
С началом весенне-полевых работ начались и успешно завершились окончательные испытания нашего трактора – перед передачей его в серию на АО «Россредмаш». После полевых испытаний были выявлены все огрехи – к счастью незначительные и, сделаны соответствующие изменения в конструкции – их устраняющие.
Две единицы этой техники по договору проработали в совхозе «Горемыкинский» – выращивающим лён и коноплю на экспорт.
Не… Из последней технической сельхозкультуры – здесь пеньку делают, а вовсе не курят её. Испокон веков, пенька – традиционный предмет российского экспорта, наряду с мехами, мёдом, дёгтем, поташем…
Совхоз «Горемыкинский» – входящий в «Госсельсиндикат», как бы оправдывая своё название – находился в конкретной, довольно глубокой заднице – отчаянно нуждаясь в квалифицированных кадрах, рабочих руках и особенно в тягле. Стоит ли удивляться тогда, что его «вусмерть» обрадованный директор – после достаточно лёгкого намёка с моей стороны, выделил нам «делянку» под картофель. Правда при этом, он как ильфо-петровский «голубой» воришка Альхен – покраснел и извинился:
– Вы уж извините, что на неудобьях – лишней земли у нас нет. С востока – болота, а с других сторон – крестьянами-единоличниками окружены, как шведы под Полтавой! А мне план надо выполнять – иначе снимут.
Лукавит изрядно, конечно!
Мне доподлинно известно, что совхоз за время своего существования плана ни разу не выполнял – но тем не менее, директора ещё ни разу не сняли.
Не без труда добравшись по весне на своём «Форде» до «неудобий», я только лишь и молвил досадливо морщась:
– Мда… «Бери убоже – что нам негоже»!
Ну, а что делать?
Ульяновску по моим планам – ещё расти и расти. А ныне хоть и нет голода, но и полного изобилия продовольствия тоже – пока и в упор не наблюдается, даже в очках с большими диоптриями.
К примеру, три четверти всех школьников – хоть и питались три раза в день, но вместо завтрака и ужина – только пили чай. Только менее чем у двадцати процентов учащихся – в рационе питания ежедневно присутствовало молоко и, только у пяти процентов – сливочное масло.
А впереди ведь ещё и «лихое» начало сурово-голодоморных 30-х годов!
Введение продовольственных карточек в городах и прочие прелести «Великого перелома».