Любовь ювелирной огранки (СИ) - "Julia Candore". Страница 66

Но странное дело, ни в одном из миров ничего из ряда вон так и не произошло. А значит, сбылись самые страшные опасения: перебродившее махровое зло досталось кому-то одному.

В данный момент этот «кто-то» целенаправленно преодолевал сугроб за сугробом, без устали шагая под слепым оком луны. У Джеты Га было приподнятое настроение, она болтала с Хаосом внутри себя, делясь планами на ближайшее будущее. Вершитель должен сдаться, уступить ей трон, и тогда она завладеет мирами. И Хаосу будет где развернуться.

Она шла слишком быстро для среднестатистического человека — и снег в радиусе ее размытой тени плавился и чернел, как жженый сахар. Она бодро поднялась на крыльцо избушки, распахнула дверь с ноги и без препятствий вошла в прихожую.

— Эй, я хочу видеть Вершителя! — Ее голос по-прежнему был ломким, хриплым, чужим. У камина она различила Киприана, Юлиану и двух маленьких упитанных псов. А потом ей навстречу из гостиной выступила Эсфирь.

— Я его временно замещаю, — бархатно сказала она. — По какому вы вопросу?

— У нас с ним свои застарелые счеты. Я собираюсь занять его место, а его самого уничтожить. Для начала могу уничтожить вас.

— В этом нет необходимости, — развела руками Эсфирь. — Я устала быть заменой и хочу простой привычной жизни. Вы пришли весьма кстати.

Она стояла к Юлиане спиной, поэтому не видела, какие квадратные сделались у подруги глаза. Юлиана собралась возмутиться, но Вековечный Клён вовремя зажал ей рот ладонью и, невзирая на сопротивление, куда-то ее утащил.

— Я долго ждала, очень долго, — устало сказала Джета Га, с отвращением оторвав колючку репейника от своей ноги. И уселась на колченогий стул перед столом, поросшим щетиной. — Фи, какая гадость! — скривилась она и поспешила отодвинуться. — Что тут у вас за светопреставление? Навести порядок не пробовали? А впрочем, ладно. Я здесь, чтобы завладеть миром. У меня большие планы. Зачем, как вы думаете, я создавала своего монстра, выкачивала энергию из фей и собирала команду ученых?

Изъяснялась она сумбурно, у нее в уме творился настоящий хаос. Было видно: Джета нервничает, всё еще сомневается в своих силах, до абсурдного боится неудачи.

Эсфирь молча оглядывала посетительницу, ее темную ауру, теневые осьминожьи щупальца, которые ни минуты не пребывали в покое и всё что-то искали, обшаривали углы, копошились на полках и просачивались в щели. Она слушала отвратительный колдовской шепот, ползущий за гостьей по пятам, визги, скрипы, шорохи и прочие кошмарные звуки. От них становилось не по себе.

Джета говорила и говорила. И Эсфирь всё отчетливее понимала: эта нестабильная, чрезвычайно могущественная дамочка не смирится с отказом. И если она взбесится, от избушки Вершителя, как и от амфитеатра с пограничьем, останется горстка пепла.

— Давайте попробуем, — вдруг сказала она, перебив Джету на полуслове. — Я передам вам полномочия. Во всяком случае, постараюсь. И посмотрим, что из этого выйдет.

— Вы серьёзно? — изогнула брови та. — Так запросто мне уступаете?

— А разве у меня есть выбор?

Эсфирь понимала, чем грозит сопротивление. Она была феноменально прозорлива для войны. И чересчур умна, чтобы воевать с той, кто так или иначе проиграет.

— Ну и что надо делать? — вздернула подбородок Джета Га, подходя к ней вплотную.

— Подпишем договор.

Эсфирь достала из серванта девственно чистый лист бумаги, провела над ним ладонью — и он покрылся плотным убористым текстом. Мелкий шрифт. Замучаешься вчитываться.

— Договор о передаче прав на собственность и должность Вершителя, — пояснила Эсфирь и, проколов палец иглой, оставила под текстом красный отпечаток. — Скрепим его кровью.

Джета вырвала листок у нее из рук и изучала содержание добрую четверть часа, прежде чем поставить свою кровавую печать.

— А метод проверенный?

— Не могу ничего гарантировать, — компетентно отозвалась Эсфирь. — Если он не сработает, значит, у меня недостаточно прав и придется дожидаться Вершителя.

У Джеты дёрнулась щека. Смуглая женщина в диковинном алом наряде вызывала противоречивые чувства. С одной стороны, ей безумно хотелось верить. А с другой… Обманет, конечно же обманет.

— Ну и как мне проверить, стала я Вершителем или нет? — раздраженно уточнила Джета.

— Пожелай мне сгинуть и щёлкни пальцами. Я должна буду взорваться разноцветными блёстками.

— Как новогодний салют, — развеселилась та.

— Точно. Как салют.

— Не хочу, чтобы ты взрывалась. Ты мне нравишься, — сказала Джета. — Приведи сюда ту девицу, которая мечтала о популярности. Она так бесит. Хочу, чтобы взорвалась она.

Эсфирь и виду не подала, что обеспокоена. Она заглянула в гостевой зал, деликатно поддела подслушивающую Юлиану под локоток и сообщила, что больно не будет.

— Предательница! Ты перед кем сейчас стелешься? — прошипела Юлиана. — Куда ты меня ведешь? Смерти моей желаешь?

— Ее желает кое-кто другой. Но не бойся, всё под контролем, — шепнула Эсфирь. — Веди себя естественно.

Как выяснилось, естественным для Юлианы было хамить и крайне недоброжелательно буравить людей взглядом.

— Чего припёрлась? — проворчала она, представ перед Джетой. — Вали в свою пустошь, мымра.

Джета сощурилась и щёлкнула пальцами. Чуда не произошло. Юлиана всё еще стояла напротив и пялилась на нее с неприкрытой антипатией. Договор не сработал. Видимо, придется Вершителя ждать.

— А можно, я ее так, без магии укокошу? — кровожадно поинтересовалась претендентка на трон.

— Как-нибудь в следующий раз, — с лучезарной услужливостью улыбнулась Эсфирь.

Она отослала Юлиану в амфитеатр, от глаз подальше, и посоветовала ей не высовываться.

Сегодня ей, можно считать, повезло, потому что в Джете внезапно проснулся рационализм. Зачем попусту распыляться на всяких грубиянок, если собираешься грохнуть самого Вершителя? Грубиянки, и впрямь, могут подождать до следующего раза. Помучиться от неизвестности, обзавестись манией преследования, нервным тиком и преждевременной сединой. Адреналин, острые ощущения… Их жизнь заиграет новыми красками. Тем интереснее будет их убивать.

Настал черёд Киприана заваривать кашу. Он, кажется, смекнул, почему Эсфирь так любезна с гостьей. Раздражать ее чревато последствиями. А вот угождать, туманить разум, ослаблять бдительность — это всегда пожалуйста.

— Может, вам в гостевом зале устроиться? — предложил он захватчице, живописно появляясь в дверном проёме. — Отдохнёте с дороги. А там и Вершитель придёт.

— О, глядите-ка! — оживилась Джета, прошествовав со шлейфом шепчущих теней к Киприану и зацепив пальцем его подбородок. — А мы уже виделись. Это ты моего Гарри испортил и натравил его на дирижабль. Но я зла не держу. Всё к лучшему, мой друг, всё к лучшему.

Она заняла зал с альковами, заявив, что будет менять альков каждый день. И сообщила обитателям дома о своих пожеланиях. Точнее говоря, попросту поставила в известность.

— Прислуживать, — сказала она, — мне будет ваш рыжий красавчик. Он должен быть доступен двадцать четыре часа в сутки, уяснили?

«Прислуживать», в понимании Джеты, означало не только носить еду, но и исполнять любую прихоть, какой бы нелепой она ни была.

Юлиана, как услышала новости, сделалась взрывоопасной и совершенно неуправляемой.

— Я ей покажу «доступен»! Рабовладельческий строй долой! Морду ей расцарапаю, стерве этой вонючей! — рвалась она в бой. Эсфирь и Киприан общими силами уговорили ее остыть, потерпеть и не нарываться.

— Ты пьяна? — осведомился Киприан. — Если нет, возьми себя в руки.

— Ты жить хочешь? — проникновенно спросила Эсфирь. — Если да, включай мозги.

— Как будто у тебя ума палата! — огрызнулась та. — Здесь какое-то заколдованное место. Куда ни плюнь, слабоумие с маразмом процветают. Жить? Я хочу жить. Только не в этом дурдоме.

— Киприан, ты же дерево с функцией защиты от негодяев, — сказала Юлиана чуть погодя. — Почему бы тебе не прорасти и не прогнать эту гадину? Эсфирь, а ты? Ведь ты преемница Вершителя. Что тебе стоит уложить ее на лопатки? Почему вы оба просто не избавитесь от нее?