Шарлотта (СИ) - Гуйда Елена Владимировна. Страница 13

- Ужасное место, – не согласилась я. К моему удивлению, изменился даже голос. Я действительно была ребенком. – Может, объясните, зачем вы со мной это делаете?

Тингельда вскинула бровь, словно я сказала невероятную глупость.

- Это не я делаю, – одарив меня снисходительным ответом, Тингельда оглядывалась по сторонам, не скрывая интереса. – Это ты. Шарли, ты привела нас в это место. Оно для тебя важно настолько, что не дает двигаться дальше, раскрыться. И… мы должны выяснить, что такого случилось в этот день с тобой.

Выяснить? Снова все пережить? Снова…

- Верните меня обратно. Я передумала, – процедила я сквозь зубы, умышленно отводя взгляд от края поляны.

Может, если не поддаваться на это все, оно и не повторится. Не придется снова все это переживать.

- Шарли, милая, – окликнул меня мелодичный женский голос, а место, которое я так старательно обходила взглядом, начало стремительно приближаться. Словно я бежала, как тогда. Вот только я не бежала, даже не шевелилась и, по-моему, не дышала даже.

- Нет! Нет-нет-нет… – попятилась я, замотав головой. – Я не могу.

- Можешь. Иначе – не справиться… – за плечом заговорила Тингельда.

- Я сказала – НЕТ! – рявкнула я так, что голос мой исказился до неузнаваемости, а по телу прокатилась вымораживающая магическая волна такой силы, что у меня подкосились ноги.

Небо затянуло черными тучами. Резкие порывы ветра с треском сломали деревья. Вспышка молнии, оглушительный гром…

И мир вокруг закружился, словно его затягивало в водоворот, сминая, круша, ломая. Похоронив мое самое жуткое воспоминание.

А спустя несколько ударов сердца я снова сидела на том же стуле в той же комнате. Тингельда уже не держала руки на моих висках. Скорее сама, сгорбившись, держалась за столбик кровати – бледная, с мелкой испариной на лбу, но с шальной улыбкой на губах.

- Какая сила… Неожиданно, – проговорила она, с явным усилием выпрямляясь и снова надевая маску величия. – Но приятно.

Сила? Приятно? Для нее все это игра, что ли? Это моя жизнь, моя боль, и играть со своими чувствами я не позволю. Как и топтаться грязными сапогами по моим чувствам.

- Вы… не имели никакого права делать это со мной, – процедила я сквозь зубы. Слова давались с трудом, словно пришлось заново учиться разговаривать. – Я не впускала вас в свою голову… Я не собираюсь это вспоминать. Это давно забытое…

Голос казался слабым и усталым, а слова давались с трудом, причиняя боль с каждым звуком. Но все вокруг ощущалось ясно, не было боли и усталости во всем теле, как бывало после того, как я применяла магию. Конечно, в тех случаях, когда мне это вообще удавалось.

- Кого ты обманываешь, Шарли? – скрипуче рассмеялась женщина. – Если ты хочешь стать сильной и сразиться со всем миром, то для начала должна выиграть битву с самой собой. Это самые тяжелые битвы, увы, но победа в них всегда дает куда больше, чем победа над сотнями неизвестных врагов.

- Я не понимаю, о чем вы, – солгала я.

- Понимаешь. В тот день ведь случилось что-то такое, что вселило в тебя страх перед собственным даром, своей собственной мощью. Ты боишься, что если снова обратишься к магии, то повторится то, что случилось тогда. Шарли, что случилось?

У меня перехватило дыхание и сердце гулко застучало в груди. Вспомнить? Снова пережить? Увидеть своими глазами, зная, что ничего нельзя изменить?

- Вы ошибаетесь, – поджав досадливо губы, опустила взгляд. – Ничего такого не случилось.

- Правда? – вскинув бровь, переспросила ведьма. – Пусть будет по-твоему. Оставайся такой же слабой и ни на что не способной. Но когда будешь сидеть и жалеть себя, подумай о том, что до сего дня никто не мог разорвать мое заклинание одной силой воли. Ты невероятно сильна, Шарлотта Ньер. Но так боишься самой себя, что не примешь свою силу и будешь вечной пешкой в чужих играх.

Это был болезненный удар, на который ответить мне было нечего. Потому и молчала.

Тингельда какое-то время ждала ответа или хоть какой-то реакции, но я не могла даже звука выдавить.

- Хорошо, – кивнула чародейка. – Думаю, что тебе нужно немного времени. Соберись с мыслями и когда будешь готова – дай мне знать.

Я рассеянно кивнула. Как-то мне уже перехотелось быть сильной и независимой.  Есть вещи, через которые невозможно переступить. И это воспоминание, то, что его придется разделить с почти незнакомой мне ведьмой, было одним из моих личных камней преткновения. Я не разделю эту тайну ни с кем. Никогда. Слишком много сил потрачено на то, чтобы забыть, избавиться от ночных кошмаров и стать обычной, пусть и сломленной.

Дверь с тихим стуком закрылась, и я перевела дыхание. Хотелось расплакаться, но я закусила до боли губу. Еще не хватало, чтобы меня застали здесь всю в слезах.

И не ошиблась. Потому как спустя несколько мгновений дверь снова открылась и в дверном проеме появился мой недавний знакомец. Он задумчиво смотрел на меня так долго, что я невольно подобралась и ответила ему вежливой улыбкой. Почему-то мне казалось, что мальчугана расстроит мое уныние.

- Кажется, вам нужен свежий воздух, – задумчиво протянул он.

- А… разве можно? Я же пленница, – растерялась я, опасаясь за судьбу мальчишки.

- Под мою ответственность, миледи. Я же буду вас охранять, – важно напомнил он.

Превосходно. Я настолько сильная чародейка, что охранять меня может даже ребенок. Вот какая я на самом деле.

Глава 13

- Так почему ты Желудь? – все же полюбопытствовала я, прогуливаясь вдоль стены поместья рядом со своим новым знакомым и его огромным псом.

Собака, признаться, у меня взывала некоторую нервозность. Может потому, что в холке за малым не доставала мне до пояса. А если к росту добавить черную длинную шерсть и клики размером в мой мизинец, то мне и вовсе не хотелось даже рядом проходить. Беда в том, что моего мнения здесь не спрашивала. А говорить Оливеру, что его псина доводит меня до оцепенения – бессмысленная трата времени. Потому что по его субъективному мнению, милее и добрее животного в мире не сыскать. Возможно, но даже дружелюбно вихляющий хвост, высунутый язык и милое поскуливание, присущее скорее щенку, чем взрослому волкодаву, не успокаивали меня. Недавно мне случилось слышать, как одна из обитателей этого не самого гостеприимного места обозвала пса исчадием самой Бездны. Что ж, я была если не того же мнения, то близка к нему. В любом случае, мой страх перед собаками и поменьше, порой парализовал. А тут такое…

- Желудь – это маленький дуб. Вырасту и буду таким же сильным и крепким, - подбоченясь, просветил меня Лив. И выглядел он при этом так важно, что я не смогла сдержать улыбку.

- Не смешно, - тут же надулся парнишка, пнув мелкий камушек, валявшийся под ногами. Тот активно поскакал и скрылся в кустах, и нервирующий меня пес помчался следом.

- Буран, куда тебя опять понесло? – совсем по-взрослому вздыхая, Оливер закатил глаза и двинулся в сторону трещащих и рычащих кустов.

- Мы нашли его на старом дубе, миледи, - просветила меня дородная женщина, выплывающая из сарая с двумя полными молока ведрами. – Отстреливался желудями и угрожал всем вокруг страшными муками, если хоть попытаемся его стащить.

- И как удалось добиться успеха?

- Есть захотел и сам спустился… - рассмеялась женщина.

- Агнес, что ты там застряла? – окликнул ее высокий крепкий мужчина, и она, тут же спохватившись, посеменила прочь.

А мне достался от окликнувшего ее мужчины только злобный, настороженный взгляд. Как, впрочем, и от многих в этом местечке.

- Боги, Буран, как ты умудрился такое натворить? – ругался Оливер, израдно отдалившись от нашего обычного маршрута.

Забавная парочка. Лив, как я его называла наедине, нянчился с огромным волкодавом, как с маленьким ребенком. И наблюдать за ними было весело и познавательно.

Прошла ровно неделя, как я оказалась в этом месте. Меня не стесняли, но и не особо жаловали. Вместо шелкового, но изрядно испачканного и подранного платья, мне выдали простенькое, но хорошо пошитое зеленое без вычурных вышивок. Очень удобное и мягкое. Меня хорошо кормили. Чего я и вовсе не ожидала после рассказа Оливера. Даже разрешались прогулки во дворе поместья. Но со мной не пытались разговаривать, не искали моего общества, на меня, кажется, даже не смотрели. Потому я и удивилась, что со мной по собственной воле заговорила женщина по имени Агнес.