Верность в Тени (ЛП) - Иден Вероника. Страница 22

Они до сих пор не связались со мной, и страх наполняет мою систему каждый раз, когда я набираюсь смелости позвонить им. Я не могу избегать их вечно, и я не могу оставаться здесь вечно.

***

В понедельник, спустя больше недели после нападения в гараже, я отчаянно пытаюсь двигаться, чтобы держать негатив в узде. Это единственный известный мне способ решить свои проблемы.

Несмотря на правила Леви, остальные ребята не обращают на меня особого внимания. Они знают, что я не представляю для них угрозы. Мне предоставлена свобода бродить по коридорам их убежища. Колтон даже программирует отпечаток моей руки, чтобы мне не приходилось полагаться на то, что кто-то впустит меня в мою комнату.

Вчера я нашла большую открытую комнату, в которой ничего не было, недалеко от моей спальни. Здесь по-спартански, но достаточно просторно, чтобы танцевать, и акустика отличная. Пока я игнорирую подозрительное темно-коричневато-красное пятно в углу, я золотой.

Мой плейлист для разминки отражается от стен, и звуковые волны дрожат в моем теле, когда я потягиваюсь, чтобы расслабиться. Я не танцевала серьезно с того дня под дождем на прошлой неделе, когда задумчивый взгляд Леви следил за каждым моим движением.

Когда я переключаю трек на песню для моей Лирической демонстрации, я нахожу свое исходное положение и синхронизирую дыхание в такт музыке, позволяя себе почувствовать все, к чему подключается этот танец. В первый раз, когда я это сделал, это был катарсис, который коснулся почти дома, дав мне выразительное пространство, чтобы раскрыть мою темную тайну и боль, которую она причиняла мне, в каждом прыжке и повороте.

После нападения движения кажутся более грубыми, становятся более резкими. Мне любопытно, что скажет мой инструктор, когда увидит смену.

Вместо того чтобы бороться с этим, я наклоняюсь к нему, сосредотачиваясь на своем ритме и ощущая хореографию.

Мое дыхание прерывистое от бега во время танца, пока на лбу не выступили капельки пота, когда я понимаю, что я больше не одна. Я выхожу из пируэта и чуть не теряю равновесие, когда замечаю темную фигуру в углу со скрещенными руками.

Леви. Он устрашающе неподвижен.

Только моя природная гибкость помогает мне держаться на ногах. Сделав вдох, я возвращаюсь к хореографии после следующего счета восемь, заканчивая его. В том, как он смотрит, как я танцую, есть что-то такое, что привязывает меня, успокаивает шквал мыслей, преследующих меня в последние несколько дней. Песня повторяется, и я повторяю танец еще дважды, в то время как он остается молчаливым наблюдателем.

Как только он узнает, что я знаю о нем, он достает короткий клинок, который переворачивает с конца на конец, ловя рукоять с отработанной легкостью, затем переключается на упражнение, которое выглядит сложным, ловя плоскую сторону ножа на тыльной стороне костяшек пальцев, чтобы сбалансировать его, прежде чем подбросить его в воздух для еще одного умелого захвата. Я заметил, что он, кажется, часто делает это, когда думает. Я танцую, чтобы успокоиться; он... щелкает ножом.

Грамотный показ вселяет в мое тело тепло другого типа, чем жжение от напряжения, которое я испытал от танцев, томный жар, заставляющий меня сводить бедра вместе, чтобы предотвратить вспышку возбуждения при виде этого зрелища.

Я останавливаюсь, чтобы глотнуть воды из бутылки, которую нашла на кухне, прежде чем спуститься сюда.

- Ты собираешься что-нибудь сказать или продолжишь прятаться? Его глаза скользят по мне, затем он, наконец, говорит.

- Если ты не хочешь, чтобы я думал о тебе как о заключенном, тебе, наверное, не стоит торчать в одной из наших камер содержания.

Из меня вырывается смешок.

- Ты тот, кто хочет держать меня взаперти. Вы с Реном разделяете этот излом?

Он прищуривает глаза и отталкивается от стены, вторгаясь в мое пространство.

- Это не сексуально. Я бы просто предпочел, чтобы ты убрался с моих чертовых волос.

“правильно”. Именно поэтому он продолжает искать меня.

Я стараюсь не отвлекаться на угол с таинственным пятном, отслеживая движение его запястья, когда он отступает на шаг и продолжает метать свой нож. Комната ожидания. Кем, черт возьми, стали эти мальчики и что они делают? Между этим, способностью убивать и слежкой, слухи о них только царапают поверхность.

Играя с крышкой бутылки с водой, я наклоняю голову в сторону. - Как все прошло, установив ”жучок"?

Глаза Леви поднимаются, чтобы осмотреть меня, добавляя аккуратный небольшой поворот к его переворачиванию ножа, так что лезвие вращается с такой же грацией, как у танцора. На мгновение я теряюсь, наблюдая за его выступлением так же, как он наблюдает за мной.

- Должно быть, это было хорошо. Вас всех было трудно определить в течение нескольких дней.

Я облизываю нижнюю губу, и он следует за моим движением. - Даже моя девочка.

Он по-прежнему молчит.

- Я бы хотел одолжить одну из этих изящных вещей у Колтона. Можете ли вы показать мне, как его установить? Прослушивание кого- либо не входит в мой набор навыков. Я думаю, я бы хотел вставить это в телефон моего отца и узнать...

- Да, все прошло скучно и задоринки, - ворчливо признается Леви. Он моргает, колеблясь. Как будто он сам удивляется, отвечая. С тихим раздражительным шумом он продолжает. - Мы все готовились к встрече по приглашению. Это произойдет на следующей неделе.

Я поднимаю брови. Похоже, это стоило ему того, чтобы рассказать мне. Выражение его лица затуманивается, закрывая меня.

Единственные случаи, когда мне удается подтолкнуть его, - это когда я болтаю без умолку. Я записываю эту крупицу информации, чтобы она вписалась в головоломку, которую я собираю по кусочкам о Леви Асторе.

- Ну, я ценю, что со всеми этими вещами у тебя на коленях ты выкроил время из своего рабочего дня, чтобы спасти маленького старого меня. - Я машу рукой. Мой голос становится серьезным, горло сжимается. - Действительно. У меня не было возможности бороться с ними, чтобы остановить это. Кто знает, куда бы они меня отвезли, но им определенно удалось бы меня похитить.

Низкий, грубый звук вырывается у него. Мгновение спустя он убирает нож в ножны, лезвие исчезает, прежде чем я замечаю, где он спрятал его на себе.

- Пойдем со мной. - Куда?

Он подставляет мне спину. Вздыхая, я хватаю свой телефон, выключаю плейлист и спешу за ним. По пути через лабиринт залов он сбрасывает свою фирменную кожаную куртку, обнажая под ней облегающую черную футболку. Он поправляет подол и показывает мне намек на татуированную кожу нижней части спины — и какую-то плоскую кобуру, скрывающую его оружие. Мое тело согревается от этого зрелища.

Он опасен своим диким, необузданным видом. Это притягивает меня необходимостью знать, что находится за его стенами, каково это - быть таким свободным.

Татуировка тоже заинтересовала меня. Они были толстыми и изгибались вокруг его бедра, спускаясь к ягодицам под ямочками на спине под поясом обтягивающих джинсов. У Леви есть чернила на этой скульптурной заднице? Я прикусываю губу, чтобы сдержать улыбку, надеясь, что ответ будет утвердительным.

Он ни разу не оглядывается, чтобы проверить, иду ли я за ним. Хотя он может передвигаться по этому месту, не издавая ни звука, я сомневаюсь, что обычный человек так же искусен в скрытности. Он превратил это в форму искусства.

Леви приводит меня в спортзал. У меня еще не хватило смелости покопаться в этом. Это было похоже на его домен, несмотря на то, что все им пользуются. Он вешает куртку на скамейку в углу.

Зеркала расположены вдоль задней стенки рядом со свободными весами и жимом лежа. Боксерская груша висит на одной стороне комнаты, а маты занимают пространство посередине.

- У тебя действительно есть здесь все, что тебе нужно. Кроме солнечного света. Витамин D важен, ты же знаешь — эй, ладно, не нужно обращаться со мной по-мужски. - Он хватает меня за плечи, подталкивая к матам.