Морской скорпион - Искандер Фазиль Абдулович. Страница 46

Они оценивающе оглядели друг друга и остались друг другом довольны.

— Я нырнул, — сказал Сергей и, невольно вдохнув полной грудью, шумно выдохнул воздух.

— Надо ж, — протянула она, — а я под водой не умею плавать.

— Могу научить, — сказал Сергей.

— Научите, — ответила она, смело и доверчиво улыбнувшись Сергею.

— Тогда поплыли к тому берегу, — кивнул Сергей на противоположный пустынный берег.

Они поплыли к дальнему берегу пруда.

— Зойка! — кричали подружки спутницы Сергея, но та им сначала ничего не отвечала, а потом, обернувшись, изо всех сил крикнула:

— Я по-то-ом!

Сергей про себя улыбнулся этому странному возгласу: почему потом? И что потом? Берег, к которому они плыли, с одной стороны был покрыт зарослями камыша, а другая его сторона была пологая, с песчаной отмелью и лесом, близко подступавшим к воде.

На мелководье возле этого берега Сергей и в самом деле стал учить ее нырять, иногда насильственно погружая ее в воду, показывая, как надо двигать под водой руками и ногами, но из этого учения ничего не получалось. Как только Сергей ее отпускал, тело ее мгновенно всплывало над водой, и в лучшем случае лишь голова старательно была погружена в воду, а тело, ее юное, милое тело, всплывало над водой, и Сергею приходилось вталкивать его в воду и иногда продолжать поддерживать его под водой. Занятие это было не столько полезным для учебы, сколько приятным для Сергея, по меньшей мере. Во всяком случае, он учил ее нырянию, а она соглашалась учиться до тех пор, пока они оба порядочно не промерзли.

Они вылезли на берег и улеглись на траве. Тот берег пруда, где остановилась компания спутницы Сергея, сейчас едва был виден. Но из-за зарослей камыша и нескольких ветел, росших у самой воды, подымался дым разожженного костра, была слышна гармошка и отдельные возгласы. Судя по пиликанью гармошки, какая-то из женщин перешла на частушки, и, видно, частушки, во всяком случае некоторые из них, были достаточно солоны, потому что время от времени оттуда доносились всплески смеха.

Зоя оказалась в самом деле миловидной девушкой с зелеными прозрачными глазами, похожими на крыжовник, с большим ярким и свежим ртом, склонным по всякому поводу смеяться, обнажая ровные белые зубы.

Она сказала, что работает на фабрике (Сергей тут же забыл, на какой именно, и потом никак не мог припомнить), что живет в нескольких километрах отсюда, в поселке Дубки, а приехали они сюда вместе с работниками своего цеха на пикник.

Есть что-то разбойное в ее прозрачных глазах, подумалось Сергею, и он с удовольствием смотрел на ее лицо и на эти ее казавшиеся разбойными из-за своей прозрачности глаза.

— Студентик, — сказала она, узнав, что Сергей студент, и своим голосом извлекая из этого слова чувственный смысл.

«Пожалеть хочет», — подумал Сергей радостно и предложил своей спутнице поискать в лесу земляники. Они вошли и лес, время от времени припадая к земле там, где кустилась земляника, и Сергей угощал ее самыми спелыми ягодами, и она его несколько раз угостила лучшими из найденных ягод.

Каждый раз, когда она первой замечала кустики земляники, она так нежно становилась на колени, словно хотела погладить маленькое животное или схватить ребенка, только что сделавшего свои первые шаги. Сергея волновала и умиляла эта ее очаровательная манера припадать к земляничным кустам.

Чуть подальше от опушки леса стали попадаться кустики черники, усеянные черными капельками ягод, и они стали собирать чернику, из кустов которой каждый раз вылетало облачко комаров. Срывая ягоды черники, Сергей никак не мог привыкнуть к мысли, что вот эти кустики, не превышающие уровень травы, — та же черника, которая у него на родине растет деревцами, иногда выше человеческого роста.

И здесь, когда она обнаруживала кустики черники, она нежно припадала на колени, словно для того, чтобы обнять ребенка или погладить маленькое животное.

В конце концов, когда она еще раз коленопреклонилась, Сергей, присевший было рядом с ней на корточки, тоже стал на колени, придвинувшись к ней, обнял ее одной рукой и. чувствуя коленями ее колени и чувствуя грудью ее влажный прохладный лифчик и одновременно горячее тело, поцеловал ее в губы.

Сергей почувствовал, что она нетерпеливо и доверчиво прильнула к нему, отвечая на его поцелуй, и вдруг что-то в голове у него зазвенело. Он выпрямился вместе с ней, встал на ноги и, прислушиваясь к далекому теперь звуку гармошки и гомону на берегу пруда, схватил девушку за руку и стал быстро продвигаться вместе с нею вперед, в сторону, противоположную от этих звуков, и она, покорно поспевая, шла за ним.

Они продрались сквозь орешник, вышли на небольшую полянку, усеянную широкими листьями отцветшего ландыша, прошли ее, и Сергей вдруг одной ногой провалился в какое-то заросшее высокой травой болото, громко чмокнув грязью, с трудом вытащил ногу, по колено почерневшую от торфяной жижи.

Но то, что влекло его в гущу леса, было сильней этой маленькой неприятности, и он, вырвав несколько клоков травы, вычистил ногу и, снова взяв девушку за руку, обошел болотистую низину, вышел на маленькую поляну и остановился возле молодого клена, прислушиваясь к уже неслышимому пруду и чувствуя, что никого нет в целом мире, кроме него и этой девушки с прозрачными глазами и ярким ртом.

Он обнял ее и надолго прильнул к ее губам, чувствуя на себе широко раскрытые прозрачные, сладостно преступные глаза, и, вдруг заметив, что глаза ее закрываются, осторожно положил ее на траву.

Сергей уже знал женщину, целовался с девушками, но такой внезапной головокружительной близости у него никогда не было. И он не знал, как преодолеть чувство стыда и неловкости, которое ему сейчас все больше и больше мешало.

Вдруг девушка нащупала что-то на его груди и приподняла лепесточек мертвого мотылька.

— Коле'тая, — сказала она, придерживая мотылька двумя пальцами.

— Что? — спросил Сергей, не поняв, что она сказала.

— Колетая бабочка, — сказала она, поворачивая пальцы так, чтобы Сергею видно было, что она держит в руке. Сергей снова ее не понял.

— Неужели не видишь, — удивилась девушка, снова показывая на мотылька, — она же колетая.

«То есть околевшая, мертвая», — наконец мелькнуло у Сергея в голове, и он радостно засмеялся.

Они шли назад, и Сергей чувствовал себя неловко. К тому же его раздражала нога, провалившаяся в болото. Обсохшая грязь стягивала икру и напоминала об этом глупом событии.

Вдруг девушка, взглянув на Сергея своими прозрачными глазами, рассмеялась, и Сергей стал просить ее сказать, над чем она смеется.

— Я подумала, какой ты шел сюда и какой идешь обратно, — с обезоруживающей простотой сказала она.

Она снова рассмеялась. Сергей смутился, хотя и не показал вида, а только улыбнулся ей. В самом деле, вспомнил он, с какой вдохновенной бодростью он продирался сквозь кусты, когда шел сюда, и какой уныло-притихший он теперь возвращается.

«Как она естественна во всем», — подумал Сергей, восхищаясь ею и чувствуя, что сам он не может быть таким и, наверное, никогда не сможет.

Они вошли в воду и проплыли вместе до середины пруда. В воде Сергей почти перестал чувствовать смущение. Они договорились встретиться сегодня на платформе этого дачного поселка в восемь часов вечера. Было решено, что они сходят на танцплощадку в Дубки, где она жила.

Доплыв до середины пруда, Сергей кивнул ей, и они расплылись в разные стороны. Выходя из воды, Сергей вымыл ногу. Он вошел в рощицу, подошел к своему месту и оделся. Он поднял книгу, выкинув увядший стебель колокольчика, которым заложил страницу.

На той стороне пруда продолжала играть гармошка, и какая-то женщина напевала частушки. Одну из них Сергей расслышал: