Достигнуть границ (СИ) - "shellina". Страница 10

— Мы-то? Мы ближайшие слуги государя-императора Петра Алексеевича, коего тати из князей держат в крепости в Кронштадте, — высокопарно провозгласил мужик, а Петька недоуменно посмотрел на Долгорукого, который только плечами пожал.

— Ого, страсти-то какие говоришь, мил человек, — протянул в ответ Иваныч. — Токма чудится мне, что брешишь ты. Я-то Цезаря, про коего дружок мой недавно баял, своими глазами видал. Зверь, а не конь. Того и гляди из ноздрей пламя рванет. Не пустил бы он к себе никого, акромя государя, а он на днях прогуливался с молодой женой. Уединения видать искали, но энто дело молодое, да и наследник трону надобен. Так что, брешешь ты про государя-то.

Мужик поморщился и наотмашь ударил по лицу старого солдата. Вот сейчас кулаки сжал Петька, а Иван покачал головой и потянулся к поясу, расстегивая петли и освобождая оба пистолета. Привычка абсолютно все пристегивать, привязывать и намертво приматывать, появилась у него в море, когда во время качки можно остаться в одном исподнем, растеряв все самое необходимое. Протянув один пистолет Шереметьеву, Иван принялся заряжать свой, стараясь не делать резких движений, чтобы не привлечь внимания. Петр последовал его примеру. Когда пистолеты были снаряжены, они взяли в левые руки кинжалы и, кивнув друг другу, вскочили на ноги, одновременно разряжая пистолеты в двоих разбойников. Их появление было неожиданным, и это позволило выиграть драгоценные секунды. Очень скоро все было кончено, и Петька ударом рукояти кинжала в висок, отправил в глубокое беспамятство предводителя этой странной пятерки, который байку про Петра сочинил.

— Ну а теперь узнаем, кто это были на самом деле, — проговорил Иван, наблюдая, как Митрич сноровисто связывает единственного оставленного в живых противника. Буквально через минуту тот приоткрыл глаза и застонал. Когда его взгляд сконцентрировался на князе, Долгорукий вытащил кинжал и поднес его к лицу пленника, прислонив кончик рядом с глазом. — Я, конечно, не Андрей Иванович, тому даже кинжала не требуется, чтобы кого-то разговорить, чаще всего, но я тоже кое-что умею, так что, мил человек лучше по-хорошему рассказывай, кто ты и что делаешь здесь?

После окончания допроса, Иван Долгорукий без всяких сантиментов перерезал пленнику глотку, и они с Шереметьевым снова тронулись в путь. Некоторое время ехали молча, а примерно через полчаса напряженного раздумья Петька задал вопрос.

— На что они рассчитывали? В их байку все равно никто бы не поверил.

— Ну не скажи, — Ванька покачал головой. — Мало кто знает, как выглядит на самом деле Петр Алексеевич, и какое-то время местный народ вполне можно было держать в сомнениях, а от сомнений недалеко и до бунта. Просто Швеция уже хватается за соломинку, пусть и такую сомнительную. Кто-то все равно поверит в эти россказни. Главная цель у них остается неизменна — Кронштадт. А вот Ревельскому губернатору нужно посоветовать пристальнее следить за своими подчиненными.

— И Андрею Ивановичу нужно передать про эту байку. Не может быть, чтобы эта пятерка была единственной, кому поручено такие сказки рассказывать, — Петька нахмурился. — А еще нужно как-то убедить государя, что пора портрет рисовать и профиль на монетах печатать, дабы подданные были в курсе, как их император вообще выглядит.

— А вот это правильная мысль, — Ванька улыбнулся. — А то уже я даже начал забывать, какой он. А так, на монету посмотрю и сразу вспомню.

— У нас проблемы, — Ушаков вошел без стука и сразу же сел в кресло.

— А когда их у нас не было? — я посмотрел на свою тошнотворную попытку написать письмо испанцам, скривился и смял лист, отшвырнув его в сторону. — Что на этот раз? — достойная дочь Албании была послана обратно к Ахмеду с заверениями дружбы и просьбой озвучить, как я могу помочь царственному собрату. Сейчас оставалось только ждать результата и готовить войска к выступлению.

— Надир-шах написал письмо Махмуду, в котором выражает надежду на заключение мира, на том основании, что они принадлежат к одной ветке тюркских народов, — я удивленно посмотрел на Ушакова.

— И что послужило такой разительной переменой в планах самого Надира? — я смял уже чистый лист бумаги. И швырнул его в сторону исписанного.

— Он недавно вырезал последних представителей Сефевидов, и взял Кабул. А сейчас движется прямиком к Индии, потому что мечтает о павлиньем троне, — Ушаков скривился. Вот это поворот, как говорится. Надир в своих действиях ведет себя совсем не так, как я помню. Вот он пресловутый эффект бабочки, или, скорее всего, слона. — И да, Юсуп Арыков снова бузить вздумал. Ведет активную переписку с шахом Мухаммедом из Среднего жуза.

— Дьявол, — я услышал, как ломается в моих руках перо, а пальцы пачкаются чернилами. — Они что, сговорились? Вот что, Андрей Иванович, пошли к Шафирову гонца, пущай он делает что хочет, но письмо Надира или должно затеряться, или его должны отвергнуть. И еще. Англичане при дворе Надира присутствуют? — Ушаков усмехнулся и утвердительно кивнул.

— Да. В количестве аж шести рыл. И они весьма неплохо справляются с тем, что поют ему в уши как сладкоголосая птица Сирин. И какой он красивый и какой замечательный и зачем ему союзники, ежели он сам способен завоевать Великого Могола и все, что ему принадлежит.

— И они, как это не прискорбно, правы, — я стиснул зубы и недоуменно посмотрел на переломанное перо. — Головин должен ускориться с проталкиванием Акта о гербовых сборах. Это важно, Андрей Иванович. Румянцев пущай летит в Испанию как на крыльях и разузнает, что нужно Изабелле. Чем мы можем заплатить, чтобы та территория, пусть и урезанная, с которой пришел Долгорукий, стала нашей. Если мы сейчас не зацепимся за Америки, то не зацепимся за них никогда. Черт, — я яростно начал стирать чернила с пальцев, но казалось, что только больше размазываю их по коже. — Черт! — отшвырнув в сторону платок, я с ненавистью посмотрел на смятую бумагу. Если я до сегодняшнего момента еще мог как-то пользоваться своим послезнанием, то теперешние события показали во всей своей красе, что уже не могу. Все, это совершенно другая история, и люди здесь ведут себя не так, как я привык думать. То преимущество, что у меня было, растаяло как дым, остались такие мелочи, типа причины войны за независимость. Зато Долгорукий припер первый пенициллин — вроде бы мелочь, а приятно. Тем более, что Флемингу, похоже, лавры не достанутся.

— Что делать с башкирами? — деловито спросил Ушаков.

— Пригласи лидеров сюда. Поговорим, выясним, чем они вечно недовольны. Если не придем к какому-либо решению, то предложим им переехать на один из тех островов, которые нам достанутся после совместной с французами экспедиции. Пущай где-нибудь подальше баранам хвосты выкручивают, — Ушаков согласно кивнул, делая какие-то заметки.

Дверь приоткрылась, и в кабинет вошел Брюс, торжественно неся в руках такой знакомый прибор. Поставив его передо мной на стол, он посмотрел на часы и молча поднял вверх указательный палец. Как только стрелки передвинулись в ту позицию, какая была нужна Якову Вилимовичу прибор ожил и по столу поползла бумага с четко отпечатанными на ней знаками морзянки. Я вместе с Ушаковым с приоткрытым ртом смотрел на это чудо, которое очень мало было похоже на тот опытный образец, который я давным-давно собрал на коленке в мастерской Петра Великого. Я даже забыл про выпачканные руки, которые так и не оттерлись от чернил. Торжественно оторвав бумагу, закончившую выползать из специального отверстия, Брюс торжественным жестом, широко улыбаясь, протянул ее мне. Я принял телеграмму дрожащими руками и попытался разобраться, что на ней написано. «Получилось», вот какое послание сейчас лежало у меня на ладони. Я вопросительно посмотрел на Борюса.

— Где установлен подающий сигнал прибор? — я внимательно рассматривал аппарат, словно ребенок, которому подарили огромную корзину различных сладостей.

— В Университете, государь, Петр Алексеевич, — Брюс не переставал улыбаться. — Конечно, нужно сейчас думать, каким образом увеличить передачу сообщений, выявить максимальное расстояние, может так получиться, что наша задумка с расположением почтовых станций верна, и не нужно будет ничего придумывать дополнительно. Дел предстоит много, не спорю, но вот он, первый действующий образец!