И одной любви достаточно (СИ) - Цветков Иван. Страница 28

Часть 2. Жизнь…

Глава 8

Миша поехал в город чуть раньше меня, так что прибыл в поселение на Неве я один. Рюкзак, ноутбук, и большая сумка — вот и вся поклажа. Не весь как много, но тащить через город на метро… Ну а что поделать? Зато сегодня вечером можно будет встретиться с Машей. Одна эта мысль уже не давала мне замерзнуть в холодный январский день. А вот и он, уже ставший родным Ладожский вокзал. В метро конечно будет утренний ужас, но как-нибудь сдюжу. Выйдя на перрон, я поставил сумки, и обомлел:

— Ваня! — вскричала Маша, кидаясь мне на шею.

— Маша? Что? Что ты здесь делаешь? — недоумевал я, перекладывая центр тяжести вперёд, ибо на спину меня тянул тяжеленный рюкзак и легковесная для меня девушка. — Я же тебе не сообщал, на каком поезде и когда приеду.

— А ты думаешь меня это остановило?

— Как видно нет. Ну ладно, — сказал я, перейдя на полтона тише, — слезай с меня. А-то люди чего лишнего подумают.

— А ты боишься, что подумают о нас люди?

— Разумеется нет, но всё же в обществе нам стоит быть братом и сестрой.

— Да, пожалуй, ты прав. Ну и вообще, ты же мужчина, да и притом ещё и старше меня, так что все решения за тобой.

— Ага, свою ухмылку ты хоть и пытаешься спрятать, но ничего не выйдет принцесса. Мисс, Вам не удастся сделать из благородного и честного рыцаря тирана в патриархальных отношениях. Не для этого рыцарь сражался за прекрасную даму.

— Ахаха, не ты ли мне только что говорил, что нам стоит быть потише и скромнее себя вести?

— Извини, не удержался. Просто я очень скучал. Так как ты меня нашла?

— А, да я через сайт РЖД посмотрела все поезда из твоего города в Питер, и решила все встречать. Мне повезло, ты приехал на самом раннем.

— Но там же вариантов было около восьми штук. Неужели бы ты…

— Ну а что, на вокзале полным-полно различных забегаловок. Да я ещё книгу взяла. Так что да, я бы подождала.

— Знаешь, я действительно удивлён, но понимаю, что на твоём месте сделал бы также. Может пойдём? Мне ведь нужно ещё разгрузиться, а потом весь день в нашем распоряжении. Идёт?

— На меньшее я и не рассчитывала, — сказала Маша, взяв в одну руку ноутбук, а в другую мою руку.

Так мы и ехали всю дорогу. В метро оказалось много народа, но на сей раз мне это даже нравилось. Я крепко сжимал ладошку Маши, а сами мы оказались плотно прижаты друг к другу. Наши лица были на расстоянии всего каких-то сантиметров десяти. Мы чувствовали жар друг друга, тяжёлое от волнения дыхание, один раз даже потёрлись друг об друга своими носиками. Единственный минус в том, что обстановка не располагала к общению, но сейчас это было и не нужно. Мы просто смотрели друг другу в глаза, и всё было понятно. Наверное, мы единственные, кому понравилось так ехать в метро. Но проехав центр города, вагон резко опустел, так что мы сели и продолжили наш разговор до самого моего жилища.

— Слушай, та песня, что ты мне скинул, просто великолепна! И у тебя хороший голос.

— Спасибо. Песня действительно великолепная, особенная. А вот моя запись… Голос может у меня и неплохой, но явно не певчий, а также у меня совершенно нет чувства ритма. К слову говоря, эту песню, которая не идёт и четырёх минут, я записывал два часа. А я ведь ещё и репетировал. Ох, как же я бесился от своих косяков, ты бы только знала!

— Хм, ну может быть. Слушай, а что если нам как-нибудь записать песню? Совместную.

— Можно. Но только ты запишешь свой парт с первой-второй попытки, а мне придётся мучиться и ещё раз мучиться.

— И что? Разве это важно? Главное, что это будет наша песня. А если долго мучиться, то что-то обязательно получиться. К тому же, я могу тебя поучить.

— Поучить? Слушай, я не сомневаюсь, что у тебя талант ко всякого рода музыке, но ты сама учишься. Так что не стоит меня заманивать к себе под предлогом учёбы. Можно ведь просто пригласить в гости, а между делом и попеть.

— Эх, тебя не провести.

— Ага, даже не рассчитывай.

— Ну хорошо. Слушай, а какое у тебя любимое животное?

— Любимое животное? Если из домашних, то кошка. А если вообще, то, ну, наверное, волк.

— Волк? Интересно. А почему он?

— Даже не знаю. Просто нравится. А что такое?

— Да нет, ничего, просто интересно. У меня вот, например, панда.

— Ну да, они милые. Кстати, а что за книгу брала?

— Да по школьной программе вот Лермонтова проходим. «Герой нашего времени». Читал?

— Спрашиваешь? Разумеется. Даже несколько раз. Мне книга очень понравилась, а Лермонтов у меня один из самых любимых литераторов. Тебе как?

— Вроде неплохо, но вот главный герой, Печорин, прям вылитый ты.

— Что?! — с неподдельным удивлением воскликнул я. — В каком это месте? Где моя Белла, где мои дуэли, где моя сабля, в конце концов, чтобы рубить черкесам головы?

— Ахах, ты и без этого прям Печорин. Ну вот встретила я в своё время прям Печорина. Такой холодный, невозмутимый, нелюдимый, грубоватый, с циничным взглядом. Ну я же говорю, что это ты!

— Хм, когда это ты успела выучить слово циничный?

— Да это мы анализом произведения занимались на уроке. Да и к тому же, если я принцесса рыцаря-философа, то стоит и мне чуть расширить словарный запас.

— Ну, удачи-удачи. Но вот вернёмся к Печорину. Если я такой весь из себя циничный и жестокий, то почему я тебе помог? — я задал этот вопрос не для поддержания разговора, а потому что мне было действительно интересно. Почему я тогда сделал это? К людям я относился не сказать, чтобы хорошо. Но Маше решил помочь. Почему? Ведь я тогда не влюбился, и порой грубил ей честно, чистосердечно, так сказать.

— Честно? Точно сама не знаю. А ты что думаешь?

— Не знаю. Сам иногда задаюсь подобным вопросом. Можно всё свалить на судьбу, но так неинтересно.

— Эх, философ. Мне и на судьбу нравится свалить всплеск твоей доброты и сострадательности. Но вообще у меня есть кое-какая идея.

— Да? Слушаю.

— Ты не был тогда злым циничным эгоистом. Ну, то есть не был на самом деле, в душе. Лишь снаружи. Короче, ты меня понял.

— Если честно, то нет.

— Ну смотри, твоя внешняя холодность и чёрствость от того, что ты хотел делать добро, но возможно кто-то не оценил этого. Ты хотел быть хорошим и добрым, но весь мир, как тебе казалось, повернулся к тебе одним местом. «Я хотел любить весь мир. Люди меня не поняли. И тогда выучился ненавидеть» Опять же Печорин. Может слова как-то и по-другому на самом деле звучат, но суть такая.

— Возможно ты права. Впрочем, сейчас не важно. Мы вместе, а с тобой я уж никак не Печорин.

— Это точно. Хотя бы улыбаться научился, — сказала и засмеялась моя принцесса. Так мы и дошли до места моего обитания. Миша оказался дома.

— Привет Ваня, — поздоровался со мной друг детства, после чего заметил Машу и порядком смутился, — ой, привет. Ты должно быть Маша?

— Да, она самая. А ты Миша? — спросила Маша и получила утвердительный ответ в виде кивка головы. — Приятно познакомиться.

— Ну чего Миха, дашь пройти? — сказал я.

— А, да, конечно. Проходи, — ответил друг, однако вскоре понял, что кое-чего он не договорил. — Ну, то есть проходите.

— Ну, вот здесь живу я. Не так просторно как у тебя, но всё же, — сказал я Маше, обводя рукой квартиру, после чего обратился к другу. — Миша, поставишь чайник? Я пока сумку разберу, а потом мы пойдём.

— Да, хорошо, сейчас поставлю.

— Слушай, а у тебя классный диван. Правда старый и скрипучий. Но ничего, нам это не помешает, — сказала Маша, разувшись и пройдя в комнату.

Вот же Штирлиц. Вроде бы сколько времени прошло, а всё неугомонное желание заставить меня краснеть и оправдываться в одном месте играет. Нет, ну сколько можно? Хотя, если бы не это желание, я бы возможно сейчас был один. Так что ладно, не мне обижаться. Но вот Миша поднял брови от удивления, глядя то на меня, то на Машу. Я же молчал. Нужно было выдержать паузу.