Королева яда (ЛП) - Мерседес Сильвия. Страница 9

— Ч-что это было? — прошептал он. — Что ты со мной сделала?

— Прости, — заговорил голос без возраста тем маленьким ртом. Слова точно не были детскими. — Видения приходят к нам внезапно, и моей Нилли больно, если я не покажу их сразу. Я не хотел навредить тебе, смертный.

— Твоей… Нилли… — Герард покачал головой, волосы упали на глаза. Он убрал их, смотрел на ребенка, едва веря в то, что видел и слышал. Он знал это имя. — Ты — Нилли ду Бушерон. Рожденная с тенью. Пророк.

— Она тут, да. И она в безопасности. Со мной. Я защищаю свою Нилли.

Тень защищала дух сосуда? Как это? Тени захватывали тела и выгоняли из них души тех, кому не хватило сил сопротивляться. Так ему говорили.

Но ему рассказывали много лжи. Почему это открытие должно было удивить его?

— И… как тебя зовут? — спросил он.

Что-то мелькнуло на лице девочки. У Герарда не было теневого зрения, он не мог видеть мир духов. Но он подумал, что его вопрос понравился существу перед ним.

— Я — Расанала, — сказала тень. — Я с Нилли. А она со мной.

Герард кивнул. Имя ощущалось странно для него, но он попробовал его произнести.

— Расанала. Ты… можешь объяснить значение видения?

— Это твое будущее.

— Будущее?

Он вспомнил Айлет на полу в ее комнате-темнице, она смотрела на него своими темными опасными глазами. И ее голос хрипло спросил с ужасными эмоциями:

«Нилли ду Бушерон, рожденная с тенью. Она дала мне видение. Я видела вас с мечом. Вы были печальны, но не мешкали. Вы отрубили мне голову… и я была благодарна».

— Мое будущее, — прошептал Герард с ужасом в сердце. Он снова видел ночное небо. Корону на голове Айлет. Корону из эйтра, скорее всего. Внутри была душа опаснее той, что в самой Жуткой Одиль.

А Айлет? Она была крови Одиль, крови Моваля. Она могла носить корону и выжить, и двух внутри мог передавать ей силу.

Такой была судьба Айлет? Стать сосудом для короны из эйтра? Она и весь Перриньон будут обречены… если только Герард не станет действовать?

Он должен отрубить Айлет голову, как его отец отрубил голову Одиль?

Он поклялся. Пообещал Богине искупить грехи до конца жизни. Она услышала его. Ответила ему на молитву, отправив этого ребенка, этот дух с видением, которое не удавалось игнорировать.

Маленькая Нилли смотрела на него. Он видел в ее лице и ребенка, и тень, они существовали в сосуде бок о бок. Она медленно раскачивалась, обвив себя руками.

Герард коснулся мягко ее плеча.

— Все хорошо. Хорошо, что ты поделилась со мной. Спасибо, Нилли. Спасибо, Расанала, — он вдохнул и медленно выдохнул. — Я знаю, что должен делать. Богиня, дай мне силы!

* * *

— Она — не то, что нам нужно, — сказала великая Вандериан. Она сказала это мне в лицо, глядя мне в глаза, но говорила с другими.

Я глядела на нее ошеломленно. Даже сейчас огромная сила, которую я призвала, обжигала кончики пальцев. Я управляла обливисом, такой стихии не было в мире, она давала почти бесконечные возможности. И я управляла этим. Я. Та особенная, в которой они нуждались.

Я показала свои способности. Они привели захваченных тенью, зверей и людей, полных неподавленных сил. Я убрала их одного за другим, сковав цепями из обливиса, созданными из воздуха, а потом пронзив их дротиками и прогнав их души. И когда сражения произошли, я показала им свой творческий потенциал, создавая идеальную копию великой Вандериан из чистого облидита.

Они хлопали мне. Словно я была хорошей собакой, выполнившей трюк.

А потом великая Вандериан сказала:

— Она — не то, что нам нужно, — и мой мир накренился.

— О чем вы? — осведомилась домина Дарканд. — Она из рода Моваля. Она умелая не по годам, сильнее многих в этом зале. Она управляет такой силой, какая нам и не снилась, и у нее это выглядит просто! А еще она верна Ордену и использует все дары, которые мы дадим ей, чтобы продолжать дело Богини в мире смертных.

— Я не сомневаюсь в ее способностях. Но верность… — великая Вандериан покачала головой. — Это верность ребенка. Непроверенная. Она не видела то, что видели мы. Она не знает, что мы знаем. Она не может хотеть этого сама.

— Я хочу! — заявила гневно я. — Я могу носить корону из эйтра!

Великая Вандериан смотрела на меня, но все еще говорила с моей доминой, отказываясь говорить со мной:

— Ее пыл дан ей тобой. Пока она не поживет, не потеряет, не пострадает… она не узнает. Не по-настоящему. Пока ее пыл не станет только ее, я не дам ей то, что ты от меня просишь.

Я закрыла рот. Хоть моя домина продолжала возражать, спорить, я молчала. Я видела по лицу великой Вандериан, что моим надеждам пришел конец. Никому не было дела, что я была особенной.

Этого было мало.

ГЛАВА 6

Было темно, и Айлет задумалась, не умерла ли она.

Но нет. Она ощутила запах сосен, когда вдохнула. Она была в лесу своего разума? Сжалась в комок в темноте, но выжила?

Она не помнила последние мгновения в реальном мире. Она думала, что они были жестокими. Если она думала об этом, а не о безопасной тьме, ее ждала боль разрываемого тела.

— Просыпайся, венатрикс.

Террин?

Хоть инстинкт говорил ей сжаться сильнее, стать меньше и спрятаться во тьме, пахнущей соснами, быть почти ничем, она не сдержалась. Ее смертные ощущения встрепенулись, стали чувствовать ее тело, мир вне ее головы. Она ощущала запах соломы, гнилого дерева. Тело двигалось рядом с ней.

— Пора просыпаться.

Это не мог быть Террин, да? Он был мертв.

Но он не мог умереть. Она не могла принять это. Не Террин. Она должна была увидеть его еще хоть раз. Последний раз был у галереи в Дюнлоке, они стояли напротив друг друга, и тело мертвого короля лежало между ними… Она не хотела верить, кто он вышел из этой комнаты, а потом погиб.

— Венатрикс.

Голос звучал как у Террина. Но и… не так.

Не важно. Она быстро приходила в себя. Тьма за ее веками сменила тьму соснового леса. Боль ревела в ее теле от множества мелких ран, и, когда она вдохнула, боль в теле усилилась. Одно или несколько ребер были сломаны. Теплая кровь текла из мелких порезов, включая один на виске.

Воспоминание вернулось — хватающие руки, мертвые глаза, раскрытые рты и кровь. Мертвые толпились вокруг нее.

— Венатрикс, — слово ударило как хлыст. — Открой глаза.

Она послушалась. Тьма в голове рассеялась от болезненного света дня, и остальные смертные чувства пробудились. Она смотрела на темное лицо с острыми скулами, длинным носом и черными волосами, падающими на лоб. Она на миг поверила, что это был Террин.

Но на этом лице не было шрама. И глаза были черными, а не голубыми.

— Ах. Вот и ты.

Ладонь сжала ее воротник и подняла ее с земли. Она закричала от боли в ребрах, и когда попыталась вернуть равновесие, поняла, что ее руки все еще были в проклятых железных оковах. Мужчина отпустил ее, но длинные пальцы тут же потянулись по бокам и поймали ее за плечи. Двое мертвецов склонились над ней, пустые глаза смотрели в никуда. Их рты были раскрыты, языки свисали. Но их мертвые ладони впивались сквозь ткань в ее плечи, оставляя синяки.