Римлянин 2 (СИ) - Ибрагим Нариман Ерболулы "RedDetonator". Страница 26

— Обезглавить, головы в мешки, а тела закопать, — после недолгого обдумывания, ответил Мейзель. — Время есть, мы сделали свои дела на этой территории, поэтому настала пора помахать лопатами.

Индейцы племени Крик прослышали, что ни к кому не относящиеся бледнолицые малым числом поселились на севере земель семинолов. Они собрали боевой отряд и решили грабануть наивных европейских парней, забрав у них оружие и припасы.

Только вот они не учли, что им предстоит иметь дело с профессиональными военными на боевом задании и часовые на постах никогда не спят.

Попытка ночного штурма закончилась сокрушительным поражением, унёсшим жизни пятидесяти семи индейцев, но этим всё не закончилось.

Три центурии во главе с Мейзелем отправились в погоню за наглецами и догнали их только сейчас, глубоко на территории Крик.

Колонисты до ужаса боятся оказываться на индейской территории, искренне считая, что они тут добыча, но у Мейзеля было своё мнение на этот счёт.

Он мастер разведки, неоднократно подтверждавший свою квалификацию на многочисленных аттестациях и оттачивавший своё мастерство в боевых конфликтах на различных территориях. Америка не открыла ему ничего нового, только сменился цвет лиц его врагов.

Индейцы ориентируются на местности и читают следы не хуже него, но в остальном он их существенно превосходит, как и его ребята, все до единого прошедшие школу подготовки легионеров-эксплораторов.

Они прекрасно чувствовали себя здесь, на индейской земле и знали, что все, кто свяжется с ними — умрут.

К тому же, они были в своём праве: налётчики крик напали на их землю, вероломно, ночью, поэтому Мейзеля бы не поняли семинолы, оставь он такое без ответа.

Отрубив головы налётчиков, легионеры набили ими мешки, закопали тела, собрались и отправились в обратный путь.

Взаимоотношения с индейцами были странными, но, в каком-то смысле более простыми.

Теперь Мейзель, после всех этих размышлений, понимал курфюрста.

Они простые и понятные, просто он привык иметь дело со сложными и непонятными европейцами, у которых за одним дном есть второе дно.

А тут всё просто: закон силы, кто сильнее — тот и прав. Не сумел доказать, что достоин жить на этой земле — тебя выгонят с неё и сильно повезёт, если не убьют.

С таким положением вещей Мейзель ещё не сталкивался.

«Надо возвращаться в форт и найти себе бабу из местных», — решил он, забираясь на коня. — «Должна же сбыться хотя бы часть ожиданий».

//Шведское королевство, окрестности Стокгольма, 23 мая 1742 года//

Таргус был недоволен.

Недовольство его было вызвано в основном тем, что он целую неделю ждал вице-адмирала Мишукова, который потерял уйму времени с небольшой шведской флотилией. Он уклонялся от боя и всячески хитро маневрировал в ожидании непонятно чего, поэтому план по погрузке войск был сорван.

Отписавшись гневным письмом в Петербург, Таргус лично высказал поздно прибывшему вице-адмиралу всё, что он думает о его пунктуальности и в следующем письме потребовал отстранить явно некомпетентного флотоводца от командования.

Спустя четыре дня фельдъегерь привёз письмо с новым приказом о назначении командующим Балтийским флотом контр-адмирала Дмитрия Яковлевича Лаптева.

Последний прекрасно знал причины отстранения предыдущего командующего, поэтому принял все необходимые меры для погрузки десанта на галеры и немедленно отправил флот к Стокгольму.

Двое суток назад они чуть не попали в переделку, напоровшись на шведскую флотилию, но противник при приближении русского флота снялся с якорей и покинул акваторию. (2)

Таргус искренне не понимал, почему шведы позволили десанту беспрепятственно высадиться. Он бы пожертвовал хоть половиной флота, лишь бы не позволить противнику завоевать такое преимущество как девять тысяч солдат прямо у твоей столицы.

Но флот бездействовал, более того, покинул порт Стокгольма после высадки десанта Таргуса и убыл в неизвестном направлении.

Смысл отвода флота ускользал от Таргуса, он перестал понимать происходящее и это его сильно напрягало.

Сразу после высадки они не стали медлить и, сформировав обоз, выдвинулись к вражеской столице.

Никаких войск, выдвинутых навстречу противнику, никаких приготовлений и прочего. Всё очень странно и непонятно. Ещё и город почему-то местами горел…

— Бергман, де Уэска, отправляйтесь в город со своими когортами и проверьте его, — приказал Таргус. — Мне не нравится эта тишина…

Они высадились с юга от Стокгольма, Таргус рассчитывал занять южную его часть, особенно мост на остров Юргорден, где расположен дворец и вся бюрократическая братия с королевской канцелярией.

По данным от шпионов, после смертоносной «эпидемии», устроенной Таргусом, король, его канцелярия и прочая администрация переехали на Юргорден, где был возведён новый дворцовый комплекс, с оборонительными бастионами, большими казармами для войска, объёмными кладовыми для долгой осады и строгими ограничениями на проход для простого люда и так далее. Будет трудно взять его с наскока, но никто не сможет помешать взять его осадой.

Из города доносились мушкетные выстрелы, сверкали вспышки, бахала пушка, было очень непонятно, что здесь происходит.

Две когорты вошли в город и началось что-то совсем неожиданное.

Изо всех щелей начали вылезать гражданские и радостно орать и улюлюкать, приветствуя легионеров.

Таргус смотрел на это через подзорную трубу и постепенно переходил в состояние ахуя.

Легионеры прошли город насквозь без какого-либо сопротивления, достигли муниципальной ратуши, о чём доложили через посыльного.

Около часа не было никаких тревожных вестей, а затем из города вышла целая делегация числом не менее сотни человек.

Они вышли из города и начали приближаться к лагерю Таргуса, уже успевший обзавестись частоколом, который привычно возвели легионеры.

Толпа в лагерь войти не решилась, поэтому стихийно был отторгнут один представитель, который ещё более неуверенно двинулся к воротам.

— Рады приветствовать вас, Ваше Высочество! — максимально дружелюбно улыбаясь, в пояс поклонился Таргусу некий тип в чём-то наподобие ермолки на голове.

Говорил он на латыни, выглядел как типичный швед, но головной убор…

«Еврей?» — подумал Таргус удивлённо. — «Евреи подняли бунт в Стокгольме и захватили власть? Неслыханно!»

— Меня зовут Йозефом Ханссеном, — представился носитель чего-то наподобие ермолки. — Я являюсь представителем крестьянства в риксдаге.

«Еврей Йозеф Ханссен, который представляет шведское крестьянство в риксдаге?!» — продолжил лихорадочно размышлять Таргус. — «Мир, наверное, решительно сошёл с ума!»

— Что это у тебя на голове, Йозеф Ханссен? — попытался разобраться в ситуации Таргус. — Ты что, иудей?

— Это? — представитель крестьянства снял головной убор. — Это trindmössa. Нет, Ваше Высочество, я никакой не иудей, а честный католик.

Вопрос, видимо, его сильно смутил, так как он опустил взгляд в землю.

— М-хм… — хмыкнул Таргус. — И что вы тут устроили? Почему город не отражает моё вторжение, а воюет сам с собой?

— У нас тут… Э-м-м-м… — замялся Ханссен. — Неделю назад было решающее заседание риксдага по вашему вопросу, Ваше Высочество… И… риксдаг разделился на три лагеря: «шляпы», «колпаки» и «голштинцы»… Давно всем ясно, что доминирующие в риксдаге «шляпы» ведут нашу страну к гибели, ведь вы, в случае чего, не пожалеете нас. О вас ходит устойчивая молва, что к друзьям вы щедры, а к врагам беспощадны…

Таргус слышал, что о нём так говорят, и поддерживал такую репутацию, учредив систему грантов для помощи бедствующим согражданам. Хорошая репутация никогда не повредит. Не раз он наблюдал такую тенденцию: если люди крепко втемяшили себе в голову, что правитель — хороший человек, то они уже не примут никаких даже противоречащих этому убеждению фактов.

Даже тот парень, Мартин Бауэр, пострадавший за него, получил невообразимую для простолюдина сумму отнюдь не просто так. Это ещё один кирпичик в его репутацию. Люди любят истории про фантастические взлёты а-ля «из грязи в князи». Вот ты заурядный мальчишка, живёшь как все и ещё неясно, достигнешь ли ты каких-либо выдающихся успехов, а вот ты уже сказочно богатый и уважаемый гражданин, обеспечивший пять поколений своих потомков и вообще храбрая личность, принявшая осколки бомбы в грудь за курфюрста. И ведь такая история может случиться с каждым! Абсолютно с каждым мальчуганом, живущим в богом любимом Шлезвиге!