Бесчувственные сердца (ЛП) - Слоан Харпер. Страница 10

Искорки пляшут в его волшебных глазах, и одна из его рук поднимается, беря меня за руку и крепко её сжимая. И тут я понимаю, что только что нарушила своё обещание. Я такая глупая девчонка.

— Торн Эванс, как ты уже знаешь. И, детка, не думаю, что мне хочется, чтобы ты оставляла меня в покое.

Я резко вырываю свою руку из его хватки и изо всех сил стараюсь удержать то, что осталось от моего профессионализма.

— Не могли бы вы вернуться к коротким ответам, которые не раскрывают всех подробностей? — Его губы дергаются. — Ладно, не обращайте внимания. Отлично, мистер Эванс, — начинаю я, но тут меня перебивают.

— Я же сказал тебе, Ари. Просто Торн.

— Извини... трудно избавиться от этой привычки, — всхлипываю я, отмечая, что мне слишком нравится, как звучит моё имя, когда оно соскальзывает с его губ, издавая глубокий рокот.

Он обходит меня, идя к островку, и громко роняет папку, прежде чем открыть её и начать вытаскивать документ за документом.

— Все квитанции хранятся в нижнем ящике под каждой из коробок. Просто нажимаешь на него, и он открывается. Мне потребовалась целая вечность, чтобы выяснить это, поэтому я не тратил слишком много времени на то, чтобы понять, что все квитанции и доказательства в порядке. Я не проверял их, но, если ты заметишь, что чего-то не хватает, это должно быть где-то тут. Самая важная хрень — вот здесь.

Он вертит в руках квитанцию, которая выглядит хрупкой и старой. Мои глаза расширяются, когда я вижу, что это оригинал квитанции, принадлежащей одному из сундуков, который, как я знаю, относится к началу 1900-х годов.

— Кроме того, вот копия завещания моей бабушки, а также свидетельство о смерти. На пятнадцатой странице ты увидишь список, в котором перечисляются эти вещи как часть её имущества, оставленного мне, — он замолкает, и я просто смотрю на него, неспособная что-либо сделать.

— Что? — спрашивает он, когда я продолжаю просто моргать, глядя на него после того, как он закончил говорить и толкнул ко мне документы.

— Просто не ожидала, что ты можешь выдать такую длинную фразу.

И вновь его губы слега дёргаются, и я встряхиваю себя, прежде чем сосредоточиться на документах передо мной. К счастью, я наконец-то избавлюсь от того, что он заставляет меня чувствовать, и мне не требуется много времени, чтобы взять себя в руки. Я начинаю просматривать каждый из документов, который он мне дал. Когда заканчиваю, то поднимаю глаза и пытаюсь сочувственно улыбнуться ему, просмотрев свидетельство о смерти. Несмотря на то, что его предыдущие комментарии дали ясно понять, что он не был близок с женщиной, которая ранее владела этой коллекцией, мои манеры не позволяют мне не выразить свои соболезнования.

— Спасибо за всё это. И я тебе соболезную, Торн. Понимаю, что некоторые люди хотят расстаться с вещами, напоминающими о любимом человеке, которого больше нет, но я должна спросить: ты уверен, что хочешь продать все это? Если ты решишь оставить несколько вещей, это вряд ли сильно повлияет на общую сумму. Может, ты захочешь что-то передать по наследству?

Его глаза на мгновение становятся жёсткими, прежде чем черты лица разглаживаются:

— Нет, вне всякого сомнения. Мне некому передавать это барахло по наследству, и даже если бы кто-то и был, я бы не оставил эту материальную ерунду ему. В жизни есть более важные вещи, чем вся эта хрень.

— Ладно, в таком случае... — я прокашливаюсь, не желая спорить с ним о наших взглядах на желания и потребности.

В прошлый раз, когда я пыталась доказать, что очень важно ценить то, что ты купил, заработав упорным трудом, у меня был синяк под глазом почти две недели.

— В таком случае я готова предложить тебе единовременную выплату в качестве выкупа за всю коллекцию, но я всё ещё считаю необходимым напомнить, что консигнация была бы более выгодным подходом. Наш выкуп — это всего лишь стандартный процент от стоимости перепродажи, а консигнация позволит нам сделать наценку и повысить прибыль.

— Я же тебе сказал, крошка, что хочу избавиться от всего этого. Мне плевать на прибыль. Оглянись вокруг, меня это совсем не трогает.

— И всё же я обязана проинформировать тебя.

— Считай, что я проинформирован.

— Отлично... Итак, я могу предложить предварительную сумму в три миллиона. Мне понадобится больше времени, чтобы тщательно осмотреть каждое изделие на предмет дефектов, которые могут повлиять на стоимость, а также исследовать несколько изделий, которые, по моему мнению, могут быть из лимитированных коллекций, это также может повлиять на стоимость. Это означает, что сумма может подняться или опуститься, но я бы сказала, что она не будет ниже двух с половиной или выше четырёх миллионов долларов. Мне понадобится около пяти дней, и тогда я смогу вернуться сюда, если тебе так будет удобней.

— Ты сделаешь все за два дня, и я возьму один миллион.

Я делаю шаг назад, как будто мне дали пощечину, и смотрю на него, как на сумасшедшего.

— Ты безумец, — говорю я, озвучивая свои мысли.

— Нет, мне просто плевать на эти вещи, я хочу, чтобы они исчезли, и тогда я смог бы продать этот дом и свалить с этого места. Я бы оставил это барахло здесь и продал его вместе с домом, но по какой-то причине, ты здесь, а я всё ещё просто хочу от этого избавиться. Тебе не нужно пять дней, крошка. Это будет пустой тратой твоего и моего времени, а я не большой любитель тратить своё время впустую. Как я понимаю, ты в выигрыше, и я получу миллион за тот хлам, который не покупал и до которого мне нет дела. Так что ты заберешь это барахло отсюда, это всё, что мне нужно.

— Торн, я не могу принять это с чистой совестью.

— Тогда запятнай свою совесть и неси свою упругую маленькую задницу в банк. Мне наплевать, как всё это исчезнет, и я не собираюсь больше ничего для этого делать.

— Это безумие.

— Безумием будет выбросить всё это на свалку по доброй воле. Я получаю деньги. Ты получаешь деньги. А лучше получения денег может быть только, если кто-то оседлает мой член, детка. — Он подходит ближе, а я отступаю к столу. У меня в груди разгорается пламя, когда я задерживаю дыхание. — Конечно, у меня никогда не было барахла на четыре миллиона, чтобы я мог продать его женщине, которая заставляет мой член вставать, не прикладывая к этому никаких усилий.

— Торн, — шепчу я, кладя руку на его твёрдую грудь, намереваясь оттолкнуть его.

Только в ту же секунду тепло его тела прорывается сквозь рубашку и обжигает мою кожу, так что я не могу сдвинуться ни на дюйм.

— Ари, — издевается он, его глаза блестят.

— Я... Эм... документы…

Я закрываю глаза и сосредотачиваюсь на своём дыхании и словах, которые не могу сформулировать. Когда моё сердце замедляется настолько, что мне кажется, будто я прямо сейчас могу умереть от сердечного приступа, я снова смотрю на него.

— Из-за тебя у меня плывут мозги, Торн. Пожалуйста, отойди, чтобы я могла ясно мыслить, а моё тело не было на грани смерти.

В уголках его глаз появляются морщинки, когда он продолжает смотреть на меня сверху вниз, но всё же делает шаг назад. Моя рука опускается.

— Как бы тебе ни хотелось, чтобы завтра эта комната была уже освобождена, придётся дождаться понедельника. Нужно будет встретиться с тобой заранее, чтобы подписать некоторые юридические документы о продаже. Но мой адвокат — старый друг семьи, так что мы можем устроить это завтра к обеду, если ты не возражаешь встретиться со мной и все уладить. Я не смогу получить кассовый чек, пока не будут подписаны документы, так что понедельник — это лучшее, что я могу предложить.

— Хочу, чтобы это барахло исчезло как можно быстрее, но думаю, смогу подождать ещё пару дней, если это означает, что у меня будет ещё несколько возможностей попытаться заставить тебя захотеть меня так же сильно, как ты хочешь всё это дерьмо, — отвечает он, его глубокий голос хриплый от желания.

— Господи, ты ведь не остановишься, да?

— Нет, если только ты не попросишь, детка.