Эвермит: Остров Эльфов (ЛП) - Каннингем Элейн. Страница 83

"Идем", - сказала она, напустив на лицо безмятежное спокойствие, и повернулась, чтобы встретить свою наставницу.

Накйаша отмахнулась от закрывшейся завесы и оглядела молодую эльфийку с материнской гордостью. "Ты прекрасна, дитя", - сказала она, на мгновение забыв о формальностях, обусловленных положением Амларуил. "Время церемонии уже близко - ты должна занять свое место среди членов Совета".

Амларуил кивнула и последовала за чародейкой из павильона. В состоянии повышенного возбуждения она внимательно следила за взглядами, которые следили за ней, пока она поднималась по помосту к назначенному месту. Это был первый раз, когда она появилась на церемонии в качестве Повелительницы Башен, и эльфы с понятным любопытством рассматривали нового Великого Мага.

Но даже без мантии Амларуил притягивала к себе удивленные взгляды. Она была очень высокой - на целую голову выше большинства эльфов, и двигалась с неземной грацией, что придавало ей еще большее присутствие. Ее рыжевато-золотые волосы были необычного, поразительного оттенка, и она без тщеславия знала, что ее считают красивой. Даже Лэрот, ее коллега-маг и самый неромантичный и практичный эльф из всех ее знакомых, как-то заметил, что ее лицо остается в памяти, как напевная мелодия. Амларуил надеялась, что и память Заора была поражена подобным образом.

Она заняла место рядом с матроной клана Нимесин, женщиной из рода Золотых эльфов, сильно располневшей после рождения ребенка. Сочувственная улыбка искривила губы Амларуил, но ее слова поздравления так и остались нерожденными, когда эльфийка встретила ее дружелюбную улыбку взглядом, достаточно ледяным, чтобы заморозить приливы и отливы.

"Что ж. Теперь, когда я вижу тебя, я понимаю, почему в Башнях правит серая эльфийка", - холодно сказала эльфийка. "Джанналор Ньерде всегда был дураком, когда ему нравилось красивое личико и летние ночные забавы! Ты, как я понимаю, была его любимой игрушкой".

По лицу Амларуила медленно разлился жаркий румянец. "Вы не знаете меня, леди, но Джанналор Ньерд был широко почитаем за свою мудрость и честь. Ваши слова причиняют ему огромную неуважительность".

Горькие морщинки вокруг рта эльфийки углубились, и она продолжала смотреть на Великого Мага с презрением, обычно присущим полусъеденным подношениям охотничьей домашней кошки. "Разве недостаточно требовать, чтобы народ терпел королевскую власть лунных эльфов? Почему честь Башен должна быть запятнана еще и этим?"

"Я не причинила Башням никакого бесчестья, и не причиню", - сказала Амларуил. Ее голос был спокойным и мягким, но в то же время полным силы.

Враждебность в глазах золотого эльфа ослабла, как будто она вдруг почувствовала себя неуверенной в легкой добыче. "Церемония скоро начнется", - нехотя сказала эльфийка, но в ее голосе звучала странная благодарность за повод отвлечься от разговора - и за непоколебимое достоинство молодого лунного эльфа.

Когда наследники невостребованных лунных клинков вышли вперед, Амларуил забыла о горьких комментариях матроны Нимесина. Хотя ее родной брат владел таким мечом, Амларуил никогда не видела церемонии, на которой утверждались мечи.

Это было красиво и одновременно ужасно. В недавних битвах несколько мечей остались невостребованными. Десять эльфов, все дворяне древнего дома с хорошей репутацией, поклялись силой мечей и служением Народу. Из них только шестеро пережили церемонию.

Для двоих из этих выживших триумфа не было. Магия, заключенная в клинках, которые они держали, угасла и затихла в их руках. Они оказались неспособны овладеть силой, заключенной в их фамильных клинках; как последние живые потомки первообладателей, они были избавлены от внезапной смерти. Выражение ошеломленного неверия на лицах двух эльфов говорило о том, что они, возможно, предпочли бы смерть этому живому осознанию своей потери.

В тяжелой тишине, наступившей после первого заявления, четыре дома лунных эльфов, потерявшие свою первую и лучшую надежду на будущее, снова и снова пытались претендовать на честь трона Эвермита.

Глаза Амларуил горели слезами гордости и горя, когда она наблюдала, как один молодой эльф за другим делает шаг вперед, чтобы умереть, как множество мотыльков бросаются на соблазнительное обещание тепла и света фонаря.

И все же ни один из эльфийских домов не сдавался, пока последний оставшийся в живых член клана стоял живой, но побежденный. Их лунные клинки, выполнив свою задачу по отбору, наконец-то затихли.

В мрачной и благоговейной тишине, последовавшей за утверждением, леди Майларла Дуротиль поднялась, чтобы произнести речь, в последний раз в своей должности Верховного Советника Эвермита.

"Совет старейшин чествует всех, кто пришел в этот день предстать перед народом и богами Селдарина и отважиться на горнило магии лунного клинка. Ни одно бесчестье не запятнает дома, которые не были выбраны, и место в Арвандоре ждет всех, кто отважился взять в руки лунный клинок. Мы поздравляем всех новых лунных бойцов".

Взгляд золотого эльфа окинул небольшую группу лунных эльфов перед ней. "Предстоящая задача еще сложнее. В живых осталось пять и двадцать лунных клинков. Легенда гласит, что когда их останется только четыре и двадцать, королевский меч объявит о себе и своем владельце. Нас слишком много, и поэтому королевская семья должна быть определена коллективной силой. Лунные, пожалуйста, соберитесь по кланам".

Хранители волшебных мечей сместились, каждый встал рядом со своим семейным штандартом. Во всех домах, кроме двух, был только один обладатель меча. Из них клан Лунноцветущих явно обладал более сильным притязанием.

Три бойца Лунноцветущих собрались под знаменем синей розы. Джуллио, старший брат Амларуил, выглядел очень неловко в центре внимания стольких людей. Невысокого роста и сдержанный в манерах, одинокий, ученый эльф посвятил себя почитанию Лабеласа Энореса, бога долгих лет. Джуллио был достойным претендентом на свой лунный клинок, обладающий магией исцеления и вдохновения, но он не был королем. Лишь с большим трудом удалось уговорить его приехать в Дрелагару. Таситалия, дальняя родственница, была авантюристкой, никогда прежде не ступавшей на эльфийский остров. По ее собственным словам, она жаждала уехать. Ее дух был беспокойным, а меч создан для одиночных сражений. А еще был Заор, стоявший на голову и плечи выше всех остальных эльфов на поле боя. Молодой воин держался со спокойной уверенностью, ожидая решения, которое было принято много веков назад.

Клан Амариллис владел двумя живыми лунными клинками. Один был мечом, недавно найденным в руинах древнего Аривандаара и принадлежавшим огненноволосой девушке по имени Эхо. Другим владел маг из материкового поселения Запутанного леса.

"Силой цифр Лунноцветущие доказали свою сильную преемственность и, таким образом, прошли первое испытание, данное для королевского клана", - начала леди Дуротиль.

"С вашего позволения, леди, я должен возразить", - прервал ее голос из толпы.

Низкий ропот пронесся по толпе, когда Монтагор Амариллис шагнул вперед, чтобы присоединиться к двум своим родственникам. Лунный эльф был странно бледен, а его лицо было цвета снега под густой копной ярко-рыжих волос, характерных для его семьи. Он расстегнул пояс с оружием и высоко поднял клинок в ножнах, медленно повернув его так, чтобы все могли видеть сияющий лунный камень в рукояти.

"Этот меч принадлежал моей бабушке. По ее воле он перешел ко мне. Таким образом, в Доме Амариллис есть три живых лунных клинка, что делает нас равными Лунноцветущим".

Леди Дуротиль ошарашенно уставилась на молодого дворянина. "Почему ты не явился на церемонию утверждения?"

"Это право каждого эльфа - отказаться от своего наследственного клинка", - ровным тоном сказал Монтагор. "Я требую права оставить этот меч на хранение моему старшему ребенку, пока еще не рожденному".