14 дней на любовь (СИ) - Аркади Алина. Страница 23

Ему больше подходят такие, как бывшая невеста, девушки, хорошо понимающие мир Романа Фирсова, и способные в этом мире выживать.

Рабочий чат кипит обсуждениями Ливанова, который сегодня в офисе ходит исключительно в тёмных очках, но по разбитым губам весь коллектив понял, что зам участвовал в какой-то потасовке. Лента пестрит предположениями и догадками, но сам Ливанов никак не комментирует сообщения и вопросы коллег.

Мысленно ликую, представляя разбитую рожу зама, которую вчера, видимо, он долго приводил в порядок. Интересно, Фирсов вызывал к себе, и как поговорили?

— Ань, ты дома? — Ирка кричит из прихожей. Даже не заметила, как наступил вечер.

— Да, — выхожу из комнаты ей навстречу, забирая из рук пакеты с продуктами. — Где ж мне быть? — усмехаюсь, потому желания выходить на улицу сегодня не возникло.

— Успокоилась? Что решила?

— Завтра в офис приду и напишу заявление на увольнение, — раскладываю продукты, специально не смотрю на подругу, которая, уверена, осудит за столько необдуманное решение.

— Анюта, зачем? Ливанов всё равно больше не тронет, уверена, Фирсов ему понятно всё объяснил. Так зачем?

— Из-за Романа, — вздыхаю, потому что кому, как не Ирке я могу признаться в том, что больше всего волнует. — Понимаешь… Он мне нравится, — оседаю нас стул, смотрю прямо в глаза подруги, — честно это признаю. И я ему, насколько могу судить.

— Вот-вот…

— Нет, Ир, если останусь, если буду находиться с ним рядом каждый день, то моя просто симпатия может перерасти в… в то, что ни ему, ни мне совершенно не нужно. Фирсов здесь на пару недель, а потом улетит в свою Москву, оставив с тысячью вопросами и изнывающей душой. Не хочу так. Не могу. Я ведь прекрасно понимаю, что я не его уровня: девочка-помощница из маленького городка Волжский, которая вдруг решила, что богатый босс свяжет с ней свою жизнь? Согласись, бред.

— А если не бред? — вскакивает, активно жестикулируя руками. — А если всё будет по-настоящему?

— Если? Полагаться на простое «если» я не могу. Слишком дорого мне это может обойтись.

— Ну хотя бы попробуй, Ань… — почти стонет, умоляя. — Роман хоть на мужчину похож, в отличие от Андрея. Заботливый, смелый, защитил тебя… Ну подумаешь, тогда в клубе денег предложил, ну, блин, забудь ты уже об этом — было и было. Сейчас же всё по-другому.

— Нет. Точка. Завтра увольняюсь, чтобы больше не встречаться с Фирсовым и саму же себя не провоцировать. Он быстро найдёт мне замену, ту же Светочку, например, которая с удовольствием запрыгнет к нему в постель, не задавая лишних вопросов… — говорю, а у самой даже скулы сводит от осознания, что Хлёстова займёт моё место, с важным видом будет приносить кофе боссу и улыбаться, как ошалелая. Фу!

— Делай, как знаешь, но! Ты совершаешь ошибку. Попомни мои слова, — вздёрнув подбородок, Ирка выскакивает из кухни, всем своим видом показывая, что лишь её мнение правильное, а я ещё пожалею о своём решение.

Само удивительное, что я об этом и сама знаю, но целостность собственного сердца куда важнее, чем сладкое увлечение новым боссом.

Глава 15

Спешу в приёмную, быстро перебирая ножками, чтобы не встретиться с Ливановым в коридоре. Я не знаю, насколько он зол, не могу предположить, разговаривал ли с замом Фирсов и чем закончился разговор.

Но обещал же, что всё уладит? Хотелось бы, чтобы данное мне обещание выполнил. И пусть я приняла решение уйти из компании, не хочется, чтобы Ливанов подкараулил где-то в тёмной подворотне, чтобы завершить начатое на парковке.

Теперь он него я могу ожидать всего, такой человек не остановится перед обычным «нет» и отказ его не смутит, только распалив желание.

— Доброе утро, Роман Яковлевич, — тихонько вхожу в кабинет босса с большой дымящейся кружкой кофе в одной руке, и заявлением на увольнение в другой. — Ваш кофе. И вот ещё… — кладу перед ним лист бумаги, где аккуратным девичьим почерком выведена каждая буква.

Читает, скользит глазами по тексту, а затем, поднимает на меня удивлённый взгляд.

— Аня… Анна Альбертовна, это что? — машет в воздухе листком бумаги.

— Заявление на увольнение, — переминаюсь с ноги на ногу, неуверенно сминая пальцы. Готова сгореть сейчас под его взглядом.

— Почему? — откидывается на спинку рабочего кресла, потирая переносицу. — Из-за Ливанова? — молча киваю. — Он больше не тронет, мало того, даже не посмотрит в вашу сторону.

— Это пока вы здесь, — выдаю аргумент. — Не трогал, пока Назар Николаевич был, а как только уехал, Ливанов сразу… — сглатываю, вспоминая позавчерашний вечер. — Аналогичное случится и после вашего отъезда, только вот он будет ещё злее, потому что его уже дважды обломали.

— Не случится, потому что… — осекается, будто едва не сказал лишнее, то, что мне знать, по всей видимости, не нужно. — Я сказал — не случится больше такого.

— Я всё равно хочу уволиться.

— Из-за меня? — вскидывает бровь, понимая, что просто работать, мы, скорее всего, не сможем.

— Нет… — шепчу, а самой хочется крикнуть, что из-за него, по причине того, что тянет меня к Роману, и, если в следующий раз он будет чуть настойчивее, устоять не смогу, сдамся ему.

— Из-за меня, значит, — утвердительно кивает, переводя взгляд в окно. Взгляд, наполненный тоской и разочарованием, настолько явным, что мне становится не по себе.

Смотрит в упор, а во взгляде пламя, сжигающее меня дотла прямо посреди его кабинета. Пространство вокруг простреливает напряжением, наэлектризовываясь между нами покалывающими искрами в обещании рвануть в любую секунду.

Становится неуютно, кажется, даже больно дышать. Желание сорваться с места и покинуть кабинет настолько явное, что я почти делаю шаг назад, но Фирсов вовремя начинает говорить.

— Хорошо, я подпишу, — тут же ручкой пишет в углу «согласовано» и отдаёт мне.

— Я могу идти? — радостно хватаю листок, готовая радостно скакать и даже петь.

— Куда?

— Ну, как же, вы подписали. Я могу идти? Совсем? — уже представляю, как хватаю сумочку и выбегаю из стен компании на свободу.

— Да нет, Анна Альбертовна, — поднимается, подходя почти вплотную. Руки глубоко в карманах брюк, напряжён всем телом, что явно заметно. — Вы, наверное, забыли, но по трудовому законодательству вы обязаны отработать две недели, то есть четырнадцать дней.

— Это на усмотрение руководителя…

— Я ваше заявление рассмотрел, согласовал и дал добро, но вы должны отработать четырнадцать дней. Дать время, чтобы я мог присмотреть другую помощницу, а пока выполнять свои обязанности, как и прежде в том же режиме, — почти теряюсь от его слов, сказанных жёстко, чётко, чтобы я услышала и поняла всё, что он говорит мне сейчас.

Вальяжно прохаживается по кабинету с видом настоящего босса, каковым я его ещё не видела с момента приезда. Всем своим видом даёт понять, что я просто помощница, не более, и мало ли, что я там себе напридумывала и нафантазировала — я никто.

Что ж, пусть лучше так, мне будет намного проще и спокойнее отработать эти четырнадцать дней бок о бок с Фирсовым.

— Я поняла, Роман Яковлевич.

— О том, что было позавчера в этом кабинете, забудьте. Больше этого не повторится. Обещаю, что больше к вам не прикоснусь, — пронизывающий чёрный взгляд, словно острые иглы вонзается в моё тело.

Холодный, он теперь холодный и безразличный, ни капли теплоты, нежности и желания. Передо мной другой Роман Фирсов — богатый московский босс, а не тот мужчина, что смотрел на меня пожирающим взглядом в клубе.

Но я ведь этого и добивалась, правда? Сама хотела, желала его равнодушия, чтобы не погибнуть в Фирсове, не утонуть в этих чёрных желанных глазах. Так лучше. Для нас обоих.

— Я могу идти? — лишь молча кивает.

Выхожу из кабинета, закрываю дверь, и тут же сползая по ней от бессилия. Я была уверена, что получу моральное освобождение, когда решила уволиться, но всё оказалось наоборот.

Стало ещё хуже. Внутри всё клокочет, раздирает грудную клетку от осознания, что Роман теперь будет разговаривать только так: отстранённо, холодно и равнодушно. Не будет прежнего тепла во взгляде, в каждом прикосновении, в каждой его улыбке.