Охота на Тигра книга первая КВЖД (СИ) - Шопперт Андрей Готлибович. Страница 14

Вице председатель правления КВЖД Степан Матвеевич Кузнецов поманил стоящего на вытяжку человека в железнодорожной форме в конце своего личного вагона, пристёгнутого в голове скорого поезда Москва — Хабаровск, проводника и проговорил:

— Давай, Семён Семёныч, графинчик водочки и обедать будем.

Событие шестнадцатое

На днях сдавал тест на наркотики, и он оказался отрицательным.

Теперь нам с дилером есть о чём поговорить…

— Ты стал часто занимать крупные суммы денег, что с тобой? Наркотики, азартные игры?

— Нет, счета за коммунальные услуги.

Первой мыслью забредшей в пустую голову было…

Нет, не: «Как попал в тамбур вагона»? Да, даже не: «Пора валить отсюда»! И не: «Чего это за мужик такой, и что ему надо было»? Мысль бы неожиданной. «Откуда взялся песок в руке»?

Брехт открыл правый глаз, почему-то показалось, что так правильно будет. Тайга зелёная за окном и солнце пробивается сквозь не стройные опортунистические ряды облаков. Лучи, то врываются через дальнее окно в тамбур, то исчезают заслонённые облаками или вековыми соснами. Вот, не зря один глаз открыл, пол вокруг него и почти везде в грязном, забросанном окурками тамбуре был покрыт голубым песком. Во как, не просто песок в руке оказался, а голубой песок.

Словно, чувствовал, что не надо открывать второй глаз. Открыл и увидел, что он точно не в удобных чёрных джинсах и роскошном свитере с кожаными вставками и карманами, а в каких-то залатанных ватных штанах и таком же залатанном, а теперь ещё и прорезанном на боку жиденьком ватничке. Кроме прорехи ещё и коричневое грязное и ещё влажное пятно. Кровь? Ранен что ли? Так не чувствует ни боли, ни неудобства. Чертовщина. Иван Яковлевич не поленился, расстегнул пуговицы, пришитые разноцветными нитками к серо-зелёному ватнику, и задрал рубаху, вообще без пуговиц. Что-то типа солдатской нательной времён войны? Ни каких ран. Стоп, а что за родинка. Хреново — Ренова. Если появляются, новые родинки, да ещё такие большие, то это говорит о том, что рак наступает. Что за жизнь-то, то Ковид, то болото, то мужики вонючие с поезда выбрасывают, теперь вот и рак ещё. Сдохнуть бы уж быстрее! И то ведь не получилось, вон, достали из болота. Только зачем в поезд посадили. Ну, хотя, может, и правильно. Жена ведь за охотника мстить будет, а у неё связи в Москве ого-го.

Нет, всё это в цельную картину не складывалось. Вернуться нужно к голубому песку. Иван Яковлевич подцепил почти под ноль обрезанным ногтём песчинку. Во, твою на лево, и ногти ему подстригли! Поднёс после разглядывания чужой какой-то худой руки песчинку ко рту, решил на вкус исследовать. Ничего умнее в голову не пришло. Лизнул. Словно током слабым ударило, не больно, а кисленько, так, словно из детства ощущение, когда пробовали пацанами контакты батарейки на 4, 5 вольта. Пощипывает и чуть кисленько, и чуть жжётся. Такой вот у электричества вкус. А ещё волна по голове прошлась. Непонятно. Брехт подобрал несколько песчинок и, положив их на ладонь, лизнул. Волна прокатилась чуть сильней и появилась мысли проверить карманы трофейного пиджака, да и избавиться срочно от него. Песок для прояснения мозгов? Чего делать научились, проклятые китайцы. Стоп. А не наркотик какой?

Решил всё же Иван Яковлевич совету синего песка последовать. Вытащил из-за спины пиджак и залез в правый карман. Удачно. Полно денег. Мозг отметил какую-то несоразмерность купюр и тёмные тона. Да, ладно, евро, так евро. Всегда есть, где поменять. Перетащил за два раза к себе за пазаху, карман на телаге был, но больно маленький. Внизу ещё и пять царских червонца оказалось. Нумизматом был несчастный, а он его под колёса. Во втором кармане был небольшой кисет с золотишком, не с песком, или там самородками. Цепочки, крестики, серьги, колечки, часы карманные, граммов на сто. Ну, тоже удачно. Ещё, то есть несчастный был ювелир. А он его … Ладно, проехали.

Во внутреннем кармане нашёлся странный документ. Какое-то удостоверение на некоего Штелле Рейнгольда Христиановича. Что-то знакомое? Ага, да там и дети вписаны. Фрида и Кристиан. Жена ещё есть, Ольга. Вот, до боли знакомо. Это всё тоже перекочевало за пазуху. Теперь нужно встать и отпустить пиджак на свободу.

— Лети спокойно, верный друг. Ты сослужил старому учителю хорошую службу, — отпустил. Когда встал виднее стало и за порогом двери увидел роскошный нож. Такой хищный, обоюдоострый, почти кортик, только рукоятка, как у финки и лезвие пошире. Поднял и сунул за сапог.

— Что там дальше по плану? — себя спросил Брехт и сам себе ответил, — Правильно. План! Ну, в смысле голубые наркотические песчинки, нужно ещё попробовать с чуть большой дозой.

Сказано сделано. Сделано, пять минут ползанья на карачках, и вот у него в руке уже целая горка голубых песчинок. Лизнул. Волна просто затопила. Затопила, отхлынула и оставила понимание, и что это за вагон, и что это за пиджак.

Вот это ни хрена себе. Вот это сходил за хлебушком. Вот это …

За что? 1932 год. 32!!!??? Голод. Репрессии. Ягода с Ежовым. 1937 с 38. Война. Нет, не надо. Ну, пожалуйста. Может, лучше куда в зачумлённую Европу? Попаданец хренов. Попал, так попал, хуже просто времени не придумать.

Стой. Брехт сел на пол и обхватил шевелюру, останавливая пошедшую в разнос отдельно от него голову. Стоп. Нужно собрать этот синий песок. Весь. Каждое поедание его приносит новые знания. Ничего ценнее знаний в его дурацкой ситуации быть не может. Каждая песчинка потом может стоить жизни, а ведь сколько улетело, пока он с мужиком боролся. Твою ж, налево, хоть стопкран дёргай.

Глава 8

Событие семнадцатое

Это что ж, теперь после курения на балконах и ссать в лифтах могут запретить?!

- А-а-а! Помогите! Грабят! Н-насилуют!

- Да не ори, не до тебя сейчас! Тут мужик какой-то на балконе курит!

Странная странность, он уже минут десять в тамбуре, а может больше, и никто не покурить не выходит, не пробирается через вагоны в вагон-ресторан. Ну, грех не воспользоваться. Брехт, встал на колени и стал методично подбирать песчинки. Теперь знал, что это остатки того сине-чёрного кристалла, доставшегося от гражданина Бабаева. Талисман? Ну, можно и так назвать. Азиз, ну, который сосед, возможно и не догадывался, что этот его талисман делает. Брехт сейчас, лизнув синий песок, узнал. Он переносит душу или матрицу хозяина на девяносто лет в прошлое. Не до секунды, плюс — минус. Вот его в 1932 год забросило вместо 31. Велика радость. Забрасывает в умирающего родственника. То-то показалось фамилия и имя знакомое. Это получается двоюродный дедушка. То есть двоюродный брат его деда. Про него раньше Брехт и знал-то, что во время голода сумел спасти семью, уехал в Спасск Дальний и там работал на стройке железной дороги, пока не арестовали в 37 или 38 году. Но отпустили. Как раз Ежова расстреляли, и всех кто не оклеветал себя, выгнали из тюрем. Осудили Ежовщину. Вроде бы родственник потом в Краснотурьинск и переберётся к родне, но это уже после войны.

Ладно, это не главная информация, что от синего песка досталась. В вагоне, в тамбуре, на него напал и сунул нож в левый бок бандит, что следил за переселенцами немецкими ещё с Омска. И сейчас в десятке шагов отсюда сидят в вагоне два его подельника и они точно знают, что старший пошёл потрошить мужичка, который расплачивался за билеты железнодорожные огромной пачкой денег. То есть, деньги уже успели покинуть тушку Рейнгольда и перекочевать в карман неизвестного «доброжелателя». Сейчас подельники встревожатся долгим отсутствием главаря и примутся его искать. Чего тут искать, вышел в тамбур и вот он. Куда тут денешься с подводной лодки.

Срочно, нужно срочно собрать песочек, это оказывается ключ к памяти реципиента, и так со временем откроется, но вот куда денешься без знания немецкого языка. Вернее немецкий настоящий Брехт знал вполне сносно. Учил. И даже на стажировке был. А вот эта мова, что владели его дальние родственники — суржиком назовём. Ведь двести лет прошло, как уехали из Фатерлянда в Россию искать лучшей жизни и земли. За двести лет, да потом ещё девяносто, серьёзно разошлись языки, плюс у них ведь какой-то южный диалект. Откуда-то с границы со Швейцарией и Францией перебрались в Россию. Нужен язык. Именно этот суржик, а ещё куча знаний по земледелию, по семейному древу, ведь все четыре семьи, что едут на Дальний Восток родственники друг другу.