Tobeus (СИ) - Тауров Илья. Страница 25

Я вышел из машины, всё немного напоминало Печору, такой же разбитый асфальт, много брошенных ржавых машин, лужи уже намертво замерзшие, а людей казалось не было совсем. Всё что попадало в поле моего зрения выглядело абсолютно нежилым, из этого и вытек мой вопрос:

— Тут что, совсем никого нет?

— Да, братан, — улыбнулся непонятно чему Максим, — отсюда уже давно все уехали, вымерли, кому как больше нравится называть, зато для нас эти города, это просто прекрасно: ведь твои соотечественники уверены, что здесь натуральная пустыня, а поэтому, видимо, даже и не пытаются сюда залезть, ну мне кажется, что так они думают.

— Они не мои. — Ответил я своему спутнику, вспоминая про Стандартного, — мой соотечественник был только Мануэль.

— Это тот от которого ты сегодня драпал со всей силы? Сразу видно двух земляков, — он усмехнулся, и смешок перешёл в кашель, позже он будто не знал, спросил меня, — а сам-то откуда?

— Из Германии. — В миллионный раз произнёс я, отделив себя от русских, хотя я уже забыл порядочное количество слов, и чтобы вспомнить как будет какой-нибудь предмет на немецком, приходилось напрягаться, — а ты откуда? — очень остроумно отзеркалил его вопрос, как мне казалось, спросил я.

— Ой ну я из России, если ты знаешь уже такой город, то из Хабаровска, это вообще на считай противоположный конец страны. Край мира, можно сказать.

Я знал конечно про такой город, правда не знал где он находится, но на краю мира, так на краю, ничего не ответив, я пытался успевать за куда-то уверенно идущим Максимом.

Вокруг были дома с заколоченными окнами, видимо кто-то ещё рассчитывал вернуться, а рядом окна были раскрыты настежь, выбиты стёкла, фонари на высоких бетонных столбах давно лишились своих осветительных элементов, а сохранили только ржавые плафоны, которые проржавели насквозь в некоторых местах.

Наша машина казалась чужеродным организмом. Высокая коричневая трава будто обнимала дома и забытые автомобили, наверное, летом растительность прячет за собой вообще всё. Пока ещё есть что прятать, совсем скоро строения оставшиеся от исчезающей цивилизации окончательно рухнут.

Тем не менее мы подошли к нашей цели: ничем непримечательный дом, но общее состояние чуть лучше, чем у окружающих зданий с облезлой краской, осколками стекла, торчащими в окнах.

Наш путь, как оказалось, вёл в подвал. Как только мы туда спустились, стало немного не по себе из-за того, что вокруг было абсолютно темно, Максим ещё и зачем-то закрыл за собой дверь, лишив нас единственного источника света. Мы шли очень осторожно и медленно, я зачем-то пригнулся, хотя даже не видел потолка, до которого и не мог бы достать в силу своего роста. Тут за одной из дверей стал виднеться оранжевый свет, который сквозь отверстия попадал полосками на пол и на потолок. Максим без стука открыл её.

— Ну ты почти быстро, — произнёс мужской голос, — как там, провернул свои дела, не кинуло тебя немецкое дитё?

— Да не, — ответил Максим, сейчас я мог видеть только его, так как он стоял, не заходя внутрь помещения со светом, — у меня даже пушка теперь есть.

Он расстегнул свою чёрную куртку и достал из-под кофты немецкую форму, а пистолет был вынут из-за пояса сзади, протянул всё это добро, словно дары, мужчине внутри помещения.

— Ого, всё это школьник какой-нибудь добыл? — мужчина рассмеялся, — я думал ты там достанешь себе только побольше проблем, а так совсем, совсем неплохо.

— Да, школьник, — Максим вздохнул, но голос его оставался как обычно бодрым, — тут кое-что пошло не так.

И он посмотрел на меня, потом взял за плечо и подтянул к свету, я увидел того мужчину, довольно подтянутого, с когда-то чёрными, а теперь почти полностью поседевшими короткими волосами, среднего роста, большим носом и в этом освещении казавшимся смуглым. Его густые чёрные брови сдвинулись, тяжело вздохнув и переведя взгляд на Максима спросил:

— И что мне делать с ним, — он снова посмотрел на меня, — ты по-нашему то хоть понимаешь, а?

— Я всё понимаю, — немного с промедлением ответил я.

Теперь я уже злился на себя и свою глупость, я даже не подумал о таком варианте, что меня используют, а потом просто выбросят куда-нибудь. Идти мне было некуда, а ещё я помнил, что попал даже северней, чем Печора, и невозможно ни понять, ни объяснить себе зачем эти двое людей оказались здесь.

— Пусть будет с пацанами. — То ли спросил, то ли определил мою судьбу Максим, — а весной отправится в лагеря, он ещё малой и никаких у него планов по захвату нашей страны нет, посмотри, он не опасней чем помойный кот.

— У меня не хватит еды, чтобы кормить ещё одного.

— Да куда мне его деть, я смог провернуть всё это только благодаря ему. А теперь что, отвезти с завязанными глазами куда-то? Или в речке утопить?

Мужчина снова вздохнул. Покачал головой, положил руки на колени и с кряхтением встал, и тут неожиданно, для меня по крайней мере, сильно выругался, причём там были и такие слова, что я ещё никогда не слышал. Несколько раз покачал указательным пальцем в сторону Максима, а потом всё же сказал:

— Кормить этого вот сам будешь, понял?

— Хорошо, — пожал плечами Максим.

Мужчина повёл меня за собой, по дороге расспрашивая, как меня зовут, сколько мне лет, откуда приехал сюда и как давно, а я на всё послушно отвечал, довольно быстро мы оказались у закрытой двери, долго пытаясь попасть ключом в замок, мой проводник открыл скрипящую дверь. Я почувствовал, что мужчина отходит от меня, а через несколько секунд характерный звук зажигалки и характерные слова солдата, когда что-то не получается. Мгновение и тусклый оранжевый свет разлился по всем четырём стенам, полу и потолку, в небольшой комнатке лежали три матраса, всякое барахло, была даже одна пара ботинок моего размера, а также столик на котором стояла свеча. Здесь явно кто-то жил.

— Вот тут будешь спать, сегодня, уж извините, на полу, — прохрипел своим низким голосом мужчина, — тут ещё пацаны есть, придут — познакомишься. А сейчас пошли, со мной посидишь, что тебе тут одному делать.

Мы вернулись в ту, первую комнату, мужчина жестом мне сказал, наверное, подождать чего-то, я взглянул на Максима, сидящего там и из кружки попивая что-то горячее, видимо в моих глазах был испуг или вся грусть нашего мира, и от этого ему стало смешно.

— Да не бойся ты Толика, — необычно высоким голосом сказал он, — это он только с виду такой злой, а так нормальный дядька.

Сказал это он, натягивая на уши чёрную шапку и оставив пол кружки своего отвара ушёл куда-то, а я остался с Толиком, когда он говорил посидеть, это, оказывается, означало что угодно, кроме сидеть, я точил пилу первый раз в жизни, точил ножи, и передал ещё множество заданий, получая подзатыльники, за то, что у меня «руки из жопы», как тогда говорил мой новый опекун. Это и не удивительно, за всю жизнь я только посуду разве что мыл и убирался дома, дал бы он мне что-нибудь постирать, вот тогда бы я мог показать себя во всей красе. Жаль тут такие ценные навыки оказались не нужны.

Вечером пришли те, кого они называли «пацаны», трое подростков, примерно моего возраста, один был крупнее, тогда я решил, что и старше, а ещё два такого же как я и роста, и телосложения, разве что их волосы были абсолютно белыми, как и брови, такое я и раньше видел в русской школе. Это вообще редкий цвет волос здесь, вечно на этих белобрысых я обращал внимание. Часто дети были похожи на меня, с чёрными или коричневыми волосами, а вот глаза почти у всех были или серыми, или зелёными, реже голубыми. И вот и здесь меня встретило сразу двое обладателей от природы белых волос и голубых глаз, как и Толик, они были не очень рады, может быть конечно они это пытались скрыть, но выражения их лиц оставляли мне не слишком много места для вариантов.

— Пацаны, — обратился ко всем троим Толик, — это Тобиас, ваш сосед новый.

— Как его зовут? — удивительно хриплым для ребёнка голосом спросил один из обладателей белых волос, — это что, фамилия такая?