ЛВ 3 (СИ) - Звездная Елена. Страница 87

Агнехран…

Если бы я от тоски выть могла, я бы завыла волчицею.

Если бы от тоски помереть можно было, то я уже давно нежитью бы по земле бродила.

Если бы горе можно было бы выплакать — в лесу моем появилось бы озеро, да бездонное и бескрайнее.

Я ждала, я звала, я к Заводи приходила, да сидела под тоскливый вой чародея Данира «Агнехран… Агнехранушка…» и не ведала, что делать мне.

Я полюбила его. Я знала, что и он меня любит.

Но правда была такова — он ушел. Он просто ушел. И я приходила к Заводи, чтобы хотя бы услышать как кто-то еще, кроме меня, произносит имя его.

— Эй, красавица, куда спешишь? Я б тебя приголубил, — послышался голос где-то возле корчмы.

Я обернулась. Тоненькая испуганная девчушка замерла, глядя на пьяного здоровяка, к ней неспешно идущего. И вмешалась бы я, да не пришлось.

— Очумел? – из корчмы вышибала выскочил. — Все девицы Полесья защищены законом. Ни оскорблять, ни трогать, ни обижать нельзя.

— И шо? – нагло громила спросил, что выше охоронника на полголовы был, да в плечах чуток ширче. — Маг императорский далеко, за всеми не уследит. Уйди с дороги, курвин сын, тоскливо мне, развлечься хочу!

И тут мужику прилетело.

Хорошо так прилетело – дубиною стоеросовой.

— Сказано же – нельзя, — купец дубину передал охороннику корчмы. — И маг-то может и далеко, но мы близко.

Здоровяк, распластавшийся на земле, застонал, рукой шишку ощупал, вскочил, да только к охороннику и купцу еще мужики подошли. И настроены те мужики были очень недружелюбно.

— Вали-ка ты из Нермина, доходяга, — мрачно кузнец подошедший здоровяку посоветовал.

— От чего доходягой назвал? — вскинулся пьяный.

— От того, что у меня рука тяжелая, опосля нее доходягой и станешь, — пообещал кузнец.

На том и разошлись. Кто в корчму, кто по домам, кто на ярмарку вернулся, а кто и из города прочь поспешил.

А я только диву далась, и вдруг вот о чем подумала — девчонка то одна мимо корчмы шла спокойно, а раньше то такого не было вовсе, кто ум имел, тот подальше от злачных мест держался. И снова я на слова большими буквами выведенные взглянула.

Охранябушка… Что Аедан, что Агнехран – суть то в нем одна, защищает и бережет. Всеми силами бережет. Даже на расстоянии, даже когда я под личиной да без его ведома и присутствия, все равно охраняет.

«Где же ты?» — простонала мысленно.

Хотелось руку протянуть, имени его коснуться… Хотелось позвать в голос, да звала уже — не пришел.

И повернувшись, побрела я обратно на ярмарку, все вспомнить пытаясь, что ж купить хотела. Что-то хотела, домовой очень просил, а что? Из головы вылетело совсем.

По рядам торговым шла не видя никого и не слыша ничего. Словно мир стал смазанной серой тенью без звуков, без цвета, без запаха, без… смысла.

И вдруг поняла я, что не мой взгляд это было, не в моем сознании изменилось так все — магия меня окружила-охватила, а следом и руки сильные со спины обняли, к груди крепкой прижали, сильно стиснули. Вот только не страшно совсем было, потому что… знала я эти руки. Каждую ночь во сне видела. Каждый день в тоске грезила.

— Вышла все же из своего леса, любовь моя бедовая, — хрипло прошептал Агнехран, к волосам моим губами прижавшись.

А я ни вдохнуть, ни выдохнуть. Замерла в его руках, дышу едва-едва, да думаю о том, чтобы только не разреветься, как девчонке глупой.

— А что, ты меня здесь ждал? — спросила, голосом дрогнувшим.

— Не ждал, — почти простонал любимый мой, — надеялся, что там пока оставаться будешь, но меры принял, на всякий случай. И манок поставил – едва ты к грамоте приблизилась, маяк и сработал. Зачем ты в Нермин пришла, Веся? От чего в лесу не сиделось?! Уходи, счастье мое. Уходи и там оставайся. Опасно здесь, жизнь моя, и для тебя опаснее всего. Уходи.

Улыбнулась я, а слезы с ресниц все же сорвались. Непоследовательный он, маг мой возлюбленный, говорит «Уходи», а сам сжимает так крепко, что не вздохнуть ни мне ни ему.

— И как же мне уйти, если ты держишь? — спросила, горечи не скрывая.

Замер он. А затем развернул резко к себе, в глаза мои заглянул и пропали мы. Оба пропали. Вот только что были, существовали как-то по отдельности, а теперь я в его глаза гляжу и тону в них, как в синем омуте, а он в мои, и тоже… тонет.

Я ведьма, он маг — не по пути нам.

Я ведунья, он аспид — совсем не по пути.

Но я в него как в человека, как в мужчину влюбилась, а он меня как девушку полюбил. И тянет нас друг к другу, разрушая все преграды и запреты, уничтожая опасения и сомнения, разрывая убеждения и правила. За мной Магический волшебный лес и Заповедный яр. За ним – мощь и сила магов империи и пламя всех аспидов мира. А между нами ничего, кроме желания быть вместе… быть рядом…просто быть.

— Веся, — едва слышно выдохнул Агнехран, — я не знаю, что будет завтра. Я не знаю, сколько еще осталось врагов. Мне не известно, открою ли я глаза на рассвете, и удастся ли пережить ночь. Я не могу предложить тебе будущее, а в настоящем все слишком опасно. И для меня каждый вдох без тебя обжигает легкие огнем, словно стою я в Черной пустоши в самый разгар летнего зноя, но мне плевать на это, я на любые пытки согласен, только бы ты оставалась в безопасности.

Смотрю в глаза его, по щекам слезы катятся, ниспадают каплями с ресниц, и к земле устремляются, как дождь, самый грустный из дождей.

— Не плачь, — тихий стон, да боль в нем такая прозвучала, что у самой сердце сжалось.- Только не плачь.

Ну я слезы и вытерла. Утерла рукавом, как девка деревенская. А затем вновь голову запрокинула, в глаза архимагу любимому взглянула, да и сказала как есть:

— Мне не важно, что там будет в будущем, и не имеет значения насколько опасно настоящее. Я не хочу об этом думать, Агнехран. Я ни о чем не хочу думать. Жизнь слишком стремительна, все меняется на лету, все изменчиво, зыбко, неясно. Я, как и ты, не знаю, что будет завтра. Я не знаю, останешься ли ты другом или станешь врагом. Но я точно знаю, чего хочу сейчас.

И не говоря больше ни слова, прогнав прочь все мысли, я приподнялась на носочках, обхватила мага за шею, и прижалась губами к его суровым твердым губам.

Хрипло простонал Агнехран, звоном разбитого стекла отозвалась оброненная мною корзинка, все вокруг было странно, зыбко, изменчиво, а все что было здесь, в его объятиях, в его поцелуе, стало жизненно важно, важнее всего на свете. И когда его поцелуй усиливается, вокруг все затихает, словно перед грозой, за секунду до того, как ударит молния и все содрогнется от раската грома.

— Останови меня, — почему-то шепчет Агнехран, когда его руки притягивают меня к нему сильнее.

Но я не хочу останавливаться.

Мои пальцы скользят по его шее, щеке, зарываются в смоляные волосы, высвобождая пряди, и скользнувший по руке шелк его волос, вырывает стон из моей груди.

— Веся…остановись…

Я чувствую как он напряжен, как все еще пытается устоять, сдержаться, но барьеры пали. У меня есть только здесь и сейчас, и я не собираюсь отступать. Я прижимаюсь к нему сильнее, на миг вглядываюсь в его потемневшие от желания глаза, и над нами разверзаются небеса. Сверкнули десятки молний, раскат грома заставил содрогнуться землю под нашими ногами, и магу пришлось осознать — все что у нас есть, это здесь и сейчас. Ни прошлого, ни будущего. Ни планов, ни возможностей, ни надежд. Всего один краткий миг, в котором я могу быть просто девушкой, а он просто мужчиной. Миг, в котором есть только я и он, и ничего больше.

— Веся… — тихий стон.

— Не останавливайся, — тихий приказ.

И он улыбнулся, я ощутила его улыбку губами, но уже в следующий миг поцелуй стал иным. Жадный, голодный, с привкусом крови и запредельной чувственностью, от которой мое тело вспыхнуло как былинка, попавшая в ярко пылающий костер. И я вдруг поняла, почему он сдерживался, пытался сдержать себя до последнего, по сравнению с ним моя страсть была горящей свечой, а его сокрушительным лесным пожаром.