Драконов не кормить (СИ) - Лазаренко Ирина. Страница 14

Не то чтобы Теландон был прекраснодушным ревнителем созидания и всяческого добра – просто считал, что нет смысла множить ненависть у себя на пути, ибо это удлиняет любую дорогу. Дерево бубинга растёт в холмах Айялы уже сотню лет, а драконы любят растения, потому их расстроит уничтожение дерева, пусть даже никому из драконов оно нашпынь не сдавалось до того, как несколько лет назад его облюбовал Илидор.

Другие драконы не шибко любят Илидора, но это Теландону не важно – того, кто уничтожит дерево, они не полюбят ещё больше.

Ответом на воззвания Ахнира был только вялый стрёкот кузнечиков и преданное молчание сопровождавших его сподручников, и Талай начал заводиться, как охранная машина на стене замка.

– Кто это сделал? Кто, вашу шпыню?!

Совершенно без толку ругаться, ведь даже в изрядно обездраконевшем Донкернасе Ахнир не сможет понять, кто из драконов здесь подрался, если только они сами не признаются.

Сподручники опускали головы, разводили руками. Илидор, беззвучно смеясь, ловко перетёк по ветке чуть ближе, чтобы лучше видеть пылающие уши Ахнира Талая.

– Где старейшие? – грозно вопрошал Ахнир и упирал руки в бока, становясь похожим на знак «∱» с пылающими ушами. – Где эти шпынявые драконы, жвару им в захухру, кто должен следить за драконышами? Где Вронаан?

Сподручники дружно указали на замок. Илидор нахмурился. Вронаан в замке? С чего бы это?

Ахнир кисло посмотрел в ту сторону и сложил руки на груди, видимо, по новой напрягая воображение. Запыхтел – вероятно, с этим звуком в нём боролось стремление немедленно наорать на Вронаана и нежелание возвращаться в замок, особенно с учётом того, что орать на старейшего дракона – всё равно что орать в никуда. Спина эльфа напряглась. Илидор стал отползать по ветке обратно. Кажется, Талай постепенно движется к состоянию ледяной ярости, и у золотого дракона не было ни малейшего желания в этот момент попасться Ахниру на глаза, вне зависимости от того, виноват Илидор в чём бы то ни было или нет.

Дело было, конечно, не столько в загубленном гномьем зеве, сколько в нагляднейшей иллюстрации, как весело всё в Донкернасе катится в бездну вверх тормашками и насколько эльфы не в силах сейчас это контролировать. Вот даже драконы дерутся неподалёку от замка и им за это, кажется, ничего не будет.

А Илидор, конечно, искренне злорадствовал.

И потому, что Донкернас куда-то там катится, и потому, что свидетельство этого, пованивая жжёной травой, раскинулось именно перед Ахниром Талаем, а не каким-нибудь другим эльфом, и потому что Теландона и его помощников нет на месте, потому драка и её последствия – проблема именно Ахнира, а не кого-нибудь другого.

Если подумать, то в Донкернасе было полно эльфов, которым Илидор почти не желал зла. Во всяком случае, о которых золотой дракон большую часть времени не вспоминал.

Наверное, теперь Ахнир Талай отдаст сподручникам указание разобраться, кто именно, шпынь его в бзырю, виноват в непотребстве, а сподручников хватит на то, чтобы задать по паре вопросов нескольким подвернувшимся драконам, ничего не выяснить и растащить всех подвернувшихся по малым машинным на ночь.

Малые машинные – это не очень страшно. Особенно когда ты подросток-драконыш. Когда ты ещё цепляешься за иллюзию, будто просто не разобрался до конца, как работает мир вокруг тебя, а как только ты разберёшься, мир тут же станет лучше и справедливее.

Маленькие драконыши совершенно в этом уверены. К подростковой линьке, когда они вступают в половозрелый возраст и получают возможность менять ипостась, от этой уверенности остаются главным образом лохмотья, но иногда эти лохмотья спасают от царапучей реальности.

И на кой Ахниру Вронаан? Он никогда не ходит к драконышам, которых растят в замке. Скорее всего, тех драконов, что подрались сегодня, Вронаан видел один раз в жизни – когда они вылупились на свет, и теперь понятия не имеет, кто их них мог подраться, а кто не мог. Скорее, спрашивать об этом нужно Хшссторгу и, быть может, кого-нибудь из эфирных драконов. Они точно приходили к драконышам много раз за эти годы, знали в лицо и по именам подростков, которых выпустили из замка сегодня.

Илидор видел драку издалека, успел вернуться на дерево бубинга до того, как следы побоища обнаружил Ахнир, и теперь его бессильная злоба очень веселила Илидора.

Что показывало, насколько плохо Илидор понимает Ахнира Талая.

Эльф молчал и понемногу переставал походить на взъерошенную курицу, всё больше становился привычным собой: внешне спокойным, занудным и сдержанным эльфом – перемена видна была даже по его спине, и это страшно не понравилось Илидору. Когда дракон пытался понять, как двигаются мысли в голове Ахнира, ему не придумалось никакого исхода или вывода, который мог бы так неожиданно успокоить и выровнять его.

В общем-то, Илидор очень плохо понимал не только Ахнира, а любого эльфа – просто потому что сам он никогда не был на месте эльфов.

– Драконов не кормить, – сухо бросил Талай, заложил руки за спину и как ни в чём не бывало зашагал по тропе дальше, к теплицам, – ни сегодня, ни завтра.

Илидор едва не сверзился с ветки. В каком это смысле не кормить, вы что, ополоумели от обезвоживания?

Сподручники переглянулись, бакенбардистый аж икнул.

– Но Теландон никогда такого не… – начало было другой сподручник, чуть повысив голос: Талай уже успел отойти шагов на семь.

Илидор отполз по ветке ещё дальше. Ахнир остановился, медленно обернулся к подавшему голос сподручнику и уставился на него, едва заметно изогнув одну бровь.

Этот смуглый лысый здоровяк появился в Донкернасе зимой и, видимо, тоже ещё не успел толком разобраться, что такое Ахнир Талай. Лысый здоровяк был смугл, кошачье-гибок, лицо его словно вытесали из пористого камня, а завиток правого уха был сплошь увешан серёжками. С острой верхней части уха к мочке спускалась витая цепочка. Удивительно, что никто из драконышей за полгода не оторвал эту цепочку вместе с ухом.

– Чайот Гарло, выразился ли я достаточно ясно? – скучным голосом осведомился Ахнир.

Здоровяк скривил толстые губы и неохотно пожал плечами.

– Драконов не кормить, – повторил Талай. – Всех. Они все наказаны за драку.

Степенно развернулся и зашагал по тропе дальше. Сподручники, исподлобья косясь друг на друга, последовали за ним на отдалении.

– Чтоб тебе на ежа упасть, – от души пожелал Илидор удаляющейся спине Ахнира. Подумал и добавил: – Три раза.

Золотой дракон, в отличие от сподручников, прекрасно понял, что последняя фраза Талая предназначалась не им. Эльф знал, что Илидор затаился в своём любимом убежище, в густой кроне дерева бубинга и рассчитывал, что услышанное одним драконом очень быстро станет известно всем остальным драконам.

Всё-таки эльфы были совсем не наблюдательны в том, что считали малозначимым для себя или Донкернаса. Например, невраждебных отношений между драконами.

Ахниру и в голову не приходило, что Илидор мало о чём рассказывает другим драконам, даже если те его изредка о чём-нибудь и спрашивают.

Глава 4

Людские земли Уррек, двадцать девятый день сезона восточного ветра

В повозке было душно и темновато – «даже для дракона», сказали бы некоторые, но на самом деле драконы видят в темноте не лучше людей или эльфов. В пути Илидора укачало, и сейчас, когда телега давно уже не двигалась, на дракона продолжала накатывать тошнота. Долгая дорога после двух голодных дней в Донкернасе – то ещё удовольствие, да и в пути Ахнир Талай частенько «забывал» сказать сподручникам, чтобы покормили дракона. Так что в животе у Илидора болталось только несколько кружек воды и тоскливые голодные кишки, основательно разболтанные ухабистой дорогой. Запах прелого сена вызывал дурноту, голова кружилась от качки и голода – как во время первого полёта, подумал вдруг Илидор и радостно улыбнулся, несмотря на дурноту и сварливое урчание в желудке.