Снег на губах (СИ) - Вейла Елена. Страница 66
Он видит во сне корчующуюся от боли мать, предупреждающую, что Он где-то рядом и хочет всех уничтожить.
И, самое противное, Он, то есть этот гребаный псих-Волдеморт, пытающийся задушить Драко гнилыми костлявыми пальцами тоже возвращается в его сны…
Снится всё, что угодно, только не Грейнджер и это нервирует. Потому что она нужна Драко больше, чем он думал. Она спасала его от кошмаров, спасала от одиночества, она давала ему так много тепла и ласки, и себя… А он из-за гордого глупого упрямства продолжает её игнорировать. Наказывает её, а мучается сам…
Дни проходят за днями. Учёба и работа, которой он загружается по полной, казалось бы, должны совершенно отвлечь от мыслей. Но жизнь становится хуже, а он злее. Грейнджер тактично не беспокоит его, она принимает новые правила игры и держится в стороне.
Когда проходит около десяти дней после случившегося, рассерженный Блейз врывается в жилище Драко с бутылкой огневиски. Он с громким стуком ставит её на столик у камина и начинает ходить по проходу рядом с диваном, недовольно восклицая:
— Знаешь, я понимаю, у тебя сейчас не то настроение! Ты подавлен из-за смерти отца, ты злишься за что-то на Грейнджер, ты занят по самые уши… Но, я не понимаю, почему у тебя нет минутки для друга? Нам с Лу приходится тусоваться с Уизли и Паркинсон! То есть нет, Уизли оказался вполне себе нормальным, да и с Пэнс есть о чем поговорить, но их тупые приколы у меня уже вот здесь! — Он перечеркивает своё горло движением ладони. — Паркинсон иногда не видит границ! Вчера она наколдовала Луне светящуюся кожу! Ты бы видел, как это страшно смотрится ночью! Моей доброй девочке всё, конечно же, нравится, а я чуть не… Короче, мне не хватает вас!
— Блейз, уймись. — Драко усаживается в кресло, наблюдая за другом с аристократически вышколенным спокойствием. — И убери это, я не буду пить.
— Будешь! И всё мне расскажешь! Меня достало смотреть на ваши с Грейнджер тухлые лица! Я хочу общаться с нормальными умными людьми!
— Спасибо за нормального и умного, но я не пью. У меня завтра с утра урок. — Малфой непреклонен.
— Выпьешь антипохмельного!
— Я не варил его уже месяц.
— Вот дерьмо! Это я виноват! Я убедил тебя бросить это дело… Теперь с тобой и не напиться по-человечески!
— Чаю, кофе? — словно издеваясь, предлагает Драко.
— Да пошёл ты… — Блейз усаживается в кресло и выдыхает. — Малфой, ей хреново без тебя…
Драко вздрагивает и сжимает губы. Ему тоже непросто без Грейнджер. Но раненая гордость и растоптанное доверие кажутся важнее любовных мук. Он не хочет спрашивать, но вопрос вылетает сам собой:
— Она… Что с ней?
— Вроде бы ничего, Грейнджер как будто с нами, общается, смеётся, но почти не ест и постоянно прячется в своей комнате. Полумна говорит, что она не хочет никого видеть. — Блейз качает головой и забирает бутылку. — Ладно, я не буду лезть в ваши проблемы… Надеюсь, вы всё решите сами. Вроде бы взрослые адекватные люди… Казалось бы…
Они с минуту молчат.
— Забини, я бы рад что-то изменить… Но внутри что-то как будто держит. Не могу вот так взять и простить… — выдает Драко.
Он неожиданно чувствует, как душу царапают когтистые лапы вины за то, как жестоко он поступает с девушкой, признавшейся ему в любви, поддержавшей его в трудную минуту, с которой он был счастлив и планировал…
Да много чего планировал…
Блейз хмуро ждёт продолжения, и Малфой продолжает:
— Ты бы смог простить человека, которому… Которому ты доверяешь и… Хм… любишь, простить то, что он без твоего ведома стёр один момент из твоей памяти, за который ему было стыдно? Залез в твои мозги и по-хозяйки, не спрашивая, удалил его! А потом спокойно с тобой общался, как будто ничего не случилось? Это было бы честно со стороны этого человека? И ты бы простил ему это?
Мулат озадаченно нахмуривает густые тёмные брови и задумывается.
— А я вот не могу с этим смириться… — Драко трёт переносицу. — После всего, что между нами было, узнать, что она… В общем, Блейз, я тебе рассказал, но прошу не делиться ни с кем… Даже с Лавгуд.
— Ты же знаешь, что я могила… Честно говоря, теперь я вижу эту ситуацию по-другому… — Блейз ставит бутылку обратно. — Тут без огневиски не разобраться…
После того, как Забини все-таки намахивает пару рюмок, включается его рассудительность и мудрость. Он капает пару капель в кофе Малфоя и важно произносит:
— Друг, я тебе вот что скажу! Она имеет право на прощение. Грейнджер любит тебя. Тогда, у меня в гостях в шале, я тайно наблюдал за вами и… Я был так рад, что ты не послушал меня и Поттера и решился быть с ней. Вы оба светились от счастья, — он хмыкает на хмурую недоверчивую гримасу Драко. — И это не романтические бредни, не строй из себя циника! Кстати! У меня же с собой колдофото с того вечера! Моя крошка распечатала на выходных!
Он вытаскивает из-за пазухи рамку зелёного цвета. В неё вставлено колдо, где все те, кто был у Блейза на Новый год, искренне смеясь и улыбаясь, произносят слово «Сиськи!»
Взглядом он первым делом находит Гермиону. Она сидит у Драко на коленях, с розовым румянцем на щеках и выглядит невероятно счастливой. Яркая улыбка красит её милое личико, а он собственнически прижимает её к себе, одной рукой держа за талию, а другой поглаживая девичьи острые колени. В его внимательном взгляде, который он не сводит с неё горит огонь, и только дурак не поймет, что это любовь.
Драко вспоминает колдофото в «Ежедневном пророке», на котором так на него смотрела она.
Проклятье! Его самообладание пошатывается, и он впервые задаётся вопросом, а прав ли он был, когда взял паузу вместо того, чтобы пережить эту ситуацию вместе с ней.
Урок маггловедения через пару дней наносит ещё один урон его выдержке.
Она как на ладони. В своей полупрозрачной белой блузке и облегающей чёрной юбке. Драко предпочитал не отвлекаться на Грейнджер все эти дни, но сейчас в штанах встаёт колом от её сексуального вида. Она невероятно красивая. Кудрявые волосы лежат волнами на плечах. Гермиона что-то говорит, но он как в вакууме не слышит ни слова. Следит за её ярко-алым ртом и тем, как её розовый язычок иногда выскакивает облизать губы.
Чёрт! Чёрт! Грейнджер, прекрати быть такой…
Брюки становятся до боли тесными. Дыхание учащается, когда она проходит мимо, раздавая работы прошлого урока с выставленными оценками. Обратно к учительскому столу Гермиона возвращается, плавно покачивая бёдрами и Малфой не может отвести взгляда от её соблазнительной задницы, затянутой в черную ткань. Запах её духов и ландышевого мыла ударяет в голову, ослабляя силу воли и за это он злится на Грейнджер.
Она без сомнений делает это специально!
Лгунья… Мелкая заумная лгунья… Дура… Наглая беспринципная стерва с огромным самомнением…
Он внушает это себе, чтобы не смотреть на неё… Не желать её… Не слышать её ласковый голос…
— Мистер Малфой… — этот голос вырывает его из лап задумчивости, и Драко нехотя поднимает взгляд:
— Да, профессор Грейнджер?
Гермиона вновь облизывает губы и почти робко продолжает:
— Я прочитала ваше эссе. Слишком мрачно. Мне кажется, вам бы следовало ещё раз сходить в кинотеатр… На другой фильм, чтобы понять, что не всё так плохо…
Драко оглядывает её ледяным взором, и она ёжится, словно он заморозил её.
— Нет. Одного раза мне хватило. — чеканит Малфой.
Она краснеет, словно он имел ввиду что-то другое. Имел в виду их.
— Вы должны дать ещё один шанс… Маггловскому киноискусству. — продолжает Грейнджер, глядя прямо ему в глаза. — Всегда есть вероятность, что вы ошибаетесь в своих суждениях. Просто попробуйте ещё раз…
— Я не ошибаюсь! — он прищуривает глаза. — Мне не понравилось!
— Почему вы так держитесь за своё первое впечатление? Разве в вашей жизни не было моментов, когда вы меняли свое мнение о чём либо?
О чём она? О кино или о них?
— Были такие моменты… — Он иронично усмехается, нахально разглядывая её. — Только чаще всё было наоборот — я очаровывался чем-то, а в итоге оказывалось, что я ошибался… Это не очень приятно, знаете ли, профессор Грейнджер, разочаровываться… В чём-либо… Или в ком-либо…