Отвоёванный шанс (СИ) - Пристрем Иван. Страница 40

К его разочарованию, выяснилось, что никакого конкретного руководства по управлению Силой тут нет. По мнению шхрсумчхов, их дух-прародитель — его они и называют Великой Матерью — дарует силу только тогда, когда посчитает это нужным. Это значило, что пытаться тренироваться совершенно бесполезно. Впрочем, может быть, оно и к лучшему — чтобы все подряд не могли научиться и творить что попало? Наверное, в этом был определённый смысл…

Прочитав до середины, Тромонт с лязгом захлопнул тяжёлый железный фолиант, поднялся и направился назад.

Дуб продолжал собирать дверь из каких-то палок, время от времени ругаясь. Маор и Лайта ему всячески помогали. Тауран сидел на крыше, наблюдая за окрестностями, а трурнийские девушки тренировались на палках у входа, имитируя бой мечами. Не было только Врона и Тилона — они ушли за водой.

— Опять ничего не получилось? — спросил Лайта, увидев кислую физиономию Тромонта.

— Не то, чтобы…

— Быть может, ты что-то не так делал?

— Нет. Там просто написано, что Великая Мать не раздаривает свои силы понапрасну.

— Разумно. Чтобы никто не мог обратить их во зло.

— Да, тут так и написано. Как выяснилось, эта книга не столько про саму силу, сколько про их религию. Там тоже очень много интересного, но того, что я ищу, я там не нашёл.

— Ясно. Нам, конечно, трудно будет это воспринимать — у нас своя вера…

— Общие положения, тем не менее, похожи, что доказывает тот факт, что у всех религий единый корень.

В комнату вошла Асинта и, вздохнув, села рядом. Вид у неё был какой-то не очень здоровый.

— Что-то случилось?

— Да ничего особенного как бы… — ответила Ася неуверенно. — Просто голова от чего-то сильно разболелась.

— И давно она у тебя болит?

— Нет… Только что.

— А раньше болела?

— Только один раз, когда мы в атмосферу планеты спускались…

— Сильно болит?

— Ну… не то, чтобы сильно, но неприятно, даже немного подташнивает от этого…

— Так… — произнёс Маор. — Ты сегодня или вчера что-нибудь ела из того, что мы вчера собрали?

— Ну, я с утра ела оранжевые ягоды и два больших корнеплода, которые сладкие такие, нежные, с розовой сердцевиной. Да… Некоторые ягоды были с какими-то потемнениями, и вкус у них был другой, но я на это внимания не обратила…

— Да лысый-бородатый! Сколько раз я говорил, что если что-то не то почувствуете — сразу же выплёвывайте?! Вот дерьмо же…

— Нет. Не в них дело. Я сейчас вспомнила — меня утром кто-то ужалил в спину, когда я на стену облокотилась… Я не успела даже разглядеть, кто это был… Может быть, из-за этого?

В длычьей деревне всё время что-то творилось: то массовая драка за еду, то воины какую-нибудь зверюгу изловят на потеху себе и малышне. А интереснее всего было наблюдать за шаманом. Обычно он жил в отдалении от деревни, но сейчас много времени проводил в ней, постоянно создавая какую-то активность.

Жизнь других животных вокруг тоже кипела вовсю, не давая скучать. За это время Хорлак успел увидеть и громадных летающих ящеров, и хищную растительность, способную за один раз сожрать достаточно крупного зверя, и многоногих тварей самых фантастических форм и окрасок. Ему даже стало интересно наблюдать за окружившей его живой природой, чего он раньше никогда за собой не замечал.

Пару раз сюда прилетали его крылатые собратья, кружили высоко над деревней, а потом улетали обратно на север. По всей видимости, разведывали обстановку. Каждый раз это сопровождалось дикой паникой среди дикарей, а шаман выбегал на кострище, начинал дико размахивать посохом и что-то истошно вопил во всю глотку на своём грубом наречии.

На четвёртый день после гибели вожака произошло значительное событие. С восходом солнца в деревню вернулись несколько наездников. Возвратившихся дикарей окружила толпа собратьев: им, очевидно, не терпелось узнать, с чем они вернулись. Через толпу к ним подскакал шаман, расталкивая всех своим посохом, и они долго о чём-то говорили.

Спустя час из деревни вышел отряд воинов, которые отправились прямо в сторону его лежбища. В какой-то момент Хорлаку показалось, что его обнаружили, но длыки, не дойдя до него метров двести, повернули на одну из тропинок и вскоре скрылись из виду.

Вернулись они ближе к вечеру, и были чем-то нагружены. На этот раз охота была удачной. Что именно они несли — разглядеть не удалось.

А следующим утром он проснулся от того, что со стороны деревни раздавался необычайный гам. Женщины и подростки вышли на плантации и собирали плоды в большие корзины. Воины запекали на костре всё, что поймали вчера, и вдобавок забили ещё трёх зверей из своего стада.

После приготовления вся еда была выложена вокруг костра на больших широких листьях. Её было много, но никто из дикарей почему-то к ней не прикасался. Это было странно. Неужели они кого-то ждали?

Ближе к полудню подозрения Хорлака подтвердились. Из-за горки, которая загораживала обзор слева, с криками вышли несколько воинов. Жители селения, услышав их, бросились наружу, к околице. Впереди всех, конечно, скакал шизанутый шаман. А потом на дороге показались и те, кого они встречали. Это был большой отряд солдат.

Впереди шли несколько особей в металлических доспехах, щедро обвешанных различными яркими непонятными штуковинами — видимо, это были вожди и командиры. Самого важного начальника несли на носилках четверо рабов. За ними двигалась колонна рядовых, вооружённых копьями. Причём все они были облачены в одинаковые кожаные доспехи.

Когда из-за холма показался хвост отряда, Хорлак смог примерно оценить его численность: около 60 пешек с копьями, 12 всадников, несколько офицеров, вожак на носилках и ещё трое каких-то странных типов, обвешанных кучами разноцветного хлама. По местным меркам это, наверное, очень грозная сила.

На нос Хорлаку капнула холодная водяная капля. Небо, которое утром было едва прикрыто лёгкими облачками, сейчас закрылось серой пеленой, из которой начал моросить дождик — пока ещё слабый.

Он покинул свой пост и, не обращая внимания на дождь, решительно двинулся туда, где в последний раз видел своих товарищей. Ему было совершенно ясно, за чьими шкурами явилась эта армия, и любое промедление могло стоить им очень дорого.

Если бы он остался ещё хотя бы на час, то увидел бы, как в деревню вслед за первой группой прибывают ещё два отряда…

Глава 30

Асе вскоре стало очень плохо. Её знобило, тошнило, голова раскалывалась от боли. Рядом с ней кто-то сидел, держа её за руку, и что-то говорил. Кажется, это была Мора, или Лайта — из-за звона и шума в ушах она не могла разобрать по голосу, кто это. В глазах плясали красные и оранжевые огоньки.

Потом боль стала проходить, в глазах перестали плясать яркие пятна, и Ася сначала подумала, что поправляется, но, открыв глаза, она ничего не увидела. Её это страшно напугало. Скорее всего — это смерть. А что ещё это может быть?

Она попыталась пошевелиться и с ужасом обнаружила, что не чувствует себя. А потом она увидела свет. «Ну вот, дожилась», — мелькнуло у неё в голове.

Этот свет начал постепенно затягивать её. В ушах тоже появился шум — белый, равномерный, её показалось, что по телу пошли мурашки. В глазах становилось всё ярче. Это было похоже на то, как чёрная дыра затягивает в себя какой-нибудь предмет: всё быстрее, быстрее, быстрее… А потом внезапно перед ней начали мелькать яркие картинки.

Сначала появился красивый пейзаж. Это была широкая долина, окружённая высокими горами. Их вершины покрывал снег, но под ними, внизу, всё было зелёное. И на этом поле сошлись две армии.

Одна армия состояла из бескрылых монийцев. Некоторые из них лежали на поле боя в грязи и крови, но оставшиеся дрались насмерть. То и дело кто-то из них падал, сражённый врагом, но воины стойко держались, не ломая строй.

Их теснила огромная армия дикарей. Металлические доспехи варваров тускло блестели на солнце, и их было много. Слишком много. Эти звери в доспехах бросались на отчаянных трурнийцев, как буйволы, и гибли, но на место каждого погибшего тут же вставал ещё десяток, и это не могло продолжаться вечно…