И солнце взойдет (СИ) - О'. Страница 31

Где-то в глубине мозга колыхнулась бледная мысль, что Ланг будто искал что-то. В себе или себя — кто бы знал. Но для чего же иначе так резко обрывать перспективную жизнь при самом Хопкинсе и бежать из страны? Рене нахмурилась, но крючок догадки соскользнул, когда взгляд зацепился за списки статей, наград и публикаций научных работ. Отзывов от пациентов, увы, не нашлось, но это не удивительно. Вряд ли Лангу было хоть какое-то дело до бренных тел, как только те покидали пределы операционной.

В общем, даже из столь сухого обзора Рене сделала вполне очевидный и предсказуемый вывод — одним везением ее наставник явно не обошелся. Бывший наставник. Наверняка уже бывший, как иначе. Снова застонав, она распласталась на прохладной поверхности стола, но тут же вскрикнула от неожиданности, когда взгляд уперся в карман чьего-то халата. И оттого, как резко Рене выпрямилась, в глазах на мгновение потемнело и пришлось ухватиться за стену, чтобы не сверзиться с шаткого стула.

— Ради бога, осторожнее, — воскликнул внезапно появившийся в комнате незнакомец и хотел было подхватить Рене за локоть, но она уже вернула чувство равновесия.

— Все в порядке. Я просто не ожидала. — Рене наконец-то подняла голову и встретилась со знакомым взглядом голубых глаз. — О, черт. Доктор Фюрст.

Она сама не поняла, зачем попыталась вскочить. Видимо, так требовало вбитое в подкорку воспитание. Однако сегодня все шло наперекосяк, так что болтавшийся стетоскоп зацепился за стол, затем больно врезался в шею, и Рене зашипела. Фюрст же дернулся навстречу и попытался помочь, но не рассчитал и неловким взмахом руки сбил стакан с недопитым кофе. Тот, конечно же, полетел на пол и по пути расплескал противную растворимую жижу на стол, тумбы и ковровое покрытие, прежде чем описал торжественный полукруг вокруг желтых тапочек. Следом за спиной с грохотом рухнул стул, больно оцарапал Рене лодыжку своим торчавшим кривым колесом, и наконец в комнате наступила тишина. Она длилась недолго, прежде чем последняя на сегодня капля нелепых разочарований все же упала в копилку терпения, и Рене шумно втянула воздух. А в следующий миг доктор Роше уже прятала в ладонях лицо, желая скрыть дурацкие слезы.

— Хэй-хэй! — тихо и взволнованно пробормотал доктор Фюрст, чьи некогда аккуратно зачесанные рыжие волосы теперь торчали во все стороны. — Что за трагедия? Ну, подумаешь, кофе. Да кто вообще пьет местное пойло? Медсестры вечно таскают к себе получше, а нам подбрасывают дешевый суррогат. Хотите, я куплю вам новый, доктор Роше?

Она отрицательно замотала головой, а сама попыталась незаметно вытереть проклятые слезы, но те все не унимались. Ох, день позора не мог стать позорнее. Это же надо, разреветься перед незнакомым человеком. Повисла небольшая пауза, пока растерянный анестезиолог, видимо, срочно придумывал, чем успокоить плачущую девчонку, а потом раздался хлопок двери.

— Алан, — последовал удивленный и растерянный вздох, — я послала тебя поговорить, а не доводить нашу новую коллегу до слез!

— Честное слово, это не я, — поднял руки доктор Фюрст, а затем запустил обе пятерни в волосы и со вздохом добавил: — Полагаю, дело в Ланге. Он сегодня в режиме задницы.

— А когда-то бывало иначе? — последовало хмыканье, и наконец проморгавшаяся Рене увидела приближавшуюся к ним темноволосую девушку. Настолько невысокую, что издалека та сошла бы за подростка.

Она осторожно пробиралась между креслами да низкими столиками и в одной руке держала два огромных прозрачных стаканчика с кофейным напитком, а в другой — тарелку с гигантским куском сахарного пирога. Тот был щедро покрыт кленовым сиропом, отчего на дне блюдца скопилось целое янтарное озеро. Яркий хирургический костюм в свете ламп пестрел мультяшными героями, пара игрушек торчали из кармана халата, а трубки стетоскопа прятались в тряпичном теле жирафа. И аккуратно поставив на стол свою ношу, она носком резинового ботинка отпихнула под кресло пустой стаканчик и вместо приветствия протянула коробку с сухими салфетками. Рене благодарно кивнула.

— Доктор Роше, это Роузи, — тем временем представил их друг другу Фюрст. На миловидном круглом личике тут же появилась улыбка, а щечки украсили очаровательные ямочки. И хотя подруга доктора Фюрста могла показаться сущим воплощением доброты, Рене видела мерцавший в раскосых глазах огонек чистой дьявольщины, когда те подслеповато щурились из-за стекол больших круглых очков. — Она ассистент анестезиолога в неонатологии, а еще прекрасно готовит.

— Ох, перестань, — отмахнулась Роузи, а потом уселась рядом на край стола и покачала головой. — Не понимаю, как вообще можно работать с Лангом. Он же невыносим! О, как ему повезло, что последние полгода даже носа своего длинного к нам не кажет. А то я бы живо укоротила авторитет нашей звезды. Дверью.

Рене замерла и настороженно уставилась в карие глаза Роузи, а та невозмутимо отхлебнула кофе.

— Слухи в нашей больнице распространяются удивительно резво, — вздохнул Фюрст и осторожно прислонился к краю соседнего стола. Покосившись на ароматно пахнувший пирог, анестезиолог принюхался и уже было потянулся к тарелке, но получил ощутимый пинок под колено.

— Это не для вас, доктор Алан Фюрст.

Роузи кивнула в сторону Рене, и та наконец поняла. До вымотанного переживаниями мозга все же дошло, что разговоры, шуточки и даже пирог были своеобразным актом поддержки. Некой попыткой утешить. Удивительное дело, но двое совершенно незнакомых людей пришли успокоить напортачившего старшего резидента и принесли еду мира. От осознания такой человечности где-то в груди стало тепло. И пусть в привычную еще с Женевы диету не вписывались ни сладости, ни ароматная выпечка, Рене была благодарна. Так что, торопливо подвинув к Фюрсту тарелку, она проговорила:

— Все в порядке, я не голодна.

— Не удивительно, — зло хохотнула Роузи. — От Ланга не только аппетит пропадет, но и желание жить. Редкостный обм…

— Роузи! — возмущенно воскликнул доктор Фюрст. — Твоя мстительность не знает границ!

— А твоя наивность пределов адекватности, — оскорбилась та.

— Не стоит оскорблять людей только потому, что когда-то они совершили глупость…

— Не стоит, — согласно кивнула Роузи, а потом ехидно заметила: — Только вот Ланг — чванливая сука вне зависимости от того, сколько раз ты пытался доказать мне обратное. Поверь, у этого мертвеца из хирургии аргументация будет получше. Емче. Категоричнее.

— О боже… — простонал Фюрст, а медсестра взглянула на зазвонивший телефон.

— Рискнешь спорить? — хмыкнула она, и глава анестезиологии недовольно поджал губы, однако затем резко выдохнул и покачал головой.

— Это бессмысленно. Но, пожалуйста, не настраивай против него новых коллег. Доктору Роше предстоит год совместной работы, и было бы некрасиво…

— Вот еще! — перебила своим фырканьем Роузи, а потом с усталым вздохом сбросила вызов. — Я не настраиваю. Он со всем прекрасно справился сам. Верно?

Задорный взгляд полетел в сторону растерянной Рене, но в ответ она лишь нервно улыбнулась. Была ли в ней злость на доктора Ланга? Нет. Разумеется, нет. Исключительно на себя. Тем временем Алан Фюрст удостоился очередного шутливого тычка в бок, наказа не съесть за разговорами весь пирог, и Роузи легко спрыгнула со стола на пол.

— Мне пора на дежурство, но мы обязательно встретимся позже. И не грусти из-за этой навозной мухи, Роше. Он этого не достоин.

— Рене, — поправила она, чем заслужила коварную ухмылку.

Больше ничего не сказав, малышка Роузи махнула рукой и выпорхнула из комнаты.

— Простите за это, — вздохнул доктор Фюрст после того, как тихо хлопнула дверь. — Сводит давние счеты с Энтони.

— Он её оскорбил?

— Нет, — с неловким смешком ответил анестезиолог, а затем вдруг слегка покраснел и опять попытался пригладить волосы. — Роузи тогда только пришла к нам. В тот месяц один из хирургов Ланга решил устроить соревнование, кто сможет раскрутить на свидание больше медсестер моложе… кхм… тридцати. Открыли целый тотализатор. В общем, когда дело дошло до Роузи, она хорошенько приложила шутника электрошоком, пригрозила судом, а потом устроила Лангу такую взбучку за попустительство… — Фюрст хмыкнул с каким-то неожиданно гордым самодовольством. — Орали долго и с тех пор не общаются, при встрече же делают вид, что незнакомы.