Двадцать четыре секунды до последнего выстрела (СИ) - Коновалова Екатерина Сергеевна. Страница 73

 — Нет, — он покачал головой, — небольшие рабочие проблемы. И устал. 

Джоан чуть сбилась с шага, погладила его по спине, между лопаток, и неловко обхватила за талию. Себ положил ей руку на плечо, прижал к себе немного теснее. Это вышло очень неудобно, но тепло. Так можно было идти, не пытаясь придумать, что сказать: как будто физический контакт снимал всякую необходимость в словах.

 — Меня в отпуск отправляют через две недели, — вдруг произнесла Джоан задумчиво. 

 — Это хорошо? — уточнил Себ. Вопрос был оправдан: он знал, насколько Джоан любит свою работу. 

 — Наверное, — она улыбнулась. — Давно не была в отпуске. 

 — Какие планы? Море? Пляж?

Джоан помолчала немного, а потом спросила осторожно:

 — Пригласишь в гости? 

Себ почувствовал, как что-то тёплое прошло по позвоночнику и тут же дрожью отдалось под рёбрами. С одной стороны, он хотел услышать этот вопрос. Сам только что думал о том, как круто будет засыпать с Джоан в одной постели, не поглядывая на часы и не считая время до отправления поезда. С другой, пустить её к себе домой было настоящим риском.

Чёрт, а встречаться с ней риском не было, что ли? И послав сомнения куда подальше, он ответил:

 — С радостью, если ты променяешь курорт на мою берлогу.

Они договорились, что в первую же субботу отпуска Джоан приедет к нему — и Себ ждал этого момента предвкушением. 

У Сьюзен намечалась личная драма. По секрету она рассказала Себу, что влюбилась в одноклассника — и долго уточняла, не смешно ли это. 

Себ, выдерживая каменное выражение на лице, заверил её, что нет — наоборот, прекрасно. И теперь при каждой встрече и во время каждого звонка она делилась подробностями общения с мальчиком по имени Стюарт: как он отвечал на уроке, куда бросил мяч на спортивной тренировке и как долго говорил с Джулией. 

Себ выслушивал внимательно, поддерживал и подбадривал. Конечно, было непросто уложить в голове, что его дочь уже может влюбляться. Но он напоминал себе, как в шесть лет влюбился в девочку из параллельного класса: всё, что он о ней теперь мог сказать, правда, это что у неё были две чёрные косички и дырка вместо переднего верхнего зуба. Но в шесть лет Себ был уверен, что это самое сильное чувство в его жизни. А когда ему удалось подержать её за руку, он, кажется, чуть не умер от счастья.

Однако, забрав Сьюзен в очередной раз из школы, Себ впервые за месяц не услышал ни слова о Стюарте. Сьюзен села в машину с задумчивым выражением лица и почти безэмоционально сообщила, что её приглашают в театральный кружок. 

 — Бабушка думает, мне понравится. 

 — А ты сама?

 — У меня рисование. Миссис Дональд обещала, что весной мы пойдём рисовать пейзаж. Это называется «пленэр». Если я буду пропускать, она меня туда не возьмёт, — пояснила Сьюзен мрачно. — Но бабушка расстроится, если я не пойду в театр. 

 — Если бабушка любит театр, — сказал Себ, заставляя себя следить за дорогой и не оглядываться на Сьюзен, — она может заняться им сама. Иди, если хочешь этого сама. 

 — А ты чем занимался в школе?

 — Я был не очень хорошим учеником, так что с меня пример лучше не бери, — он улыбнулся.

Сьюзен какое-то время молчала, потом сказала:

 — Мама играла в театре. И меня водила. А мне там страшно. Не люблю, когда все пялятся. Пап… можно как-нибудь сделать, чтобы мама вернулась? Хоть как-то? 

Себ чуть крепче сжал руль. Господи, как дорого он дал бы, чтобы Сьюзен не чувствовала этой боли. К сожалению, они могли только проходить через неё вместе.

 — Мне жаль, дорогая, — сказал он, тоже тихо, — но это невозможно. Смерть нельзя отменить. 

Сьюзен начала ковырять обшивку сиденья.

 — Почему? 

Себу очень был нужен умный двойник. Кто-то, кому Сьюзен так же доверяла бы, и у кого хватало бы мозгов на ответы на такие вопросы: простые, но с трудом осознаваемые. Если честно, ему нужна была Эмили. Но её, как он сам только что сказал, вернуть не было возможности, а отвечать требовалось здесь и сейчас, а не после пары часов в «Гугле». 

 — Это сложный вопрос, — сказал он, — когда человек жив, у него работает тело: мозг, сердце, все органы. Иногда тяжёлая болезнь или очень-очень сильные травмы повреждают органы настолько, что они перестают работать. Чаще всего, если повреждения не очень серьёзные, врачи могут спасти человека. Так работает медицина. Но иногда повреждений слишком много или они слишком тяжёлые. И тело просто перестаёт работать. Это уже нельзя изменить.

 — Что… — тихо спросила Сьюзен, — какой орган перестал работать у неё?

Этого Сьюзен точно знать не стоило, учитывая, что Эмили собирали по частям — и собрали далеко не полностью. 

 — Я не знаю. Много разных органов. 

 — Ей было больно? — глаза у Сьюзен повлажнели, на щеки уже потекли первые слезинки, и, если бы они не ехали по трассе, где нельзя было останавливаться, Себ свернул бы с дороги, включил бы аварийку и обнял её покрепче. 

 — Я думаю, нет. Всё произошло быстро, — сказал он честно.

Сьюзен глубоко задумалась, но когда они доехали до пиццерии, где договорили поесть, слегка взбодрилась и вдруг заявила, усаживаясь за столик и сама открывая коробку с пиццей:

 — Я перестала дружить с Джулией! — она схватила первый кусок. 

 — Вот как, — у Себа после всех этих разговоров аппетита не было, но он тоже взял себе кусок и даже начал его жевать, хотя по вкусу он напоминал картон, — почему, расскажешь? 

 — Она гад...

 — Только не с набитым ртом!

Сью прожевала, состроила недовольную рожицу и повторила:

 — Она гадкая, вот почему! Она всё время говорит о тебе что-то плохое. Даже Эмма стала на неё сердиться, а я ей пообещала, что разобью ей нос. И она будет страшная, и никто её не будет любить. 

Фразу: «Девочки не дерутся», — Себ поймал на самом кончике языка, вспомнив Джоан. И восторженное сообщение Грега о том, что она может раскатать Пола по тренажёрному залу. Джоан бы уж точно поспорила с утверждением о том, что девочки не дерутся. 

Вместо этого он сказал:

 — В приличном обществе драться не принято. За что именно ты угрожала ей разбить нос? 

 — Она не приличное общество. И она сказала, что ты меня бросишь, — с некоторым вызовом ответила Сьюзен. Кажется, у миссис Сесиль Харрис проблемы с головой, потому что придумать, откуда ещё Джулия это притаскивает, Себ решительно не мог. 

 — Не брошу, сама знаешь. Я… — он выдохнул и взялся за второй кусок пиццы, уже более вкусный, — я рад, что ты решила не дружить с Джулией. Я боюсь, её мама, миссис Харрис, сильно обижена на меня, вот и говорит дочери такие вещи. А Джулия повторят, не думая. 

Сьюзен фыркнула:

 — Пусть и дружит со своей мамой и со своим дурацким Стюартом. А я теперь дружу с Эльзой и Крисом. Крис, конечно, противный, потому что мальчишка, но они с Эльзой такие похожие, и всегда ходят вместе. Круто? 

Преодолев эти два витка непростых разговоров, Себ чувствовал себя спортсменом после сложной дистанции. Но, похоже, он не совсем облажался. 

Себ сложил винтовку, пожал руку парню со стрельбища и пошёл к выходу. Джим опять решил устроить перерыв в работе, и Себ опять маялся вынужденным бездельем. Но похоже, он немного начинал привыкать к нему. Было проще отсиживаться на скамейке запасных, зная, что тебя рано или поздно точно выпустят в игру — а Джим это делал пусть не очень часто, но стабильно. 

Более или менее Себ наладил гражданскую жизнь: встречался по пятницам с полицейскими в «Зелёном человеке», ездил хотя бы раз в неделю в Плимут, урывая часы, чтобы побыть с Джоан, забирал Сьюзен из школы по вторникам и брал её к себе на весь день по воскресеньям, звонил родителям после шести каждый четверг. А остальное время посвящал либо телевизору, либо тренировкам. 

Отстреляв сотню патронов, он чувствовал удовлетворение и очень хотел, закинув винтовку домой, сходить куда-нибудь поесть — до стрельбы он отработал двухчасовую полноценную тренировку, и желудок настойчиво требовал подкинуть в него каких-нибудь калорий.