Размышления русского боксёра в токийской академии Тамагава, 6 (СИ) - Афанасьев Семён. Страница 2

У меня в самом деле нет никакого желания разговаривать, хотя я и более чем рад своей нынешней компании.

Я застал их тут, вернувшись в дом своей… — к-хм, даже не знаю, как теперь назвать Рейко! Уже явно не "просто знакомая". Но и не "близкая подруга" — этот титул вроде как за Цубасой.

Мысли соскальзывают на другую дорожку: правда, а кто мы теперь с актрисой друг другу? Заодно интересно: а может ли у мужика быть пара ну о-очень близких подруг? И насколько это вообще правильно?

Долбаный пубертат. Не надо было соглашаться на… на это всё. С Рейко.

Справедливости ради: в ТОЙ старой жизни о таких технических нюансах, г-хм, интимной жизни я и не подозревал почти.

Ладно. Подозревал — но лично не сталкивался. Всё-таки Союз был достаточно пуританской страной и культура, эм-м-м, деликатной репродуктивной физиологии отсутствовала, как класс (по крайней мере, в кругах, где вращался я). Была просто табуированная тема — никаких изысков. А здесь и Цубаса, и Рейко…

— Так. Стоп, — подаёт голос хозяйка нашего общего пристанища. — Маса, я через умный дом чувствую твой концентратор сейчас. Быстро скажи, о чём была последняя мысль?! Ну пожа-а-алуйста?

— Раньше, в других местах, после подобного между мной и тобой полагалось бы жениться. — Пожимаю плечами и говорю, что думаю. — Хотя, похоже, рефлексии по поводу случившегося в наличии только у меня одного. — Не упоминаю пикантных подробностей, но присутствующим и так всё ясно.

Женщины оборачивается, как по команде, и синхронно наклоняют головы к плечам, задумчиво оценивая меня.

Затем расплываются в улыбках и ржут, глядя друг на друга.

— Зачётная мысль, — хрюкает Коюмэ, между делом забрасывая порцию лосося себе в рот (вместо общей миски). — Маса, ты парень не промах! Но я бы на твоём месте не сильно раскрывала рот на чрезмерно лакомые куски, хе-хе. Женитьба на национальном айдоле — это не повинность, а "свезло и прифартило". Маленький и невоспитанный ты гайдзин.

— Ты меня поняла неправильно, — спорить и доказывать лень.

Да и не скажешь вслух, что с моей точки зрения наша связь со звездой экрана — именно что в большей степени её выгода, а не моя.

Хотя они все считают наоборот, включая Цубасу. Почему-то девчонки думают, что для парняги моего возраста секс — самая главная ценность. Особенно если это секс с Рейко.

Жаль, нельзя им рассказать, что я очень привык держать себя в руках в этом вопросе, за почти четыре-то десятка лет жизни. Уже молчу, что лично я в первую очередь думаю об ответственности, а не о чём-то ещё — как-никак, самый старший тут. Биологический возраст нынешнего тела не в счёт.

— Я пока не готова говорить на эту тему, по целому ряду причин, — деликатно роняет Рейко через плечо, глядя на меня и весело хлопая ресницами. — Маса, мой дом — твой дом. Но я прошу тебя не переоценивать имевших место мелочей с позиции твоей родной культуры. А вообще, Цубаса тебе это несколько раз при мне объяснить пыталась…

— Хренасе, мелочи, — вырывается у меня непроизвольно, поскольку сдерживаться и не думаю. — Там, откуда я родом, это называлось бы "поматросить и бросить". Только обычно относилось к мужикам, не к слабому полу. Считается очень непорядочным проявлением эгоизма, безответственности и потребительского отношения к партнёру.

— Б-б-б-ы-ы-ы!!! — Вака, предусмотрительно отвернувшись в сторону, не удерживается и расстаётся с остатками непрожёванного лосося, который дисперсией разлетается веером на газон. — Маса, жги Муа-а-ы-хы-хы-хы-ы-ы… ой, рёбра-а…

Вернувшись в дом Рейко, я поначалу молча сел рядом с ними в кресло на улице, махнув девчонкам рукой и наблюдая, как они что-то готовят.

Имея за душой кое-какие запасные варианты, я всё же надеялся на конструктив в Джи-ти-груп, даже несмотря на откровенно вызывающее поведение операционного департамента.

Увы. Там каждый за себя.

— У судьи был? — это Вака.

— А как же.

— И что он? Маса, мне из тебя каждое слово тянуть? — Коюмэ уже не шутит. — Это общее дело, если ты не передумал. Какого хрена?!

— Извини. — Вздыхаю. — Меня твой голый зад отвлекает.

— Да? — задумчиво покосившись на меня, она поворачивается боком.

— А теперь ещё и сиськи… В общем, судья согласен, если принципиально. Но дьявол кроется в мелочах. Юридическое лицо должно быть успешным, тут без вариантов.

— У нас же есть этот контракт с министерством обороны? Ну и какая проблема с легализацией финансов? — замечает Рейко. — Тебе не кажется, что ты просто мандражируешь?

— Нет, тут иное. Слишком большое количество фокусов внимания, потому что…

— Он так и будет тупить. — Коюмэ обращается к подруге, перебивая меня. — Ты обещала.

— Что, прямо сейчас? — уточняет та.

— А чего тянуть?! — искренне удивляется менеджер по пиару. — Опять же, мне положительные эмоции нужны. Реабилитация, всё такое.

— Хорошо. Раз ты так настаиваешь.

До меня не сразу доходит, что они собираются делать — просто раньше никогда не было такого опыта.

Когда же обе фемины, оставив ножи и кухонную утварь, оказываются ко мне вплотную, дёргаться уже поздно.

— Блин, а у меня руки рыбой пахнут, — актриса шмыгает носом, поднося ладони к лицу. — Маса, извини! Я потом тебе всё постираю…

А в следующую секунду две женщины, каждая из которых выше этого моего тела ростом, форменным образом срывают с меня одежду.

Сопротивляться им мягко не получается, а бить всерьёз — ну, такой возможности я даже не рассматриваю.

По крайней мере, не с ними.

— Немедленно прекратите, — как можно серьёзнее пытаюсь воззвать к их разуму. — Слушайте, что на вас напало?! Я самый обычный пацан! Перестаньте!

— Меня впечатлило, как ты меня спасал: Цубаса показала запись. Она, кстати, разрешила, — также серьёзно отвечает Вака, и не думая останавливаться. — О. А чего ты ломаешься?! — её взгляд красноречиво прикован к одной деликатной части моей анатомии.

— Подтверждаю, — хрипло выдыхает мне на ухо Рейко. — Цубаса разрешала. А мне и раньше всё нравилось, ты прикольный… Маса, не козлиии…

***

Здание восьмого бюро (борьба с терроризмом), Департамент полиции Токио.

— Вы уверены, что приходить сюда было хорошей идеей? — сидящий за столом буфета, являясь этническим китайцем, говорит на родном языке и весьма красноречиво смотрит на непрошенного соотечественника.

— Вы здесь не по собственной инициативе работаете, — вежливо парирует второй мужчина. — Или вы настолько вжились в роль, что забыли, кем и чем являетесь? Не переигрывайте, пожалуйста.

— Как мне к вам обращаться? — сотрудник международного отдела восьмого бюро, представляющий в здании свою страну, неприязненно морщится. — Общая цель, на которую мы с вами работаем, не даёт лично вам особых прав, тем более что-то диктовать мне. Давайте уважать друг друга.

— Обстоятельства в данный момент времени требуют особых мер. — Посетитель прикрывает глаза, демонстрируя, что действует не совсем по своей воле. — Давайте не будем проецировать друг на друга наш вполне обоснованный взаимный негатив? Кстати, зовите меня Сяо. И поверьте, мне тоже не доставляет удовольствия оставлять свою физиономию в местном видеоархиве!

— Ну так и не оставляли бы. Сидели бы себе в апартаментах, или где там вы обитаете.

— Увы, наши с вами общие родственники из дома просят уточнить несколько моментов. И это срочно.

— Почему было бы не позвонить?

— Нужно не просто спросить или вас проинформировать, — посетитель вздыхает. — Ожидается, что мы с вами сможем выработать совместную позицию по одному очень деликатному вопросу. — Он внимательно смотрит на собеседника, затем продолжает спокойным тоном. — Взаимный манёвр лучше согласовывать не по телефону. Кстати, здесь безопасно говорить, да?

— Можно подумать, это вас волновало, когда вы сюда шли! — сварливо отзывается полицейский. — Да, говорить в здании можем открыто, особенно если на нашем языке. Без деталей.