Императорские изгнанники (ЛП) - Скэрроу Саймон. Страница 24

Он сделал паузу и позволил словам проникнуть в ее сознание, прежде чем продолжить. - Я надеюсь, что тебе все совершенно ясно, Клавдия Актэ. Это понятно?

Он почувствовал, как она дрожит в его объятиях. Она кротко кивнула, и он отпустил ее.

- Хорошо. Теперь держи при себе вежливый язык, и я уверен, что мы хорошо поладим. Я считаю, что удобнее всего спать на палубе у мачты. Я попрошу одного из моих людей что-нибудь придумать для тебя.

Он оставил ее там и вернулся к своим товарищам в дальнем конце корабля, пока моряки, работающие на зачистке, вывели судно в относительно открытую воду, защищенную от моря волнорезом, построенным во время правления императора Клавдия. Как только он убедился, что из гавани есть свободный выход, капитан приказал погрузить весла, поднять парус и закрепить его. Корабль мягко накренился, когда парус, обтянутый кожей с заплатами, наполнился попутным ветром, словно толстое брюхо. Те, кто не был знаком с этим движением, нервно покачнулся и схватился за борт судна, чтобы не упасть. Катон подавил тошноту, расширил свою стойку, чтобы сохранить равновесие, и глянул на то место, где Клавдия с встревоженным выражением лица сжимала столу своими еще более бледными руками.

- Она выглядит явно пораженной, - прокомментировал Аполлоний. - Что ты ей сказал?

- Я попросил ее вести себя прилично, чтобы нам всем было легче жить на острове.

- Я не уверен, что верю, что такая сердечность принесет полезные результаты.

- Надеюсь, того, что я сказал, было достаточно.

Корабль направился к проливчику между рукавов гавани. Когда он наткнулся на волну моря, нос изящно поднялся, а затем опустился вниз с небольшими струями брызг. Впереди вечернее солнце освещало волны сотнями сверкающих драгоценных камней ослепительного янтаря и белого цвета, а женщина, стоявшая на носу, казалась ореолом медового света. «Об этом образе писали влюбленные поэты», - подумал Катон. Затем ее лицо внезапно исказилось, и она склонила голову набок, ее тело вздрагивало от болезненной рвоты. Ближайшие к ней моряки поспешно сделали несколько шагов по ветру. «Вот тебе и вирши Вергилия», - продолжил свои размышления Катон.

Он обратил свой взор к горизонту, и вскоре его оценка естественной красоты открытого моря уступила место мыслям о проблемах, с которыми он столкнется, когда они достигнут острова в конце короткого путешествия. По правде говоря, он волновался больше, чем хотел себе в этом признаться. Без обнадеживающего присутствия Макрона рядом с ним он чувствовал себя незащищенным и боялся, что кто-то распознает эти его настроения. До настоящего момента он добивался больших успехов в своей армейской карьере. Конечно, больше, чем он считал возможным в первые дни. Но его удача не могла длиться вечно.

Освежающий бриз быстро унес надоедливый запах Остии, и пассажиры и команда наполнили свои легкие солоноватым привкусом морского воздуха.

Аполлоний приподнял подбородок и закрыл глаза с блаженным выражением на лице. - Если такая погода сохранится, у нас будет хорошее плавание. Как раз то, что нужно, чтобы развеять мрачную паутину мыслей!

- Тогда наслаждайся, - хрипло сказал Катон. - Возможно, это наш последний шанс на некоторое время.

*************

ГЛАВА ДЕСЯТАЯ

Два дня спустя, когда над островом сгустились сумерки, корабль под парусами подошел к Ольбии. Из сигнальной башни на мысе поднялся столб дыма, на который ответил еще больший дым из глубины острова. Когда они осторожно проплывали по узкому каналу у входа в гавань, впередсмотрящий, сидевший на рангоуте мачты, обратился к палубе.

- Лодка приближается!

Некоторые из тех, кто находился ближе к носу, пристроились вдоль поручней, чтобы наблюдать за происходящим, а Катон взошел на небольшую рулевую платформу на корме и, прищурившись от солнечного света, прикрыл глаза. Он смог разглядеть набережную с ее складами и небольшой город за ней, а там, на полпути между берегом и кораблем, он заметил небольшое судно с треугольным парусом, плывущее в их сторону.

- Что-то запоздалая реакция у местного лоцмана, если он плывет к нам для сопровождения, - размышлял Аполлоний. - И слишком поздно для рыбацкой лодки, чтобы отправляться в путь... Они определенно идут в нашу сторону. Интересно, что это может быть?

Катон неодобрительно хмыкнул и продолжил наблюдать за лодкой. Когда до нее оставалось не более ста шагов, она вылавировала перед носом корабля, а затем сделала разворот так, что оказалась у правого борта, идя параллельным курсом с судном. Вблизи он разглядел, что на борту находились трое мужчин. Один матрос стоял у румпеля, другой работал с парусом, третий, в тускло-красном военном плаще, поднес руки ко рту и выкрикнул с ноткой легкого волнения.

- Что это за судно?

Капитан отошел в сторону и прокричал свой ответ.

- «Персефона». Из Остии.

- Из Остии? - повторил мужчина.

- Да!

- Вы высаживались уже где-нибудь на Сардинии с тех пор, как покинули Остию?

- Нет. Кто ты такой, Харон тебя забери? - потребовал капитан.

- Декурион Локулл. Я поднимаюсь на борт. Приготовьтесь.

Когда маленькое судно приблизилось к громоздкому грузовому кораблю, матросы на борту «Персефоны» подвесили над бортом веревочную лестницу. Декурион дотянулся до ближайшей перекладины и крепко ухватился за нее, перепрыгивая через узкую щель, затем взобрался на борт и перевалился на палубу. Он махнул рукой, и Катон с Аполлонием вышли вперед, чтобы присоединиться к капитану, приветствовавшему гостя.

- Что это значит? - потребовал ответа капитан. - Я не люблю, когда люди садятся на мой корабль без моего ведома.

Локулл оглядел присутствующих на палубе, похоже, ища кого-то, прежде чем его взгляд вернулся к капитану.

- Есть ли у кого-нибудь из вашей команды или пассажиров признаки болезни?

- Болезни?- Капитан нахмурился. - Какой болезни?

- Лихорадка, кашель, боли в теле или спазмы.

- Нет. Ничего подобного у нас нет.

- Что-нибудь еще? Какие-нибудь иные болезни?

Капитан жестом указал на Клавдию Актэ и германских телохранителей, одного из которых рвало через борт, его огромное тело билось в конвульсиях, когда он жалобно стонал.

- Просто одни из тех сухопутных доходяг, которые не могут справиться с морем. Вот и все.

Когда Катон подошел к капитану, он увидел выражение облегчения, промелькнувшее на лице декуриона.

- Что здесь происходит? – он обратился с требовательным тоном к декуриону.

- Кто ты?

- Префект Квинт Лициний Катон. Я здесь, чтобы принять командование гарнизонными подразделениями на Сардинии. Пропретор послал тебя встретить нас?

Локулл поспешно отдал честь.

- Мои извинения, господин, но я не слышал ни о каком новом назначении. Мне приказано сопроводить Клавдию Актэ в Тибулу. Ожидалось, что ее корабль зайдет сюда, прежде чем отправиться в Каралис. Теперь все изменилось.

- Я так понимаю, это как-то связано с чумой на юге острова.

- Да, господин, и она быстро распространяется. Наместник Скурра покинул свой дворец в Каралисе и перенес свою резиденцию в Тибулу.

Катон припоминал карту острова, которую он изучал перед отъездом из Рима. Он заплатил писцу, чтобы тот сделал ему копию, которая была аккуратно сложена в его багаже. Это северная оконечность острова, не так ли?

- Примерно так, самая ее северная оконечность.

Он обменялся взглядом с Аполлонием, затем понизил голос и продолжил. - Неужели ситуация настолько плоха?

-Трудно сказать, господин, - осторожно ответил декурион. - Мы только начали замечать первые случаи этой болезни, прежде чем пропретор решил эвакуироваться кораблем в Тибулу месяц назад. С тех пор мы получили сообщения, что только в Каралисе умерло более сотни человек. Еще больше смертей было в городах и деревнях на севере, вплоть до Саркапоса. Наместник приказал, чтобы корабли, заходящие в порты острова, проверялись на наличие признаков болезни, и запретил кому-либо сходить на берег, если таковые обнаружатся.