Семь пятниц для Сони (СИ) - Осадчая Виктория. Страница 9

— Еще текилы, — заказала я.

Накачаться алкоголем была, конечно не лучшая идея, но лучшей в голове на тот момент не оказалось. Плюс ко всему, так я надеялась отпугнуть слишком настойчивого поклонника. Увидит, что я алкоголичка и сам отстанет.

Не успела…не успела довести себя до той кондиции, к которой стремилась. Он появился раньше. Как раз в тот момент, когда мы с девочками(здесь была парочка наших медсестер ещё) отплясывали под какую-то очень веселенькую песенку. Ещё и подпевали. Только вот из головы ее название совсем вылетело, как и слова. Видимо, подруга-текила ее знала, а не я. И сейчас из строгой и противной Софьи Михайловны я превратилась в Сонечку, как все называли меня «за глаза».

И вот…В зале появляется высокая мужская фигура в джинсах и футболке, которые на ней сидели потрясающе. Взгляд скользит по головам, не замечая, что многие, особенно женская половина, заинтересованно смотрят на него. Наконец, голубые омуты останавливаются на мне. А я несмотря на веселье, жду как раз этого момента. Нет, в этот момент я его не видела, но инстинктивно почувствовала. Аж мурашки побежали по позвоночнику.

Не подошёл. Двинулся к барной стойке, как раз к тому месту, где мы с Ниночкой несколько минут назад бальзамировали душу. Да-да, даже этому нематериальному органу нужно лечение. Даже чаще, чем могло показаться на первый взгляд.

— Вау! Вот это трофей! — воскликнула одна из девчонок, впялив взгляд в «моего» мужика. Ну, а как? Он же по мою душу сюда припёрся. А эта курица с сиськами стремящимися к шестому, которые, как утверждали очевидцы, были настоящими, двинулась к нему. Схватить за волосы? Так не имею право. Мы с ним ещё никто. Ай, ладно! Раз не боится быть отшитой, пусть предпримет попытку. Краем глаза наблюдала, как…ЧТО? Они мило беседуют, она смеётся, он улыбается. Вот чёрт! Я что за нафиг такой? Не честный ход, Михаил Ильич! Нельзя так дам обнадеживать, а потом резко флиртовать с другой.

Нет, драться за мужика, тем более не за моего, это низко. По мне, так это мужчина должен добиваться женщины, а если все наоборот, то это и не мужчина вовсе. Конечно, в век эмансипации это нормальное явление. Но я не просила ту же самую Цеткин выходить на улицу и требовать равноправия. Сидела бы сейчас преспокойненько дома, отшивала поклонников, читала глупые романчики. Услышала бы мои мысли Лиза или Женя, давно бы надавали мне хороших «люлей».

Ну, что ж? До размера, который сейчас маячил перед глазами Ряземского, моим «крохам» было очень далеко. Но пуговку ещё одну на рубашке расстегнуть стоит.

Подхожу, протискиваюсь между ними, так, чтобы задеть его.

— Сенечка, солнышко, — обращаюсь к бармену, который стал таковым после третьей стопки, — налей-ка мне ещё!

Чувствую его взгляд, который устремлён на мою пятую точку, обтянутую юбкой-карандашом. А я ее демонстрирую, оперевшись локтями о стойку.

Чувствую на сколько он близок, как от его тела исходит тепло. Оно почти ко мне прижато.

— Не мешаю, нет? — обращаюсь к девчонке, которая смотрит на меня с какой-то плохо скрываемой яростью. Эх, Сонечка, нарушила интимность момента. Интимность…щеки снова зардели, когда я вспомнила про то, что Ряземский обещал меня отшлепать. Так, нужно успокоиться. Как раз в этот момент в руках оказывается «лошадка», коими именуются вытянутые стопки.

Если честно, то напитком данным начала баловаться ещё в студенчестве. Но тогда денег на дорогую качественную текилу не было денег, поэтому пили ее с солью и лимоном. По мере взросления за такое удовольствие я готова была платить все больше и больше, пока не дошла до стадии «не нужно перебивать вкус пойла лимоном». Конечно пила ее разбавленной до тридцати пяти градусов, так как в бутылках она почти на пятнадцать градусов больше, нежели русский традиционный напиток.

Встала ровно, посмотрела в глаза Михаилу, залпом выпила содержимое «лошадки», пока он заинтересованно наблюдал за процессом. На его красивых губах блуждала загадочная улыбка, и как раз в этот момент мне захотелось попробовать их на вкус… поднялась на цыпочки, обвив его шею руками, притянула ближе и просто сделала то, чего хотелось, наверное, за все это время. Просто обычный такой поцелуй, без языка, но настоящий. Он заставил кровь быстрее пульсировать по венам.

Да, он именно такой, каким я его хотела. Именно такой, который необходим после порции алкоголя и трудной недели. И в случае чего у меня есть простое объяснение: «Я была пьяна». Пока медсестричка пыталась что-то сказать, я уже улизнула танцевать. Голова плыла. Только я уже не знала от чего. Хотелось верить, что от поцелуя. Короткого, но безумно сладкого. Как раз на фоне заиграла знакомая мелодия. Я знала только первые несколько строчек.

Когда-то группа AC/DC была одной из самых любимых. Дикая-дикая молодость. Тело само как-то начало двигаться. И, в этот момент я поняла, что вот она та самая «кондиция». Припозднилась она, сволочь! Она не должна была мне дать поцеловать его. Черт!

— О, милая, что-то ты совсем поплыла, — еле лепетала языком Нина. — Надо звонить Владику, — потыкала она пальчиком в смартфон, в поисках номера муженька. Да, по-моему, это хорошая идея.

— А давай, ещё по одной, пока ждем? — предложила я, на что получила одобрительную улыбку. Говоря русским языком, мы «нахерачились» уже, но остановить меня мог теперь разве что крепкий сон.

— Зря Вы, Михаил Ильич приехали, — язык заплетался, но голов ещё соображала. — Мы домой.

— Не зря. Вас подвезти?

— Не-е! Я с Вами в одну машину не сяду.

— А я сяду, — заявила Нина, — у меня баланс на нуле, оказывается.

Несмотря на то, что пили мы одинаково и у нее был напиток покрепче, держалась она «молодцом».

— Поехали, девчонки, — Миша положил на стойку пару достаточно крупных купюр. — Этого хватит за них заплатить? — уточнил у бармена.

— Вполне, — хмыкнул тот.

— Не поеду, — сопротивлялась всё ещё я. Но меня просто подхватили на руки и вынесли насильно из бара. Сопротивляться сил не было, да и желания уже, собственно, тоже.

Ниночка семенила следом, таща в руках верхнюю одежду.

Едва моя попа коснулась мягкого сидения, мозг отключился и уснул. Единственное, чего я боялась, что меня тут вырвет. Но того, что случилось дальше я, к своей великой радости, не помнила.

Открылись глаза с большим трудом. Вернее, они совсем не хотели открываться и тем более видеть над собой совсем незнакомый потолок. Доходило слабо, что со мной могло стрястись. Последние несколько часов были напрочь стёрты из памяти. И единственное желание сейчас было «умереть». Голова безумно болела, глаза всё ещё хотели спать. Никогда ещё похмелье не было таким тяжёлым. «Это потому что кто-то много пил», — заметил проснувшийся внутренний голос. Потом зевнул и дальше на боковую.

Так. Теперь бы осмелиться, чтобы посмотреть, с кем и где я сегодня спала. Справа…ничего! Лишь смятая подушка и одеяло. Зато хмурое небо, которое видно из окна, сейчас не так бьёт по глазам.

Слева, стена и снова ничего. Комната кажется пустой и не очень обжитой. Интерьер выполнен в стиле минимализма. Шкаф, кровать, прикроватные тумбочки, на стене телевизор и все! Мужчина. Здесь явно живёт мужчина.

Ладно, нужно подыматься, чтобы встретиться с ним лицом к лицу. Мои вещи аккуратно сложены стопочкой на моей тумбочке. Заглядываю под одеяло. Вроде в белье.

Подняться быстро не удается, так как чувствую я себя паршивенько. И только сейчас ко мне доходит…Бар, Ряземский, поцелуй, машина… события, которые предшествовали моему появлению в этой самой кровати вполне ясно пришли в моё проснувшееся сознание. Вот тебе и сюрприз! Ненавижу такие ситуации. До смерти ненавижу. Ладно, нужно первым делом найти ванную комнату. Стягиваю с кровати одеяло, укутавшись в него чуть ли не до подбородка. Прячу под него свои вещи и решаюсь выйти из комнаты.