Злобный заморыш (СИ) - Мамбурин Харитон Байконурович. Страница 28

— Это не я!

— Знаю, поэтому ты тут. Неужели ты думал, что вас оставляют без надзора? Я в курсе, что ты сидишь в каюте, даже знаю, чем ты занимаешься, — хмыкнул капитан, разжигая нечто вроде спиртовки и устанавливая на приборе посудину, напоминающую турку. Уловив мой заинтересованный взгляд, он кивнул — мол, все будет, а затем продолжил, — У меня три пассажира. Ты не виноват. В своих парнях я уверен. Тогда кто вредитель? Пацан или девчонка? Как ты думаешь? Леди Хильда или Арктур?

Ну, кто может быть вредителем и что под эти подразумевалось, я представлял себе кристально ясно, но для проформы всё же спросил:

— А что случилось?

Вопрос оказался камешком, сорвавшим настоящую лавину. Как и полагалось любой уважающей себя лавине, эта с места тронулась не спеша, можно даже сказать, слегка меланхолично и лениво, но заканчивалось всё рёвом и грохотом сметающей все преграды стихией. Благо, сам её удар я принял, стоя уже с чашкой тонизирующего напитка. Капитану явно нужно было выговориться.

Сначала пропала боцманская дудка. Мелочь, замена была, да не одна, но шорох приключился знатный. Командой Захар гордился небезосновательно, между собой эльфы частенько подшучивали, но чтобы покуситься на святое… Затем, на следующее утро, начались новые странности. Кто-то подсыпал мочевину в соль на камбузе. Украл два гамака с общего спального помещения. Нацарапал на перилах верхней палубы целое богохульное стихотворение так, что никто ничего не заметил, хотя это было вообще практически нереально. На этом месте капитан вместе со вздрюченными офицерами уже не сдержался, отрядив трех матросов на постоянное наблюдение за всеми гостями судна.

Гости вели себя… тихо. Арктурчик страдал от морской болезни, «леди Хильда тир Укланд» безостановочно усугубляла страдания бывшего лавочника своей трескотней, а я так вообще сидел безвылазно у себя. Эльфы задумчиво чесали затылки… а потом побежали на шум — двое матросов упали в трюм, запутавшись о разложенный на лестнице канат! В течение четырех суток мелкие беды и гадости случались одна за другой, хотя с пассажиров практически не сводили глаз все время, пока они были вне кают. Сегодня с утра, обнаружив, что «Молниеносный» потерял свой кормовой якорь, капитан Диртхавен не выдержал.

— Пойми… — сказал он мне, закончив ругаться, — Я контрабандист и нарушаю законы. Но у меня есть принципы и правила, потому что без них не заработаешь репутации. Не построишь дело. Тебя не будут уважать. Так вот, у меня есть правило — не интересоваться теми, кого перевожу. Но у меня пропал якорь, кид. Поэтому, выбор прост — либо ты мне рассказываешь, что знаешь об этих двоих, мы определяем виновника и двое из вас будут свидетелями его справедливой казни… либо я всех троих пускаю на дно.

— Эк… — офигел от такой постановки вопроса я, — А меня-то за что? Я в каюте сидел!!

— В своих парнях я почти уверен, они о таких мелочах болтать не будут, — пожал плечами эльф, — Вы же — лишние свидетели. Поверь, мне самому неприятно, но… попробуй убедить меня, что знаешь, кто это сделал. Либо я получаю на руки железные доказательства, которые смогу предъявить команде, либо вы втроем будете козлами отпущения. Ничего не потеряю.

Такая постановка вопроса выбила меня из колеи, но, одновременно с этим, заставила прозреть. Привыкнув в другом мире получать услугу за деньги, мне не ума было, что оказавшись во власти предоставляющего услуги, я могу пострадать просто потому, что ему захотелось. Нет, я читал истории о таксистах-маньяках… но где мои 110 кг и где маньяки?!

— Знать-то знаю… — пробурчал я, ошарашенный тем, что это долговязое существо умудряется меня доводить до ручки, даже лишенное возможности к прямому контакту, — …только вот обидно как-то.

— Как я тебя понимаю, — по волчьи улыбнулся капитан, — А теперь расскажи мне, что ты знаешь?

Я в ответ мрачно показал капитану растопыренную ладонь, начав загибать пальцы с каждым оглашенным вслух пунктом:

— Встретил я «леди Хильду» в лесу у подбитого аэроплана. Она меня сразу же обманула — раз. Нахамила сердобольным крестьянам, пытавшимся с нами поделиться одеждой — два. Нагрубила гоблинам-охотникам, хотя мы были практически безоружны — три. Взбесила огромного кабана так, что он загнал нас на дерево, а потом порвал половину отряда шедших за нами наемников — четыре. А пятое — самое вкусное. Когда я притащил её в город, она попыталась меня то ли убить, то ли ограбить. Как тебе?

— Кажется, ты хочешь её угробить моими руками, — почесал заросший подбородок эльф, — Или выгородить мозгляка. Что с ним?

— Тупой лавочник-неудачник, попытавшийся меня ограбить прямо в лавке, — отмахнулся я, — Сопляка отмудохала его же тетя, а эта «леди» наверняка уболтала его бежать от кредиторов на твоем корабле. Он не стоит воздуха, что я потратил на эту фразу.

— Допустим, поверю, — эльф отхлебнул из своей чашки, покатал напиток во рту, а потом звучно проглотил. Я не сводил с него глаз — несмотря на расслабленную позу, левая рука Захара постоянно была на поясе, в неприятной близости от заткнутого в штаны револьвера. Эльф выдохнул, а потом продолжил, — Допустим, я могу поверить, что у тебя есть причины этих двоих недолюбливать, про пацана даже поверю — всё, в его повадках говорит о том, что он обычный тупица. Но чтобы эта худая щепка была ходячим бедствием? Я скорее куплюсь на то, что это ты все устроил, пользуясь какими-нибудь кидовскими умениями. Ваш брат на очень многое способен… правда, не новички, но кто даст мне гарантию, что ты новичок?

— Но я-то новичок.

— На тебе не написано.

Мысли лихорадочно забегали. Эмпатия подсказывала, что несмотря на умиротворенный внешний вид, сам капитан Диртхавен в злом замешательстве. Стоящий напротив меня эльф колебался перед сильным соблазном стереть всех нас троих из мира живых, забыв, как страшный сон и возможными репутационными потерями, если кто-то из команды начнет болтать, что он убивает без повода. Что же, я вполне мог его понять — он же буквально пролюбил гонорар за нашу доставку на Касдам на моих глазах. Ушах. Я был с орчанкой в соседней комнате. Ничего не остается…

— «Демпфер эмоций»

Анализ — положение почти критическое и угрожает жизни носителя. Находящийся напротив меня субъект сильно раздражен. Предположительно перспективой потерять репутацию даже в том случае, если виновник будет стопроцентно определен, с доказательством вины. Предположительная причина столь сильного раздражения вполне может быть обоснована дисциплиной экипажа. Я насчитал порядка четырех десятков членов экипажа, это контрабандисты, несмотря на всю их выучку. Шанс, что история с вредителем и его неэффективной ловлей рано или поздно будет обнародована — почти сто процентов. Резон эльфу убить всех пассажиров — попытаться компенсировать грядущие репутационные потери наведенным страхом. Нерационально и глупо, но объяснить это раздраженному Захару нереально, он просто не будет меня слушать, социальный статус и авторитет недостаточны. Пока он представляет, как над ним будут ржать в тавернах, как над капитаном, у которого «худая щепка украла якорь».

Кроме того — нет железных доказательств вины «леди Хильды» и это, по сути, единственное, что удерживает его от немедленной расправы над нами. Существует шанс, что вредителем был кто-то из его матросов. Мы в море. Время у него есть. Но есть ли оно у меня для воздействия на ситуацию?

— Когда мы встретились с этой каланчой, она представилась как Эскильда Картенбрауэр, благородная леди клана Картенбрауэр с Касдамских островов, — осторожно сказал я, отслеживая реакцию Захара.

Тот лишь пренебрежительно поморщился, делая жест чашкой с напитком. Еще один глоток, еще одна недовольная гримаса — как будто мочи ослиной глотнул.

— На архипелаге нет ни одного семейства нобилей с такой фамилией, кид, — пропыхтел он, — Видимо, ничего более полезного я от тебя не услышу. Посиди в каюте, пока я решаю, что делать. Только пистолет брось на пол здесь и сейчас… а остальное мои парни пока реквизируют. Без обид, у нас тут ситуация…