Проклятье Волчицы (СИ) - Вейла Елена. Страница 45

Гермиона снова удивила его, согласно кивнув.

— Конечно. Мой план на сегодня, перетанцевать со всеми блондинами в замке, — она осторожно улыбнулась.

Значит, простила его. Драко с облегчением вздохнул, а когда ведьма скользнула ладонями на его плечи и обняла, он понял, что удавка, которая душила его всё утро, растаяла, как призрак.

— Тебе идёт этот цвет… — проговорил он, медленно кружа её под следующую медленную композицию.

Голос Альберта Голди действовал успокаивающе, и Драко даже не замечал, как легко даётся ему танец. Он давно не вальсировал в паре. Почти так же давно, как и не звучала музыка в этом доме. Ему казалось, что с каждым его поворотом в обнимку с Гермионой в замке что-то волшебным образом менялось.

— Мне всё идёт! — дерзко ответила кудрявая ведьма на его комплимент.

Он усмехнулся. Она нравилась ему такая — смелая, яркая и честная в своей открытости.

— Не буду спорить… Но красный — мой фаворит, особенно когда ты снимала его с себя, — Драко гулял по женскому лицу взглядом, ловил смущенную улыбку и розовые цветы румянца на её щеках.

— Драко! — укоряюще бросила Гермиона. — Не начинай…

Она называла его «Драко», смущалась и крепко держалась за плечи. Ощущение её тёплых сжимающихся ладоней, её стройного тела в руках сильно заводило Малфоя. Иногда Грейнджер прижималась бёдрами и грудью, в эти моменты Драко еле держался, чтобы не утащить её в спальню. Мерлин, она сводила его с ума, и он желал этого.

И в отместку за её дикое влияние на него, он провел ладонью по женской спине, совсем невесомо оглаживая кожу в вырезе. Гермиона будто задохнулась. Бурный румянец на нежных щеках ведьмы порадовал его. Карие глаза засверкали, как драгоценные камни, а розовый язычок смочил резко пересохшие алые губы слюной.

— Драко! — шепнула она возмущённо. — Не надо…

Он сделал вид, что ничего не происходит.

— Ты и Люциус поговорили? — спросил Драко.

Гермиона пожала плечами, крепче вцепляясь в его плечи.

— Ну, как тебе сказать… Утром ко мне зашёл Скорпиус, и я узнала, что они с Люциусом отлично слышали, как мы ругались. А ещё он сказал, что ты сжёг омлет и недоглядел кофе. И на завтрак они, бедняжки, ели печенье и пили чай, — Драко удивлённо поднял брови и оглянулся на сына, стоящего у окна и делающего вид, что читает книгу.

— Не ожидал от него. Вот значит как, жалуется тебе… — хмыкнул Драко.

— Не жалуется… — прервала ход его мыслей ведьма. — Просто он мне доверяет и всё рассказывает. Слушай дальше.

— Я весь внимание, — съёрничал он.

Неизвестно, что её насмешило, то ли его родительская ревность, связанная с тем, что ребёнок так легко стал близок с малознакомым человеком, то ли последняя фраза Драко, но Гермиона рассмеялась, весело сверкая глазами. И продолжила свой рассказ:

— Скорпи решил поднять мне настроение. Привёл сюда, включил граммофон и мы танцевали с ним, пока на звук не пришёл твой отец, — Гермиона заправила за ухо прядь волос, покусала губу. — Пришлось поговорить с ним, потому что он настаивал. Он был не слишком многословен, но одно я запомнила хорошо — он сказал, что прошлое должно оставаться в прошлом, чтобы свободно идти к будущему и наслаждаться настоящим. И он попросил дать ему и… И тебе… ещё один шанс…

Гермиона вновь взглянула ему в глаза и прерывисто выговорила:

— Я решила дать вам обоим шанс.

Вот оно что. Драко посмотрел на отца. Тот сидел на кресле у стола и бросал на них довольные взгляды. Словно это он их свёл. Люциус изогнул губы в полуулыбке и дёрнул бровями.

— Он изменился? Не правда ли? — Гермиона проследила за тем, куда смотрит Драко. — Я помню его холодным жестоким типом, готовым на всё ради своей страшной цели, но годы сделали его… — она задумалась. — М-м, мягче, может быть…

Мягче? Драко закатил глаза. Наивная женщина, верящая в то, что люди могут меняться.

— О нет, не будь так уверена в том, чего не знаешь, — покачал он головой. — Люциус, как змей, сбросил одну шкуру и натянул другую, но остался змеем.

— Как и ты? — спросила она, разглядывая его слишком внимательно.

Залезая к нему в душу своими карими глазищами. Но Драко нечего было скрывать. Он разучился врать, хитрить и притворяться.

— Я? Ты думаешь, я похож на него? — он нахмурился.

Гермиона задумалась и нерешительно ответила:

— Ты похож на него скорее внешне, чем внутренне. Но я… У меня было время на раздумья. То, что я знала о тебе, и какой ты сейчас, это совсем разные люди.

Драко тоже задумался:

— То есть, ты помнишь, какой я был раньше? В школе?

— Конечно помню, — рассмеялась Гермиона. — Ты был отменным придурком…

— Я во всем профи, ты ещё не заметила? — Драко поддержал её веселье и приосанился. — И сегодня, наверно, ещё раз подтвердил, что совсем не изменился.

— Нет, я же говорю, изменился, — спорила она. — Раньше, ты бы никогда не признал, что ты придурок, — она усмехнулась, задумалась на миг, и быстро проговорила. — Ты тоже меня прости…

— Если ты думаешь, что я обиделся… — он покачал головой.

— Нет… Я думаю, что сейчас нам с тобой обоим не очень легко, — ведьма осторожно погладила Драко по плечу. — Всё происходящее, наверно, очень странно для тебя… И я… Я постараюсь больше не приходить в твою комнату,

Драко вновь вспомнил, с каким наслаждением целовал её спящую и такую нежную в его руках. И отвернулся, чтобы не видеть её открытого бесхитростного лица, потому что желал совершенно другого. Желал, чтобы Гермиона приходила в его комнату и оставалась там. Чтобы была такой же страстной и дикой, как и раньше. Чтобы его Волчица вернулась в его кровать…

— Ясно, — отозвался он, сжимая челюсти. — Отлично, я рад.

Они остановились посреди зала. Гермиона взглянула на него так, будто хотела сказать: «Ну да, конечно, так я тебе и поверила.»

Он только в этот момент понял, что музыка стихла, а его отец и сын сбежали из библиотеки, оставив их с Гермионой наедине. Она легонько оттолкнула Драко, чтобы выскользнуть из его рук.

— Нас бросили… — ведьма отошла от него на шаг и, испытывая неловкость от того что они одни, потёрла плечо. — Я тоже пойду…

Драко что-то заметил на её руке и перехватил женскую ладонь. Тонкое запястье «украшали» красные пятна. Отпечаток его утренней агрессии. Драко мысленно ударил себя по лбу.

— Это я сделал? — он поднял её ладонь выше, чтобы разглядеть следы своей несдержанности. — Почему ты не залечила?

— Я залечила, — она попыталась вытащить руку из его. — Было гораздо хуже…

— Чёрт, я не хотел… — честно признался Драко: на самом деле он сделал это не думая, в горячке, и в жизни не тронул ни одной женщины пальцем.

— У твоего сына такие же синяки, — проинформировала она, хмурясь.

— Мой сын переживёт… Прости, — не долго думая, он мягко дотронулся губами покрасневшей кожи, один раз, потом второй и третий, чувствуя глубокую необходимость касаться её, чтобы утешить.

И заметил, как по её руке побежали мурашки. Гермиона удивленно раскрыла рот, заморгала и шумно выдохнула. Поскорее вытащила свою ладошку из его и спрятала её за спину.

— Драко, это ни к чему, извинения было достаточно… — ведьма с изумлением смотрела на него секунду и, развернувшись, поспешила к выходу, но у двери задержалась.

Их взгляды встретились. Она вдруг лукаво улыбнулась ему, весело сверкая глазами, и произнесла:

— Даже если твои поцелуи имеют заживляющий эффект, постарайся больше не обижать меня.

— Я буду стараться, — он усмехнулся и покачал головой, наблюдая, как исчезает её голубое платье за дверью в библиотеку.

Драко подумал, что неплохо было бы продлить такое игривое настроение между ними подольше, не скатываясь в ссоры.

***

Весь день после примирения в библиотеке Драко был преисполнен будоражащим чувством легкой эйфории. Он даже подумал, что это влюбленность, но стряхнул с себя странные мысли. Драко решил, что влюбляться в его годы — большая глупость, особенно в женщину, которая скоро исчезнет из его жизни. Он никогда не страдал от романтических мечтаний. Даже с Асторией у них всё вышло до обыденности легко и тихо. Она была помолвлена с ним ещё в четырнадцать лет, любила его, а он позволял себя любить. А потом полюбил сам, спокойной тёплой любовью. Драко никогда не чувствовал потребности завоёвывать её или кого-бы то ни было.