Первым делом (СИ) - Тамбовский Сергей. Страница 4

— Ну и славно, — ответил ему я, — а у нас гляди, что ещё появилось.

И я продемонстрировал ему литровину Кечкемета, сверкающую на солнце, как чистый изумруд.

— Про девочек-то никто не подумал, а я подумал.

— Вообще-то это я первый о них вспомнил, — обиженно напомнил о себе Саша.

— Правильно, мы с Сашей о них подумали — поправился я, — и обеспечили горючим на весь вечер.

— Ну молодец… то есть ну молодцы, — поздравил нас Виталий.

— Да я знаю, что молодец, только с вас по два с полтиной, потому что вся эта музыка в червонец мне встала, — несколько приукрасил действительность я.

Парни молча залезли в бумажники и отстегнули требуемое, у Виталика только денег не обнаружилось, сказал, что в городе отдаст.

— Стол-то готов? — спросил Андрей.

— Всё, что мог, я сделал, смотрите, — скромно ответил Саша, — можно бы было ещё чего-то горячего сварганить, если у нас хотя бы час был.

— Час наверно у нас есть, — посмотрел на часы Андрей, — вряд ли они раньше заявятся. Давай варгань, а мы пока цветочки что ли нарвём для украшения.

Саша вопросительно посмотрел на меня.

— Ага, — пригвоздил я его к позорному столбу, — значит, как с дурными инициативами вылезать, это ты впереди. А как в жизнь их проводить, эти инициативы, это уже пусть другие корячатся… ладно, помогу, где там моя любимая книжка?

И я достал из рюкзака антикварное издание Госторгиздата 1938 года, обойдённое вниманием грабителей.

— Холодные закуски, супы и дессерты пропускаем, — пробормотал я, перелистывая жёлтые страницы, — а во вторые блюда вникаем. Вот… гороховая каша с мясом. Горох у нас есть, банка свиной тушёнки тоже, даже две, так что делаем кашу…

Час — не час, но за полтора часа мы вместе с Саньком эту кашу соорудили, получилось не сказать, чтобы ух, но совсем и не эх, короче вполне съедобно вышло. А тут и девчонки пожаловали, целых три штуки, к Леночке с Олечкой присоединилась старая виталикова знакомая Танюша, беленькая. Не совсем уж химическая блондинка, но с очень светлым окрасом волос, можно сказать, что русая. Мы их сразу же за стол и усадили, в шахматном порядке — мальчик/девочка/мальчик. Мне в соседи достались Лена и Оля, а Таня напротив оказалась.

Если честно, мне ни одна из этих подруг не приглянулась так, чтобы подпрыгивать в воздух и бить в ладоши, но так-то на вид они все были достаточно привлекательными, а выделялась в лучшую сторону, конечно, виталикова Танечка, всё-таки есть художественный вкус у Виталика, есть. Мне досталось развлекать черненькую Олю. Для разгона выпили за знакомство — венгерский вермут был продегустирован и признан удовлетворительным.

— А вы где работаете? — поинтересовалась русая Таня, она среди них самой разговорчивой оказалась.

— Кто где, — взял я инициативу на себя, — про Виталика ты и так знаешь наверно, я в НИИРТе, Саша на Машзаводе, а Андрей на ГАЗе. А вы где?

— А мы ещё нигде не работаем, потому что учимся, — весело защебетала Таня в ответ, — все трое в универе нашем.

— На филфаке наверно? — предположил я.

— Точно, как узнал?

— Догадался… филфак это факультет невест, как говорит народная поговорка.

— А факультет женихов тогда где? — задала логичный вопрос Оля.

— Даже не знаю, — задумался я, — какой-нибудь физтех наверно… в политехе в пятом корпусе они сидят, там женщин совсем нет.

Минут через пять разговор коснулся лагеря и того места, где он сейчас стоит.

— А вы знаете, — спросил у девочек Виталий, — что на месте вашего лагеря пятьдесят лет назад было?

— Лес наверно, — предположила Оля.

— Ну лес-то конечно, но только подальше, а вот тютелька в тютельку на месте вашего забора тоже лагерь был, только не пионерский, а зэковский. Тут зона была, как местные старожилы говорят.

— И что в это зоне было? — спросила любопытная Лена.

— Около тысячи зэков…

— А что это за слово-то означает, зэк?

— Сокращение от Заключённый Каналармеец, — пояснил ей Виталя, — когда Беломоро-Балтийский канал строили, так там строителей назвали. А кроме зэков тут ещё была охрана с овчарками, ну и плюс обслуга, повара там разные с завхозами.

— Это при Сталине что ли? — уточнила Оля.

— Ага, при нём… стандартная норма еды на день была 800 грамм хлеба, каша три раза в день и суп в обед. Калорий впритык хватало, чтобы ноги не протянуть. Если норму перевыполняешь, давали усиленный паёк, но это редко кому везло, там такие нормы были, что хрена лысого их выполнишь. А если не выполняешь норму, злостно причём, это значит два и более дня подряд, то паёк урезается вдвое и на ночь в карцер определяют. Летом-то в этом карцере ничего ещё, жить можно, а вот зимой страшное дело, он не отапливался.

— И откуда ты так хорошо это знаешь? — спросила Таня.

— Родственник тут сидел, он и рассказал.

Я уж не стал уточнять, чей родственник что тут делал в этом лагере, а попробовал переключить тему.

— Давайте не будем о грустном, — предложил я, — давайте о весёлом.

— Давайте, — быстро согласилась Оля, — развесели нас, Веничка.

Мы уже давно и прочно на ты были. Ну чего, сам напросился, сказал я себе, теперь весели народ. Анекдоты вспоминались почему-то сплошь еврейские. Рассказал пару-тройку, кажется, понравилось. Потом врубили кассетный магнитофон, его Андрей в машине оставил, поэтому у грабителей до него руки не дотянулись. И с часик танцевали под отечественную и иностранную эстрадную музыку, особенно всем понравились композиции группы «Примус» — «Парнишка я неброский» и «Я играю в теннис, а я в футбол». Заодно и о футболе поговорили… попытались точнее, болельщиц среди девочек не нашлось ни одной штуки.

— А пойдёмте купаться на речку, — вдруг предложил Санёк, — сейчас вода должна быть тёплой.

— Ну мы даже не знаем, — начали жеманничать девочки, — у нас и купальники-то не надеты.

— Так по дороге зайдете в свой лагерь и переоденетесь.

Драка

Но никуда пойти нам было не суждено, потому что произошло непредвиденное — из порядком уже сгустившихся сумерок со стороны дороги выступили четыре тени, оказавшиеся местными аборигенами. Двоих я, кажется, видел у входа в магазин, остальные были совсем незнакомыми.

— Сидите, бля, — задушевно начал разговор самый приблатнённый из них, видимо главный, — пьёте бля, суки городские. Нет, чтоб нас угостить. И девок нам уступите на полчасика, много их у вас тут.

— Придётся драться, — шепнул я Андрею, — этих словами не проймёшь. Бери на себя старшего, а мы остальных разберём, — мигнул я Сане и Виталику.

— У одного нож в руке, — так же шёпотом ответил мне Саня, — надо что-то тяжёлое против него.

— Вот что, девочки, — громко сказал я, игнорируя слова приблатнённого, — сидите здесь и никуда не дёргайтесь, а мы пойдём порешаем вопросы с местным активом.

— Ты чё? — перешёл на повышенные тона главарь. — Ты кого щас активом обозвал? Да мы щас вас всех пассивом сделаем!

— Отойдём в сторонку, — предложил я, — вон там под фонарём удобно будет. А ты бы убрал ножик, — это я адресовал парню с надвинутой на нос фуражкой, так он, видимо, представлял себе знатного авторитета.

— Ну давай отойдём, — сплюнул сквозь редкие передние зубы старший.

Я мимоходом отметил, что зубы у него очень подозрительно разрежены в передней части челюсти — так их выбивают у опущенных на зоне. Но эту тему пока развивать не стал, а попытался выехать на чистый базар.

— Меня Веней зовут, а тебя как? — спросил я у старшего.

— Молоток я, — очередной раз сплюнул старший.

— Так вот, Молоток, чо ты не понятиям наезжаешь?

— А ты кто такой, чтоб про понятия разговаривать?

— Два друга детства отсидели на малолетке, от них и знаю. Сначала ж надо прояснить, с кем дело имеешь, кто где чалился и каких корешей имеет, а уж затем включать третью передачу.

— Да мне пох, кто ты и твои кореша, здесь мы главные! — гордо заявил Молоток, — я говорю, вы делаете, вот и весь наш сказ.