Схватка с судьбой (СИ) - Гичко Екатерина. Страница 11

– Мне не нравится твой вид, – совершенно серьёзно прохрипел тёмный.

Серые губы, синяк на подбородке, трясущееся тело и побелевшие ноготки, обычно розовые, как пластинки нежнейшего кварца. И слёзы. По щекам девочки потекла влага.

Ёрдел прижал её к своей груди и перехватил поудобнее, одной рукой под ягодницами. А второй начал неспешно гладить девочку по спине. Кающийся, пока не умер, часто его так гладил.

Неожиданно девочка дёрнулась и захрипела от ужаса. Ёрдел проследил за её взглядом и увидел в реке лошадь, отчаянно сражавшуюся за свою жизнь. Тонкие пальцы судорожно вцепились в его плечи, девочку заколотило, и он неожиданно вспомнил, что и его когда-то так колотило. После снов, в которых он видел некоторые моменты своего прошлого.

– Господин… господин… пожалуйста…

Лоэзия неожиданно прижалась мокрой щекой к окаменевшей половине лица мужчины, и её горячий шёпот обжёг ухо.

– Пожалуйста, господин…

Похолодевшие губы коснулись его щеки, потом скулы и накрыли левый глаз. А затем девочка опять крепко-крепко прижалась щекой к его лицу. Мокро и горячо было только щеке, но Ёрдел почему-то почувствовал себя так, словно он весь мокрый и весь горит.

– Хорошо. Не плачь.

И он потянулся силами к тонущей лошади и карете.

Как это обычно бывало, вода немного мешала. Работать рядом с ней всегда было не очень удобно. Но экипаж вынырнул вместе с обеими лошадьми и поплыл по воздуху к берегу.

Всё то, время, что карета летела, царила благоговейная тишина. Не нарушилась она, и когда экипаж завис над землёй. У него были сломаны оба задних колеса, пробиты днище и крыша – лёд был безжалостен – и с него ручьями стекала вода. Поставить его не удалось, только положить набок. Ошалевшая лошадь тут же попыталась вскочить на ноги, едва не перевернула карету, и двое мужчин, опомнившись, бросились её отстёгивать и успокаивать. Шкура бедного животного пестрела кровавыми порезами, оставленными острыми льдинами, боль и страх туманили разум зверя, и спасители едва не получили копытами в лоб.

К поломанной карете поспешили возница и дородный господин экипажа, что остановился на пригорке.

– Здесь женщина и ребёнок! Помогите!

Ещё один оборотень поспешил на помощь, но остальные не сдвинулись с места, продолжая напряжённо смотреть на тёмного, в руках которого силилась сдержать рыдания госпожа.

Ёрдел, чувствуя, как скручивается тело в его руках, решил, что слёзы – это не плохо.

– Плачь.

И Лоэзия бурно разрыдалась.

Мариш и Юдриш стояли у самого моста и просто смотрели на тёмного, который медленно гладил девочку по спине. От лопаток до пояса. И опять, от лопаток до пояса. Чётко. Размеренно. Спокойно. Лоэзия судорожно всхлипнула, вздохнула глубоко-глубоко, и Ёрдел, помедлив, положил ладонь ей на затылок и провёл до самых ягодиц.

Плачущей служанке помогли выбраться, а из нутра покорёженного экипажа достали сперва маленькую девочку, по спине которой расплывалось пятно крови, а следом очень медленно и осторожно вытащили женщину. Юдриш мельком взглянул на неё, отметил висящую плетью руку, осколок стекла, сверкающий между рёбер и, самое страшное, покрасневшие от крови рыжие волосы.

– Вокруг малышки так и обвилась, – побелевший дородный господин отёр лоб дрожащей рукой. – Всю собой закрыла…

Мариш не слушал. Он смотрел на свою драгоценную девочку, которая тонкими руками обнимала невозмутимого тёмного и рыдала на его плече. Внутри не было ни страха за Лоэзию, ни злости. Ни желания убить. Шевелился только страх иного рода.

Ранее ему не доводилось так долго смотреть в глаза этому тёмному. И сейчас он видел совершенно спокойный взгляд, без злобы, насмешки, укора… Никаких эмоций, только спокойствие.

– Очень, – хриплый голос царапнул слух, – плохо. Мне не нравится. Ты не умеешь защищать.

Мариш задержал дыхание.

Тёмный был прав.

– В-вы несправедливы, – вдруг вступилась за дворецкого всхлипывающая Лоэзия. – Он защищал меня, хотя мог погибнуть. Он старался… Просто не все так сильны, как в-вы-ы-ы-ы, – она опять разразилась плачем.

Тёмный пристально посмотрел на Мариша, и дворецкому казалось, что тот знает о нём больше наивной Лоэзии.

– Верну, когда всё утихнет, – отрывисто произнёс хаги и, развернувшись, исчез вместе с девушкой.

– Охренеть, – выдохнул Юдриш.

– Нужен лекарь! Есть тут лекарь?

Один из оборотней бросил короткий взгляд на застывшего дворецкого и бросился на зов.

– Эй, Мариш? – осторожно позвал Юдриш. – Ты как?

Мариш смотрел на место, где только что стоял тёмный, и продолжал видеть перед собой спокойные карие глаза.

У этого парня никого и ничего нет. Он ни за что не борется, ничего не хочет и ничего не может потерять. Мариш представил хаги, парящего в полной темноте. Никаких связей, привязанностей, страхов, целей, смыслов, за которые можно было бы ухватиться. Только сам хаги.

Который слишком силён, чтобы к нему можно было так просто прикоснуться.

Этот противник не чета тому же хайнесу.

Он действительно может забрать Лоэзию.

– Мариш? – опять позвал Юдриш.

Друг повернул голову и совершенно спокойно взглянул в ответ.

– Возвращаемся в город. Нужно разобраться с этой дерьмовой суетой.

Взгляд его упал на женщину, и дворецкий нахмурился.

– Что тут?

Они с Юдришем подошли ближе.

– Боги-основатели, – поражённо выдохнул Юдриш, – да это же…

Мариш скрипнул зубами.

Хайнеси и маленькая хайрени.

У кого же такие длинные руки?

– Выживут? – коротко спросил он у лекаря, и тот поморщился.

– Ребёнка попробую спасти.

– А женщина?

– У ребёнка больше шансов, – уклончиво отозвался тот. – Значительно больше. Там, – он кивнул на хайнеси, – весь затылок раскроен. Лучше попытаться спасти то, что можно спасти.

– Ещё лекари есть? – строго спросил дворецкий.

Возница дородного господина помялся, но всё же сказал:

– Учился когда-то, да недоучился…

– Займись.

– Что вы, господин! Я же ничего и…

– Живее, – от тона дворецкого мороз прошёл по коже. – Делай что можешь. Ты, – Мариш посмотрел на одного из подчинённых, – дуй в город за лекарями. Остальные остаются здесь. Возьмёте экипаж, – он кивнул на карету дородного господина, но тот и не подумал возмущаться. – Привезёте бабу и ребёнка в город. К Шереху Вотому, – и, посмотрев исподлобья, добавил: – Семьями за них отвечаете, поняли?

– В экипаже их нормально не разложить, – не отвлекаясь, отозвался лекарь.

Оборотни, которым поручили присмотр за хайнеси и её дочерью, почему-то перевели взгляды на телегу, и её хозяин нервно икнул.

– Да у меня кобыла бесявая, мужики.

– Лошадей полно. Вон ещё парочка.

Юдриш указал на противоположный берег, куда как раз вместе с лошадьми выбрался их собственный возница.

– Смекалистый парень. Надо запомнить его, а, Мариш? Эй, куда без меня?!

Успевший вскочить в седло Мариш подстегнул коня.

Ёрдел бодро шагал по истоптанной и заезженной дороге в обратном направлении. Лоэзия уже не плакала, только судорожно вздыхала и печально смотрела на проплывающие внизу зелёные листики.

– Куда мы идём? – наконец спросила она.

– В город.

Помолчав, девушка вздохнула.

– Мариш расстроится. Господин, верните меня, – голос девочки звучал устало и немного равнодушно. Наплакавшись, она утомилась, и теперь ей хотелось спать.

– Верну. Когда… – Ёрдел помедлил, осознав, что очень давно не произносил вслух чьи-то имена. – Когда Мариш разберётся с делами.

Лоэзия положила голову ему на плечо и опять тихо вздохнула.

– До города далеко. Я тяжелая. Вы устанете.

– Я не устаю.

Её и за ношу нельзя считать.

– Вы такой странный, – горячие губы прижались к его уху, и Ёрдел растерянно заморгал. – Я не понимаю, почему вы заботитесь обо мне, но я так рада, что вы сегодня пришли. Спасибо вам, господин.

«Спасибо…»

Тепло растеклось по шее к ключице и запульсировало.