Патологическая анатомия (ЛП) - Каррэн Тим. Страница 28

Еще один крик, где-то в тумане и тенях, оборвался влажным, мясистым звуком, похожим на звук ножа, погружающегося в говяжью ножку. Потом еще один. И еще один. И еще один. Тогда Крил понял: что бы там ни было, что бы ни убивало людей, оно двигалось по траншее в его направлении, убивая все, что попадалось на его пути. Выстрелы из винтовок и револьверов. Гранаты. Но ничто из этого не могло остановить черную волну того, что неслось по траншеям, и Крил довольно хорошо представлял, что это было и чего оно хотело.

Вода доходила ему до колен, и он бежал по ней, скользя по грязи, покрывавшей дно траншеи, спотыкаясь о закопанные вещи и теряя равновесие, падая, вставая, а его разум побелел от паники.

- О... Боже... O, Боже, - закричал солдат, и Крил обернулся, чтобы увидеть фигуру, выходящую из тумана, хромающую, ковыляющую, держащуюся прямо только усилием воли.

В свете вспышек и пламени он мог видеть, что лицо солдата было маской из окровавленных нитей и лент, как будто что-то пыталось оторвать его от кости под ним и только частично преуспело. От левой щеки к правому виску тянулись четыре колеи, а оставшийся глаз представлял собой просто красную яму с рубцами.

- Беги! - сказал солдат, собрав все свои силы. - Беги, пока еще можешь...

А потом что-то... гигантская гротескная фигура... появилась из тумана, схватила его и аккуратно разорвала пополам, как будто он был всего лишь куклой, набитой тряпками, отбросив его останки в сторону и прыгнув вперед.

Крил побежал, упал лицом в загрязненную воду и вынырнул из нее, обезумев от страха, пытаясь вскарабкаться по стене траншеи, впиваясь пальцами в мягкую глину, которая сочилась между костяшками его пальцев. Всхлипывая, он соскользнул обратно в воду и задрожал под ледяной тенью существа, которое возвышалось над ним, существа, которое выдыхало горячее дыхание обглоданных трупов.

- О, пожалуйста... - сказал он.

- Крил, - сказало оно ему, протягивая вниз огромные узловатые руки. - Ты один из нас...

23. Катализатор

Не сомневайтесь, нас разорвало на части в затопленных траншеях под Чадбургом. Некоторые храбро погибли во время обстрела, но остальные превратились в хнычущих существ, когда увидели, кем был наш истинный враг – ходячие мертвецы, которые вылезли из своих нор, чтобы развязать войну на уничтожение против живых.

Мы были рассеяны во всех направлениях и делали все, что могли, но люди на каждом фланге умирали. Повсюду в траншеях были немецкие трупы – в полу, в стенах – а также в грязи. Оглядываясь в поисках выживших, пригибаясь каждый раз, когда над головой разрывался снаряд или извергался столб грязи и черной воды, я не знал – и не мог знать, - что оживило так много мертвецов. Конечно, Уэст был ответственен за некоторых из них... но не в таком количестве. Даже этот страдающий манией величия мозг не мог представить себе массовое воскрешение в таких масштабах.

Был еще один фактор.

Катализатор.

Только когда я нашел трех солдат, которые яростно защищались, я понял, что это был за катализатор. Когда мертвецы хлынули вперед, и солдаты буквально разорвали их на куски – некоторые были настолько сгнившими и пропитанными водой из грязевых ям и озер со стоячей водой, что просто разлетелись на части, - под ногами задрожала земля. Закипела вода в траншеях. Мешки с песком рухнули, и блиндажи рассыпались в щебень. Одно-единственное дерево без ветвей рухнуло.

Сработал катализатор.

Он вырвался из грязной земли не более чем в пятнадцати футах от нас желтой, розовой и серо-белой массой вздымающегося трупного желе. Оно поднялось, больше не скрываясь, огромный пульсирующий, шумный сгусток ткани в ужасном, вздымающемся движении... оно все приближалось и приближалось, поднимаясь огромной сверкающей волной ядовитой плоти, которая была минимум двадцать футов в высоту и вдвое больше по объему.

Люди кричали, пока он продолжал подниматься из огромной неровной расщелины в земле, похожей на родовой канал.

Как бы мне ни было тошно, я не закричал.

Видите ли, я знал, что это такое.

Это была какая-то огромная чудовищная мутация, образовавшаяся из чана Уэста с эмбриональной тканью рептилий. Когда немцы обстреляли сарай, первую лабораторию Уэста, полностью уничтожив ее... они не уничтожили то, что было в этом чане. Оно сбежало и прорыло туннель под землей, словно чудовищный червь, размножаясь в темноте, питаясь трупным жиром, трупным мясом и богатыми костным мозгом костями, погруженными в грязь Фландрии. У Уэста был еще один чан, побольше, который находился в его другой лаборатории на ферме, но этот массивный организм был частью оригинала. Я был уверен в этом.

Пока одни кричали, а другие теряли рассудок, я просто ждал, когда эта сгустившаяся масса упадет на меня и выжмет из меня жизнь, сделает меня частью ее скользящей необъятности. Но этого не произошло. Немцы дали по нам сокрушительный залп – осколочно-фугасные снаряды, за которыми последовали зажигательные. Они ударили по монстру, разорвав его на куски, превратив в гнойный дождь грязи, горячего дренажа и губчатой ткани, который пролился дождем на землю, а затем поднялся мощным огненным штормом, когда ударили зажигательные устройства.

Солдаты были заживо погребены в грязи и наростах этого существа... но я выжил. Я выполз из грязи и кое-как встал на ноги, благословляя немцев за вмешательство и умоляя их только об одном: чтобы они послали еще один снаряд, чтобы положить конец моему жалкому существованию.

Но и этого не произошло.

Я увидел, как что-то выходит из тумана. Оно шло неровной походкой, неловко двигаясь, вытянув руки перед собой. Я знал, что это было. Оно было одето в гниющее свадебное платье и протягивало мне руки с серой кожей и черными прожилками. У него не было головы, но оно знало, где я нахожусь, и уже какое-то время искало меня. Я слышал крыс, которые гнездились внутри, жужжание насекомых, которые сотами облепили этот ходячий труп.

Я должен был бежать, я должен был что-то сделать.

Но это была моя Мишель, воскрешенная – мне нравится в это верить – тканью, которая теперь была разбросана по земле. Она пришла за мной, и я ждал ее с ножом в руке. По моим щекам потекли слезы, и что-то внутри меня увяло и почернело. Когда она подошла ближе, я увидел гниющее кружево, белизну чистоты, запятнанную тленом – грязью, дренажем и гробовой слизью, распространяющимися пушистыми грибками.

Обдав меня зловонием склепа, она обняла меня, и я отдался этому последнему объятию. Каким-то образом, каким-то чудом, я услышал ее голос в своем сознании, звучащий как звон колокольчиков.

Я ЗДЕСЬ.

Я резко опустил нож, плача, визжа от душевной боли. Я замахнулся им снова и продолжал резать, разрезая ее на безногое, извивающееся существо у моих ног, которое я колол, колол и колол, и прямо перед тем, как оно перестало двигаться, непристойно вращаясь, снова раздался голос.

НО Я ЛЮБЛЮ ТЕБЯ.

ПОЖАЛУЙСТА.

ПОЖАЛУЙСТА, ОБНИМИ МЕНЯ.

Я резал и резал, пока у моих ног не осталось ничего, кроме вонючей, гниющей массы, а затем откинулся назад, обезумев от ярости, когда из нее черным маслянистым потоком хлынули жуки-падальщики, и крысы выползли на свободу, а затем ее живот открылся и извергнул слизистую, шокирующую розовую кучу извивающихся новорожденных крыс, которых я разрубил на куски.

Нож все еще был у меня в руке, забрызганный останками моей любви, и я, пошатываясь, побрел в туман, ожидая шрапнельного поцелуя снаряда, которого так и не последовало.

24. Во Власти Червей

- Повернись и посмотри мне в лицо, Крил, - раздался голос, странно красноречивый, как сама Смерть, но искаженный, как будто произнесенный ртом, полным сала. - Посмотри на меня.