Нетрадиционная медицина (СИ) - Нельсон Ирина. Страница 3

К богатырю тем временем подбежали не менее высокие мужчины в таких же длиннополых одеждах. Меня закутали в одеяло и попытались схватить за плечи, чтобы помочь подняться, однако я вывернулся. Дрыщ-то я дрыщ, по сравнению с аборигенами так вообще показался лилипутом, но плечи были хоть и узкими, но твердыми. Если бы меня пощупали хорошенько, то моментально бы поняли, что девица перед ними какая-то совсем не мягкая.

Мужик, от которого я шарахнулся, даже обиделся.

- Чего это она?

- Не прикасайся, - посоветовал ему первый. – Чужеземка же, явно из знати. Посмотри, какое у неё лицо нежное и руки ухоженные.

Конечно лицо нежное. Борода у азиатов выражена не так ярко, как у европейцев, а у меня она вообще росла пучками. Вот я её лазерной эпиляцией и извел. Потребовалось несколько лет, но зато вечное раздражение от бритья меня перестало беспокоить.  

- …Мало ли какие у них обычаи, - продолжал богатырь. - Интересно, где лиходеи её раздобыли? За морем, насколько я знаю, такие люди не живут.

Вот и первая ценная информация. Корабль принадлежал пиратам. Значит, я был в плену. Я кое-как поднялся на ноги, покрепче закутался в одеяло и поморщился. Одежда намокла, противно прилипла к телу и тянула вниз. Невыносимо захотелось стащить с себя все эти многослойные тряпки да упасть в горячую ванную с бокальчиком хорошего вина... Но меня восприняли знатным человеком, так что пришлось соответствовать.

Я кротко улыбнулся мужчинам, поклонился им в традиционном поклоне и, старательно опустив взгляд, сказал по-корейски:

- Благодарю вас, господа. Говорите ли вы по-корейски? – мало ли нашелся бы знаток? Ну а вдруг?

Мужчины даже не заподозрили, что с ними заговорили мужским голосом, и ответили мне русским поклоном, махнув рукой от сердца.

- Мы не понимаем, госпожа! – слаженно ответили оба.

Позади них показались еще богатыри. Впереди они толкали пару насквозь промокших мужчин в одних штанах. Те спотыкались, матерились и сверлили компанию в форме ненавидящими взглядами. На их телах красовались синие татуировки: у одного – птица, у другого – змея. Моей комплекции – никого. Я, как и полагалось знати, метнул на них один взгляд и безразлично уставился на море.

Все были огромными, плечистыми, каждый – не меньше двух метров. Даже женщины уступали габаритами ненамного и радовали глаз пышными формами. Я понадеялся, что их действительно подбирали для службы и это вовсе не средний рост аборигенов. А то довелось мне как-то случайно познакомиться с распечатками манги у Регины. Там один японец тоже попал в страну титанов, так там с ним такое сделали! Мне хватило одной картинки, чтобы потом сутки вздрагивать от ужаса. Я знал, что яой нормальным мужчинам лучше не читать, но чтоб настолько...

По телу пробежала дрожь. Я уставился на камни и очень понадеялся, что это не тот самый мир. Очень.

А богатыри и богатырши тем временем построили пленников у скалы в стройный рядок, похватали из сумок старинные однозарядные ружья и встали напротив.

- За принадлежность к богомерзким еретикам Хаоса вы приговариваетесь к расстрелу! – объявил темноволосый мужчина. В отличие от прочих, его лицо украшала не лопатообразная борода, как у остальных, а аккуратная эспаньолка.

- Мы не еретики! – взвизгнул разбойник.

- Не лги мне! – грозно громыхнул носитель эспаньолки. – Ваши тела расписаны, вы - хулители Равновесия!

- Нет!

Он махнул рукой, и толпа вскинула ружья. Я отвернулся. Звук выстрелов ударил под дых, полоснул по венам вспышкой острого страха и осел в животе ледяным комком. Они просто приговорили их, без суда и следствия, даже не выслушали. Расстреляли за то, что у них были татуировки.

Я покрепче закутался в одеяло и возблагодарил небо и Регину за многослойные одежды. Женская роль разом показалась не такой уж и плохой.

Этим людям нельзя было видеть меня голым. Ни в коем случае.

Глава 2.

Пока люди в форме стаскивали трупы в пещеру и закладывали её камнями, меня подвели к мужчине с эспаньолкой. Одежда на нем оказалась не черно-желтая, а сине-желтая. Просто запыленная и довольно-таки грязная. Судя по состоянию волос и непередаваемому амбре застарелого пота, мужчина не мылся по меньшей мере неделю, а эспаньолка явно нуждалась в бритве. Ему доложили обо мне, и мужчина с любопытством повернулся.

Лицо у него было усталым и слишком добрым для того, кто без колебаний, суда и следствия приговорил к расстрелу трёх человек. Он смотрел прямо, открыто скользил взглядом по узорам и вышивке ханьфу, по моему лицу. В глубине глаз – цветом точь-в-точь море за моей спиной – мерцали смешинки. В бровях и складке рта пряталось что-то наивное, присущее либо детям, либо глупцам. Богатырская стать придавала ему сходство с огромным добродушным псом. Как обманчива бывает внешность… Если бы я самолично не видел, как он отдавал приказ, в жизни бы не поверил, что этот добродушный увалень способен убить.

- Вот уж диковинка так диковинка, - удивленно сказал он, глядя на меня сверху вниз. – Маленькая, ладная, словно кукла. Черноокая, чернобровая, ручки белые, мягкие. Где такие красавицы живут?

У него сделался вид самца, узревшего самку. Только павлиний хвост за спиной не раскрылся. Я сделал вид, что глухой и слепой. Его же не смутило моё безразличие и незнание языка. Он с учтивой улыбкой приложил руку к груди и сказал:

- Арант Асеневич.

Я повторил с дичайшим корейским акцентом, слив два слова в одно. Арант мотнул головой и раздельно произнес:

- А-ра-н-т.

- Арант, - повторил я эхом.

- А-се-не-вич.

- Асеневич. Арант Асеневич, - я повторил несколько раз, добиваясь чистого звучания, и в конце концов Арант довольно кивнул.

- Арант Асеневич, - он приложил руку к своей груди и с вопросом в глазах протянул руку ко мне.

Я быстро шагнул назад, чтобы он не дотянулся, и с невозмутимым видом согнулся в поклоне.

- Лим Тэхон.

Арант опустил руку, спокойно приняв нежелание прикосновений, и повторил. В его исполнении мягкое «Тэхон» звучало как «Техён». Я из вредности повторял имя до тех пор, пока не добился правильного звучания. Арант уловил и подытожил:

- Вот и познакомились.   

Ветер с каждой минутой дул сильнее, и в мокром ханьфу становилось всё холоднее. Я поплотнее завернулся в одеяло, покрепче ухватил чемодан, и Арант засуетился.

Первый тревожный звоночек прозвенел, когда меня завели в крытую повозку, запряженную тройкой лошадей. Рядом с конями скучал двухметровый седой мужик с лохматой седой бородкой. Он притоптывал потрепанными, крепкими еще сапогами и кутался в выцветшую, но добротную самодельную куртку, какие я видел только в музее и на иллюстрациях учебника русской истории. Повозка же была элементарная: деревянная, сколоченная из досок дура, накрытая куском тяжелой, явно натуральной ткани. Свет сочился сквозь неё, давая рассмотреть структуру чуть ли не до ниток. Опоры для ткани тоже оказались деревянными. Внутри же даже скамеек не стояло, только узлы.

Мне вручили вместо промокшего одеяла широкое простое полотенце из хлопка. Женщины хотели помочь, но я бескомпромиссно показал им на выход и, старательно опустив за ними ткань, открыл чемодан. В предложенной одежде я бы утонул, да и грубый материал не вдохновлял. Так что не осталось ничего другого, как воспользоваться прихваченными костюмами. Сумерек, которые воцарились в повозке, хватило, чтобы не запутаться и всё рассмотреть.

Косплееры были отбитыми, но за въедливость и дотошность я их зауважал. Комплекты не просто соответствовали своей эпохе – их довели до ума. Широкие упругие резинки, пуговицы, липучки и даже парочка скрытых карманов на молнии сделали нижнюю одежду практичной и надежной. Чемодан и полиэтиленовые пакеты не подвели – вода внутрь не просочилась. Спортивный топик Регины с псевдогрудью я снял даже сожалением. Это убогое старье хоть и вызывало рвотные позывы, зато замечательно имитировало крепкую единичку и полностью прикрывало мою татуировку – красивого черного дракона над сердцем. Дракона я нежно любил. Он символизировал мою свободу, освобождение от актерской карьеры и торжество разума над маминым «хочу». Здесь же он мог лишить меня головы. И как бы я ни хотел оставить бра, делать было нечего. Влага быстро бы просочилась сквозь ткань и вызвала ненужные вопросы.