Однажды в Голливуде - Тарантино Квентин. Страница 57

— А потому, — отвечает она, — что ты вдруг понимаешь, что влюбился в меня. И берешь меня на руки, и несешь к лошади. И мы мчимся во весь опор — словно «Пони Экспресс» [41]. — к ближайшему священнику.

И ты под прицелом пистолета заставляешь его нас поженить.

Рик улыбается, но с насмешкой.

— Ого, неужели? — спрашивает он скептически.

— Ужели, — уверенно говорит она.

— Не женюсь я на тебе, — пренебрежительно отвечает он.

— Ты на мне не женишься — или Калеб на мне не женится? — пытается прояснить она.

— Да мы оба, — говорит он.

— Почему?

— Сама знаешь почему. Ты еще маленькая.

— Ну, в наше время — да, еще маленькая. Но тут времена Дикого Запада. Тогда у всех подряд были девочки-невесты, — сообщает она историческую правду. — Я имею в виду, в то время жениться на тринадцатилетней — это были пустяки.

— Тебе не тринадцать, а восемь, — напоминает он.

— А для Калеба Декото это так уж важно? — спрашивает она с недоверием. И напоминает: — Пять минут назад ты рассуждал о том, как убьешь меня на раз. — Она щелкает пальцами, чтобы это подчеркнуть. — Ты сказал Скотту, что бросишь меня в гребаный колодец. То есть убить восьмилетнюю — нормально, а жениться — вот тут Калеб Декото проводит черту?

Рик теряется. Она это замечает и усмехается:

— Видимо, ты над этим не задумывался.

— Естественно, я над этим не задумывался, — оправдывается он. — Это же твоя безумная затея.

— Не безумная. Может быть, провокационная, — признает она, — но не безумная.

Рику это надоедает, и он хочет ей наконец втолковать, что ему неловко из-за таких разговоров:

— Труди, мне неловко...

Но она перебивает раньше, чем он договорит:

— Боже ты мой, Рик, мы же это не снимем! Просто мысленный эксперимент для персонажей. В Актерской студии их проводят все время. Сценарий есть сценарий. И работаем мы по сценарию. В сценарии Лансер действительно платит. Так что тебе и не придется делать выбор. В сценарии тебя убивает Джонни, так что ничего этого не случится. Но в Актерской студии задаются вопросом: а что, если бы в сценарии ничего такого не было? Как бы тогда поступил твой персонаж? Какой бы выбор сделал? Просто для понимания, кем является твой герой, если он не следует тексту.

— Ну, может быть — просто представим, — я вообще не хочу жениться, — парирует Рик.

— Ну, вот видишь, — она разводит руками, — это уже выбор героя, — и углубляется в детали: — Значит, дело не в моем возрасте. И не в том, что ты меня не любишь...

— Я вроде и не говорил, что тебя люблю, — перебивает он. Труди только отмахивается:

— Не говори глупостей — разумеется, любишь. Так вот, дело не в возрасте и не в том, что ты меня не любишь: просто Калеб не из тех, кто женится, правильно?

Он пожимает плечами.

— Ну да, наверное.

— И мы просто будем жить вместе?

— Я сейчас не это сказал.

— Ну, это же логично, — рассудительно заключает она. — Мы вместе, мы влюблены, мы не женаты — значит, мы просто живем вместе. Я-то и не против. — Потом уточняет: — На какое-то время. Но рано или поздно я заставлю тебя жениться.

— Заставишь?— скептически переспрашивает он.

— Ага, — объясняет она, — это будет важным моментом нашей линии.

— Что будет важным моментом?

— Что ты главный, ты руководишь бандой, — поясняет она. — Они беспрекословно делают все, что ты скажешь. Но когда рядом никого нет? Я главная! И ты делаешь все,что скажу я.

«Я просто охереваю с этой коротышки»,— думает

Рик.

— О, неужели?

— Да, ужели.

— И почему это я делаю все, что ты скажешь?

— А потому, что я тобой помыкаю. Не будь у меня такой власти, ты бы бросил меня в колодец, как и обещал с самого начала. Но все нормально: тебе нравится, что у меня над тобой власть. В смысле я в банде главная, но я справедливая, я никогда не злоупотребляю властью против тебя. Потому что я тебя люблю. Не так сильно, как ты — меня. Но все-таки люблю.

— Ладно, — говорит он, — а если нет?

— Что «если нет»?

Оспаривая ее теорию:

— Что, если я тебе не подчинюсь?

— Не забывай, — напоминает она, — я никогда не раскрою перед бандой — или перед кем угодно, — какую имею над тобой власть. Для всего мира главный — ты.

— Ладно, это я уже понял, — отвечает он. — Но ты сказала, я делаю все, что ты мне говоришь, да?

— Да, — говорит она. — Как пес. Это команда. И ты обязан подчиниться.

— Правда? — усмехается он. — А вот если нет?

— Но ты подчиняешься.

— Ну и кто теперь раб сценария? — парирует он. — Тебе так хочется поиграть в «Что, если»? А что, если я не подчиняюсь?

— Ну... — Она ненадолго задумывается. — Логично, что будут случаи — на первых порах, — когда

ты не подчинялся. И тогда мне пришлось тебя наказать.

— Тебе наказать меня? — переспрашивает он. Она кивает, потом завершает:

— И после наказания ты уже всегда делаешь то, что я хочу.

И вот в этот миг, пока Рик соображает, как на такое ответить, Сэм Уонамейкер кричит актерам:

— Мотор!

И тогда Калеб с Мирабеллой играют сцену.

Глава двадцать первая

Хозяйка дома

Из всех девушек на ранчо Слана самое завидное положение занимает Пискля. В «Семье» у женщин гражданство второго сорта; они считаются ниже мужчин. Но Чарли подчеркивает, что они и ниже собак, живущих на ранчо. Когда женщина из «Семьи» хочет поесть, сперва она должна предложить свою миску собаке. Авторитета нет почти ни у одной девушки (меньше всех — у Мэри Бруннер: первой в «Семье», матери ребенка Чарли, Медвежонка Пуха).

Я говорю «почти», потому что две девушки все-таки занимают в иерархии особое место. Одна — Джипси: в свои тридцать четыре она намного старше всех женщин в «Семье». Положение Джипси можно сравнить с начальницей призывного пункта. Когда на ранчо заманивают новых девушку или парня, первым делом их представляют Джипси.

Но ближе всех к власти в этой социальной структуре — именно озорная Пискля. «Семья» живет на ранчо благодаря сделке, которую Чарли заключил с владельцем Джорджем Спаном. И заботиться о Джордже — обязанность Пискли.

Джордж Спан — восьмидесятилетний старик, долгие годы сдававший Голливуду свое киноранчо с декорацией в виде главной улицы вестернового городка — для фильмов и телепостановок. В свое время по главной улице ранчо Слана скакали Одинокий Рейнджер, Зорро и Джейк Кэхилл. Но в последнее время Голливуд перебрался в другие места, а декорации обветшали. Время от времени сюда приезжают за фотосессией для журнала или обложки альбома (здесь сняли обложку James Gang). На ранчо по-прежнему остались лошади, здесь все еще предлагают семейные конные экскурсии по каньонам Санта-Сусана.

Но единственное кино, что здесь еще снимают, — это эротические фильмы на тему Дикого Запада или эксплотейшены Эла Адамсона категории Z. А сам Джордж Спан почти ослеп. Старик, позабытый индустрией, нашел себе компанию в виде «Семьи» Чарли Мэнсона. По большей части он не покидает своего домика, что торчит на холме и выходит на городок. Домик под завязку забит старыми сувенирами, которые Джордж уже не видит, — они символизируют времена расцвета ранчо: киноплакаты старых вестернов, снимавшихся здесь, выцветшие от солнечного света фотографии актеров прошлого поколения. Коллекция сёдел и даже парочка настоящих статуй ковбоев и индейцев от Джорджа Монтгомери.

А верховодит Джорджем и всем домохозяйством Пискля. И в уходе за Джорджем Пискля уже показала себя не только способной, но и бесценной.

Тем самым она обеспечила себе ту независимость внутри «Семьи», о которой другие девушки могут только мечтать. Для начала, она живет в доме. И выставляет себя «хозяйкой дома». С этим не спорит даже Джордж. Может, ранчо и принадлежит ему, но все домохозяйство в какой-то момент стало принадлежать Пискле. Остальные девушки работают по ранчо и копаются в мусорках. Пискля стряпает для Джорджа, одевает Джорджа, убирает дом и составляет ему компанию. Остальные едят вонючие отбросы, плесневелый хлеб, страшненькие овощи, мятые и гнилые фрукты, а иногда приходится отсосать работникам супермаркета или потрахаться с ними ради привилегии пошарить у них в мусоре. Пискля за счет Джорджа готовит и ест настоящую еду. Да, ей время от времени приходится лечь под старика или передернуть ему раз-другой. Но она в целом и не против. И уж лучше кувыркаться с Джорджем, чем с мерзкими мудаками-байкерами, что ошиваются на ранчо. Но еще из-за того, что Джордж целыми днями слушает радиостанцию кантри-музыки, Пискля на самом деле единственный член «Семьи», у которого есть связь с внешним миром. Впрочем — наряду с настоящей едой из холодильника в противоположность мусору из баков — самое завидное в положении Пискли, засевшей в уюте со стариком, — это ее телевизионное право.