Ведун (СИ) - Сухов Александр Евгеньевич. Страница 14

Мое брюхо так и осталось глухо к учению даже в наполненном состоянии. Это я понял, прочитав первые строчки:

«Коль возлю́бленна селе́ния Твоя́, Го́споди сил! Жела́ет и скончава́ется душа́ моя́ во дворы́ Госпо́дни, се́рдце мое́ и плоть моя́ возра́довастася о Бо́зе жи́ве…».

М-да! Сизифов труд осилить подобную премудрость, но я непременно возьму и эту вершину. В помощь мне отличная память, доставшаяся от реципиента и верткий ум от жителя двадцать первого века.

На этот раз, несмотря на сонные позывы, восемьдесят третий псалом дался мне довольно легко. Более того, обнаружил у себя прекрасную зрительную память. Не фотографическую, к сожалению. Однако достаточно было пару-тройку раз пройтись глазами по тексту, как написанное на бумаге вполне крепко впечатывалось в память. Славно, имею серьезное подспорье для человека, которому все эти заумные изречения на мало понятном сленговом диалекте абсолютно по барабану (да простят меня искренне верующие братья и сестры во Христе).

После пары часов сидения за столом направился во двор. Весна неотвратимо приближается. День удлиняется на глазах, посему смеркается не так уж и рано. А, значит, есть время подтянуть физуху.

Два круга по собственноручно очищенной от снега тропе вокруг дома, три отжимания, минутное трепыхание на «перекладине турника», наклоны с доставанием кончиками пальцев носков валенок, защищенных от весенней влаги резиновыми калошами.

Заметил осуждающе зырящего в мою сторону кота Сидора. Друзьями не разлей вода с ним мы пока не стали. Однако лед в наших отношениях тронулся. Во время двухдневного отсутствия Василисы Егоровны, я не пожалел для этого мяса и сметаны. А еще кот оказался весьма охоч до свежей выпечки, прям дурел и терся о ноги хозяйки, когда в доме пахло пирогами, блинами и прочими вкусностями. Подозреваю, что до моего появления подобная благодать случалась не часто — уж больно аскетична старушка в своем питании. Умственных способностей Сидора вполне хватило, чтобы сделать определенные выводы, поэтому он на меня уже не крысится, как в первые дни нашего знакомства, даже позволяет иногда себя погладить.

Помахал по-дружески рукой коту и продолжил занятия самоистязаниями на свежем воздухе. На что Сидор лишь забавно фыркнул и направился куда-то по своим кошачьим делам.

[1] «12 стульев» Илья Ильф и Евгений Петров.

Глава 5

Журчат ручьи,

Слепят лучи,

И тает лед и сердце тает,

И даже пень

В апрельский день

Березкой снова стать мечтает.

Веселый шмель гудит весеннюю тревогу,

Кричат задорные веселые скворцы,

Кричат скворцы во все концы:

«Весна идет! Весне дорогу!»

М. Д. Вольпин.

Здоровенный кот Сидор свернулся калачиком на овчине, расстеленной на лежанке теплой печи. Часть его звериного сознания пребывала в приятном сне, где он охотился на белку и так же как лохматый рыжий зверек с легкостью скользил по стволам деревьев, веткам и грациозно прыгал с одного дерева на другое. Вот только ловкий грызун никак не желал попадать на острый зуб охотника или его коготь.

Вторая половина сознания кота четко контролировала все, что происходит в реальной жизни. Вот мышка под полом зашуршала. Хитрая бестия и ловкая, Сидор никак не может её изловить. Ладно, дело времени, в конечном итоге грызун допустит оплошность, которая будет стоить ему жизни. Между печкой и стеной тихонько цвиркает сверчок, с ним у кота давние счеты — неуловимый бестия. За стенкой тяжело похрапывает во сне старшая кошка, которой следует подчиняться беспрекословно. У стенки напротив кухонной печи спит беспокойным сном младший безволосый котенок. К нему у Сидора двойственное отношение. С одной стороны, он не жадный и едой делится, даже вкусной выпечкой. С другой, есть в этом котенке что-то такое, непонятное. А все непонятное звериный инстинкт хоть и домашнего, но животного требует расценивать как угрозу, хоть и неявную. А это означает, что с двуногим следует держаться настороже.

Помимо названных звуков маленький, но весьма эффективный мозг домашнего хищника фиксирует и анализирует еще множество самых разных шумов: свист ветра за бревенчатыми стенами, скрип раскачиваемых деревьев, веселую капель тающих сосулек и еще многое-многое другое. Впрочем, это вполне привычные звуки опасности не представляют, значит их можно проигнорировать и продолжать охотиться за неуловимой белкой.

Неожиданно громкий протяжный звук, будто выстрел орудия или грохот грозового разряда заставил первую половину сознания кота вернуться в реальность. Сидор резко вскочил на лапы и, задрав хвост трубой, принялся водить озадаченной мордочкой в разные стороны. Грохот повторился с еще большей мощью, однако наш мохнатый страж вместо того, чтобы еще больше испугаться, заметно расслабился и вновь прилег лохматым пузом на мягкую овчину.

Ничего экстраординарного в природе не случилось, всего лишь наступившее весеннее тепло совместно с текущей водой оказали определенное воздействие на толстый слой льда, образовавшегося на реке за холодную зиму. Талые воды устремились в русло Протвы и накрыли метровым слоем речной лёд. Далее в силу вступил закон, сформулированный древним греком Архимедом. Имеющий положительную плавучесть лед начал всплывать, как результат стал ломаться. Отсюда грохот, подобный звуку грозового разряда.

Разумеется, подобных мыслей в голове нашего кота не было — не кошачье это дело рассуждать о древних греках и мудреных законах физики. Сидор на протяжении восьми лет своей жизни всякий раз в одно и то же время становился свидетелем этого природного феномена, и долгосрочная память ему тут же об этом напомнила.

Ученые Земли ошибочно считают, что у кошачьих наличествует только оперативная память. Однако они глубоко заблуждаются, кошки отлично помнят многое, особенно добро, а еще крепче причиненное им зло. Вот только демонстрировать свои таланты людям они не спешат, поскольку считают себя, в некотором роде, богами, коим должны поклоняться бесшерстные двуногие коты. Ведь боги никогда не станут объяснять низшим существам прописные истины — оно и так всем очевидно.

Канонада на реке продолжалась до самого утра. Двуногие обитатели жилища, принадлежащего Сидору, также проснулись, какое-то время бестолково бегали по дому, затем, натянули шкуры на голые тела и вышли на улицу, напустив при этом холоду в помещение. Сидор еще плотнее свернулся на теплой печи и провалился половиной своего сознания в нескончаемую охоту на неуловимых белок.

Вторая половина по-прежнему продолжала контролировать окружающую обстановку, а также анализировать сложившуюся ситуацию. Скоро придет настоящее тепло, а вместе с ним необходимость продления кошачьего рода. Вновь предстоит когтями и зубами доказывать подросшим нахалам, кто в окрестных селениях истинный мачо, достойный оприходовать самых красивых и здоровых кошек. Благодаря заботам Василисы Егоровны, Сидор был котом справным, почти пуд живого веса. И это вовсе не бесполезный жир, а сильные мышцы, крепкие сухожилия, острые когти и зубы. В не единожды протравленном снадобьями сердобольной хозяйки организме ни намека на гельминтов или еще каких вредных паразитов. Потому вот уже как года четыре все местные коты с визгом убегают при появлении нашего лохматого героя на околице соседнего села или деревни.

«Жизнь все-таки прекрасна», — подумал кот Сидор и еще сильнее сосредоточился на охоте за скачущими по деревьям виртуальными грызунами.

В то же самое время в пяти верстах от жилища Третьяковой посреди мрачного леса, в глубокой берлоге, оборудованной под корнями вывороченной ветрами громадной ели очнулся от зимней дремы обеспокоенный шумом здоровенный бурый медведь. Полежал, послушал потревожившую его канонаду. На всякий случай просунул нос-пуговку между переплетений наваленных сверху ветвей и листьев. Вдохнул всё еще прохладный ночной воздух. И решил для себя, что просыпаться пока рано. Вот через недельку-две будет в самый раз. А пока следует досмотреть очень хороший сон, где малина размером с доброе яблоко, а рядом восхитительно пахнущая самка, и они вместе уплетают вкуснятину, чтобы потом заняться приятными совместными шалостями. Там никто не норовит засадить по тебе из палки, мечущей твердые мелкие шарики, вызывающие неприятный подкожный зуд и нарывы. Горластые человечьи самки не шляются по лесу и не пугают лесных обитателей своими пронзительными звонкими голосами.