И солнце взойдет (СИ) - О'. Страница 49
Однако в сегодняшней операции не было ничего выдающегося или хотя бы особенного. Обычные будни плановой хирургии. В общем, та самая рутина, которую так ненавидел доктор Ланг. А потому, когда он черным смерчем пронесся по коридору и ногой распахнул автоматическую дверь, Рене лишь удивленно приподняла бровь и ни на секунду не прервала дотошного оттирания левой руки. Господи, сколько экспрессии ради чьего-то желчного пузыря! Тем временем створки испуганно громыхнули, а принц драмы вернулся отвоевывать свое королевство.
— Выйди отсюда!
Тяжелый, почти военный шаг доктора Ланга прокатился по комнате, зазвенел стенками сухожарового шкафа и замер эхом где-то под потолком. Находившиеся в двух операционных люди недоуменно уставились в смотровые окошки, ну а Рене даже не оборачиваясь почувствовала испепеляющий взгляд. Еще немного и ее позвоночник воспламенится.
— Non, — ровно ответила она и наклонилась, чтобы смыть мыльную пену. Вновь послышалась ровная поступь, что стихла прямо у неё за спиной, а затем на Рене повеяло ледяной мятой.
— Ты нарочно испытываешь мое терпение на прочность или думаешь, что все сойдет с рук? Собралась оперировать в гордом одиночестве? Тебя распнут на слушаниях! — прошептали ей в ухо.
Дыхание коснулось оголенной шеи, и по коже побежали мурашки. Ланг стоял близко и совершенно точно мечтал свернуть девичью шею, но Рене лишь передернула плечами и потянулась за новой порцией мыла. Ну уж нет! Запугать ее больше не выйдет.
Наставник определенно был в бешенстве. Действительно, услышать, что тебя вызывают в операционную, куда ты не собирался, — половина беды. Но узнать в этом каверзу собственного резидента, которого ищет едва ли не все отделение, подлость совсем иного порядка. Рене нарушила отданный приказ, отчего лишь чудом и невероятной силой воли главы хирургии тут же не полетела в ближайшую стену. Рене слышала, как хрустнули длинные пальцы, как сбилось дыхание, и как рвануло в злой ритм его сердце.
— Je fais mon travail… [34]
— Которую я запретил тебе делать! — не выдержав, заорал Ланг, который то ли соизволил запомнить несколько слов на французском, то ли понял смысл лишь по одной интонации. — Уходи.
Рене взглянула на их отражения в висевшем над мойкой зеркале и твердо произнесла:
— Non.
— Прошу тебя по-хорошему, уйди сейчас и не испытывай моего терпения. Обещаю, что не сообщу в комиссию о твоем поведении.
— Non, — она мотнула головой, а потом хмыкнула. Боже, какие жертвы! Просто ржавое благородство в человеческом обличии.
— Значит, я выкину тебя отсюда за шкирку! — вновь не выдержал Ланг. И в этот же момент дверь в операционную распахнулась, а в комнату хлынули звуки приставучего гитарного рифа.
«Thunder! Thunder!»— ритмично вторила увековеченная на виниле толпа.
— Доктор Роше, мы готовы, — в музыкальном хаосе голос Роузи прозвучал совершенно невозмутимо. А Ланг стремительно развернулся.
— Ну, разумеется, — едко протянул он, скрестив на груди руки. — Как же могло обойтись без тебя, Морен. Что, все же надоело нянчить маленьких засранцев? И кого еще Роше пригласила поассистировать на операции? Местного уборщика?
Однако Роузи ничего не ответила, только равнодушно скользнула взглядом по взбешенному главному хирургу, задержалась на разметавшихся для большего драматизма черных волосах, а потом вопросительно посмотрела на Рене. Из операционной тем временем прилетело визгливое:
«I was caught in the middle of a railroad track.
Thunder!
I looked round and I knew there was no turning back.
Thunder!»
Рене не успела понять, какие именно эмоции пронеслись на лице доктора Ланга, когда он наконец разобрал текст донёсшейся песни. Их оказалось слишком много, чтобы сосредоточенная на своих руках она успела прочитать в зеркальном отражении хотя бы одну. Однако Ланг побледнел, сжал в тонкую линию губы и на секунду прикрыл глаза. Жест показался странным, но прямо сейчас Рене плевала на все загадки взбалмошной личности. Схватив полотенце, она повернулась к замершему наставнику, и пришлось хорошенько задрать голову, чтобы поймать взгляд неожиданно усталых карих глаз. Те упрямо смотрели на неё, кажется, целую вечность, прежде чем доктор Ланг медленно выдохнул.
«My mind raced а nd I thought what could I do.
Thunder!
And I knew there was no help, NO HELP from you.
Thunder!»
— Non, — кротко повторила Рене уже в который раз за сегодня, а потом брызнула в лицо ошарашенного мужчины водой с кончиков пальцев.
Хирург инстинктивно дернулся, но тут же замер. По высокой скуле скользнула одна из капель, а быстрый, едва ли не нервный взгляд метнулся в сторону дверей в бокс, прежде чем снова вернуться к Рене. И тогда Ланг, кажется, понял. Осознал со всей ошеломительной ясностью — Рене никуда не уйдет. Останется здесь даже ценой жизни и будет бороться за свою операцию до конца. За эту, за следующую, за еще сотню других. И в этот же миг что-то вокруг изменилось. Разбилось или наоборот собралось в какой-то образ, — никто из присутствующих не понял — но мир будто оттаял. Рене глубоко вдохнула полный свежести воздух и едва заметно улыбнулась. Кажется, заработали дополнительные вытяжки.
— Ты знаешь, что у Джеркис ожирение второй степени, и есть риск осложнений на сердце? — внезапно тихо спросил Ланг. Его настороженные глаза внимательно изучали безмятежно стоявшую напротив Рене.
— Oui, — невозмутимо откликнулась она, промакивая руки.
— И крупные конкременты в желчном с возможной эмпиемой [35].
— Oui. — Точным броском Рене отправила в мусорное ведро комок влажной салфетки и сделала шаг назад, держа руки перед собой на уровне груди.
— Ты была у нее? — наконец-то озвучил очевидное Ланг, а потом потер ладонями впалые глаза и немного беспомощно опустил руки по бокам своего длинного белесо-черного тела. Знакомо темнела татуировка, но Рене не отводила взгляда от его напряженного лица и лишь укоризненно поджала губы. Конечно была! Как же иначе?
— Oui!
— А еще специально бесишь меня своим французским?
— Рене! Пора, — донесся окрик доктора Фюрста.
Глава отделения хирургии скривился, а затем вымученно закатил глаза и беззлобно шепнул:
— Verdammter Verräter! [36]
Что же, вот и все. Заговор раскрыт, и главный Брут обнаружен. Однако вместо того, чтобы разразиться очередным потоком угроз, Энтони Ланг сделал несколько шагов в сторону, встал за спиной озадаченной Рене, а затем протянул правую руку и совершенно неожиданно, абсолютно непредсказуемо, невероятно деликатно подхватил выбившуюся из-под хирургической шапочки тонкую прядку каштановых волос. Он подцепил ее указательным пальцем, а потом, едва коснувшись кожи лба, спрятал за стандартной мутной зеленью ткани. Отступив, Ланг из-под полуприкрытых век следил, как заливает осенняя краснота мочки ушей доктора Роше.
«Sound of the drums
Beating in my heart
The thunder of guns
Tore me apart…»
— Oui, — шепнула она, повернулась к Лангу лицом, а сама лопатками толкнула дверь в операционную.
И там ловко нырнула в подставленный сестрой халат, а затем в раскрытые для неё перчатки. Но прежде, чем на ней завязали маску, Рене повернулась в сторону помывочной. В сумрачной комнате Ланг уже успел избавиться от своего джемпера и теперь натягивал хирургическую рубаху. Видимо, он опять решил сэкономить драгоценное время, так что переодевался прямо там же. И, зацепившись взглядом за темневшую на бледном плоском животе полоску волос, что убегала от впалого пупка вниз, под пояс, конечно же, черных джинсов, Рене на секунду зажмурилась, а потом уверенно посмотрела в повернувшееся к ней лицо. Она не знала почувствовал ли Ланг взгляд, а может, причина была в чем-то совершенно ином, однако наставник замер. И тогда что-то словно толкнуло Рене. Нахально, но совершенно по-девчоночьи улыбнувшись, она показала ему язык и прошептала вместе с надрывавшимся Брайаном Джонсоном: