Императорские изгнанники (ЛП) - Скэрроу Саймон. Страница 56

*************

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ЧЕТВЕРТАЯ

Катон приказал увеличить темп, как только он вернулся к колонне, и рассказал о том, что он видел, Массимилиану, пока они ехали рядом за последней повозкой.

- Есть ли шанс избежать их, господин?

- Есть шанс, - ответил Катон. - Но только если мы вырвемся достаточно далеко вперед них к тому времени, когда они достигнут дороги, так что они не смогут быть уверены, прошли мы эту точку или нет. Если бы я командовал их отрядом, я бы послал людей в обоих направлениях на разведку пути. Даже если они не заметят нас, довольно скоро станет очевидно, что мы их опередили. Тогда начнется непосредственно гонка к заставе. Мулы не смогут долго выдерживать такой темп. Когда они замедлятся, противник быстро настигнет нас. Вполне вероятно, что нам так или иначе придется драться.

- Хорошо, - удовлетворенно кивнул Массимилиан. - Пришло время сразиться с этими ублюдками лицом к лицу.

- Я хочу, чтобы ты был впереди колонны, - решил Катон. - Я возьму на себя командование здесь.

Центурион нахмурился и повернулся к своему командиру. - Почему, господин?

Катон ненадолго подумал о том, чтобы посоветовать ему подчиняться приказам, но было необходимо, чтобы человек понял мысли Катона.

- Мне нужно, чтобы ты задавал темп и не давал расслабиться ни людям, ни мулам. Если произойдет контакт с противником, я возьму на себя командование арьергардом и задержу его как можно дольше. Если повезет, у вас будет достаточно времени, чтобы доставить повозки в безопасное место на заставу. Если начнется драка, во что бы то ни стало нельзя будет останавливаться. Держи повозки в движении и сражайся только с тем противником, который угрожает остановить тебя или замедлить. Это ясно?

- Да, господин, - нехотя ответил Массимилиан.

- Тогда ступай.

Когда центурион пустился галопом, Катон проверил свой гладий, чтобы убедиться, что он плавно скользит в ножнах, затем надежно закрепил шлем на голове и мягко покачнулся взад-вперед, упираясь в луки седла, чтобы убедиться, что они крепко держат его. Затем он призвал людей, которым было поручено охранять повозки, присоединиться к тылу колонны, чтобы у него были силы, достаточно большие, чтобы эффективно задерживать врага в случае начала боя. По отдельности всадников можно было легко победить, но даже небольшой отряд мог напугать и атаковать гораздо большую группу пехоты, особенно если они не были обучены бороться с кавалерией.

Колонна продолжала идти по дороге, мулы протестующе ржали, пока возницы заставляли их ехать, щелкая хлыстами по крупу любого зверя, которое пыталось замедлить ход. Какофония ржания мулов, грохота колес, цоканья и фырканья лошадей наверняка выдавали их присутствие задолго до того, как враг заметил их. К счастью, деревья вокруг них росли достаточно густо, чтобы скрыть пыль, поднимавшуюся, пока колонна двигалась по дороге.

Когда они приблизились к точке, где Катон предположил, что оба отряда могут столкнуться, его взгляд остановился на лесной полосе слева от них. Насколько он мог видеть, там не наблюдалось движения. Дорога продолжалась несколько сотен шагов, прежде чем подняться на возвышенность на расстоянии более чем в полтора километра, где лес уступал место разбросанным валунам и низкорослым кустарникам рядом с руинами одной из древних башен острова. Если бы они смогли добраться туда, у них было бы преимущество в виде более открытой местности для борьбы с врагом, и они были бы намного ближе к безопасности форпоста на вершине хребта за ним. На мгновение его внимание привлекла фигура Кальгарнона, раскачивающегося на груде инструментов в задней части фургона, в который его погрузили. Юноша скривился от своего дискомфорта, но Катон не мог больше думать о боли своего пленника, в то время как каждый шаг между колонной и их преследователями мог иметь значение между жизнью и смертью.

Колонна с грохотом обогнула поворот дороги, и Катон помахал всадникам сзади, направляя свою лошадь на обочину дороги и оглядываясь назад, откуда они шли. Пыль оседала вслед за ними, и несколько мгновений спустя не было никаких признаков того, что они прошли этот путь незадолго до этого. Враг еще не появился в поле зрения, и он почувствовал прилив надежды, когда развернул лошадь и помчался, чтобы догнать остальных.

Когда он приблизился к солдатам арьергарда, раздался крик тревоги, и мгновенная надежда быстро превратилась в ужасающую тревогу. Он приказал расчистить дорогу впереди, и его люди направили лошадей в сторону дороги, чтобы уступить ему место. Он увидел, как фигура мальчика поднялась в задней части фургона, на его лодыжках и запястьях болтались истрепанные концы пут, которые он сумел перерезать одним из инструментов, лежавших в повозке. Кальгарнон схватил кирку и швырнул ее в ближайшего всадника, ударив лошадь по лбу, так что она испуганно заржала и вскочила на дыбы, вынудив Катона дернуть поводья, чтобы избежать столкновения.

Кальгарнон проворно спрыгнул с кузова фургона, погонщик мула не заметил драмы, разворачивающейся за его спиной.

- Остановите его! - крикнул Катон. - Мальчик убегает!

Ближайший из ауксиллариев вырвал свой длинный меч из ножен и пришпорил лошадь вперед, а юноша побежал к деревьям. Кальгарнон пригнулся и перевернулся, когда всадник навис над ним, и лезвие яростно сверкнуло вниз. Острие попало ему в плечо, разорвав тунику и оставив неглубокий порез на плоти над лопаткой. Он издал резкий крик боли, продолжая на четвереньках пробираться в тень под самыми низкими сучьями молодого дуба. Всадник, ранивший его, разочарованно выругался, перекинул ногу через седло и соскочил на землю, чтобы закончить работу. Кальгарнон уже встал на ноги и бежал между деревьями, а спешенный всадник помчался за ним, уклоняясь и ныряя под ветки. Катон видел, что было уже слишком поздно. Мальчик знал местность лучше своего преследователя и вскоре безнадежно обогнал его. Все, что могло случиться, это то, что солдат беспомощно заплутал бы в чаще до тех пор, пока враг не нашел и не прикончил его.

- Оставь его! - крикнул Катон, возвращаясь к повозке. - Садись на свою лошадь!

Солдат остановился, резко наклонился, чтобы подобрать камень, и без толку швырнул его в удаляющуюся фигуру, а затем присоединился к своим товарищам. Заглянув в повозку, Катон заметил лезвие пилы, торчащее из лежавших там инструментов, и молча проклял Лупия за то, что тот не поместил мальчика в более безопасное положение. Он повернулся к человеку, лошадь которого была сбита киркой.

- Иди вперед и скажи Массимилиану, что мальчик сбежал, и мы можем ожидать, что враг придет за нами раньше, чем я надеялся. С этого момента мы не останавливаемся, не смотря ни на что.

Ауксилларий кивнул и прищелкнул пятками своего коня по дороге, свернув, чтобы обогнать повозки. Когда спешившийся всадник потянулся к лукам седла и сел верхом на своего коня, Катон в бешеном осознании случившегося обдумывал свой нехитрый выбор. Самый простой способ – выстроиться поперек дороги и удерживать врага как можно дольше. Но пешим разбойникам будет легко обойти их сквозь деревья, как только они заметят римских всадников, ожидающих их. Ему нужен был план. Что-то, что шокирует их и сломает их боевой дух на время, достаточное для того, чтобы выиграть еще несколько спасительных мгновений. Нынешняя позиция не подходила для того, что он задумал, поэтому он призвал людей строиться, и они двинулись за подводами.

К тому времени, как они достигли подножия пологого склона, ведущего к более открытой местности, которую Катон заметил ранее, стало ясно, что упряжки мулов устали и больше не могут поддерживать тот же темп. Их бока поднимались и опускались с каждым тяжёлым вдохом, и когда они начали тянуться к склону, они перешли к шагу. Катон заскрежетал зубами от разочарования от перспективы того, что враг неуклонно сближался с ними. Он огляделся из стороны в сторону – деревья стали редеть – на склоне замаячили обнаженные скалы. Приказав своим людям на время следовать за повозками, он свернул с дороги и пробежал немного вверх по склону, затем повернул параллельно дороге и пошел через кусты и камни. Пройдя сотню шагов, он нашел то, что искал. Рядом с дорогой лежала группа больших камней, земля между ними была относительно ровной и открытой. Он повернулся, чтобы посмотреть на дорогу, и не увидел никаких признаков врага.