Тонкая грань (СИ) - Рыжков Олег. Страница 60

Искатель складывал в рюкзак последнюю вещь, что посчитал для себя полезной, а именно длинный теплый шарф, правда, измазанный кровью. Ничего, у воды отстирает, в прохладные ночи лишним точно не будет. Уже накинул лямки на плечи и собирался идти, и вдруг встал как вкопанный. То же самое чувство, которое он испытал совсем недавно, когда на него из зарослей кустарника смотрел грых, сейчас вновь сковало тело. По спине пробежали мурашки, волосы на затылке словно зашевелились, а внутри стало так холодно, как не было ни в одну из ночей или даже на испытании. Ватные ноги отказывались слушаться. Эл пересилил себя и медленно повернулся. И тут же понял, что лучше бы он этого не делал.

Глава 16

Элогир ни в коем случае не считал себя трусом. Как-то раз перед сном он размышлял на эту тему, и пришел к однозначному выводу в этом вопросе. Трусость может развиться в человеке лишь в рамках определенного воспитания. Ее закладывают на бессознательном уровне в процессе взросления, при этом не всегда специально, просто общество, окружающее ребенка, ведет себя в рамках сложенных стереотипов поведения, которые невольно навязывает ему своим примером. Понимание этого простого психологического факта, скорее всего, заложила в искателя Артемида, вместе с базовым слоем знаний по психологии и социологии. А вот чего Артемида не могла заложить в Элогира, так это той самой прослойки воспитания, которая могла бы определить его дальнейшую судьбу как человека храброго или обыкновенного труса. Эту прослойку мог заложить теперь только сам искатель, и в его случае судьба вынудила быть скорее продуманным рационалистом, нежели отчаянным храбрецом, но уж точно никак не трусом. И любой из его недавних знакомых и товарищей с легкостью смог бы это подтвердить. Однако, не смотря на все это Элогиру было вполне свойственно, как человеку бояться чего-нибудь, что могло представлять угрозу его жизни, ведь это чувство базировалось на одном из трех базовых инстинктов — инстинкте самосохранения.

Поэтому, когда Элогир увидел за спиной грыха как минимум вдвое превышающего по размерам того, которого он добил совсем недавно, то сердце его не просто ушло в пятки, оно замерло, словно боялось своим шумом привлечь внимание чудовища.

Ужасающий хищник стоял на противоположной стороне поляны и пристально смотрел на одинокого человека. Огненные глаза его при этом очень недобро сверкали, заставляя жертву одеревенеть от ужаса. Редкие клочки красной шерсти, твердой как проволока, топорщились на шее и вдоль холки, пробиваясь сквозь плотный слой костяных нашлепок. Защита покрывала почти все тело монстра, из-за чего с далека он казался вырезанным из камня мастерской рукой гениального художника.

Зверь утробно зарычал, огласив всю округу таким пронизывающим звуком, что теперь у Элогира встали дыбом все волосы, а не только на затылке. Но именно этот рык смог вернуть искателя к жизни, выдернув из пелены жертвенного повиновения. Он и сам не понял, что именно произошло, но по телу вдруг пробежала огромная волна энергии, моментально приводя каждую мышцу, каждую жилку и каждую связку в состояние натянутой пружины. Еще миг и искатель сорвался с места как пушечное ядро. Он мчался без оглядки вперед, сквозь кусты и высокую траву. Нет смысла смотреть, что там сзади, ведь он итак это хорошо понимал — там смерть. И она вот-вот настигнет маленького человека. Надеяться на то, что и этот грых полумертвый свалится у ног парня совершенно бессмысленно. Артемида подкинула горсть везения, а взамен насыпала два мешка неудачи. Вот и выбирайся теперь, как хочешь, если сможешь.

Все эти мысли словно молния носились в голове, пока Элогир мчался к единственной цели. Дерево, то самое перекинутое через бурлящую в ущелье реку, то самое по которому он перешел на этот берег и чуть не разбился, когда оно закачалось из стороны в сторону. При этом парень и сам не понимал, почему именно к тому месту его несли ноги. Наверное, потому что это было единственное место, которое он тут знал, или может, потому что в тайне надеялся, что грых не сможешь перебраться за ним тем же путем. Глупо и опрометчиво, даже если хищник и не сможет пройти по широкому стволу, что совершенно не реально, то он запросто перепрыгнет реку, ведь там метров десять, не больше, а что-то Элогиру подсказывало, что для столь огромного и сильного монстра это расстояние ничтожно для прыжка. И, тем не менее, он мчался именно туда. Мчался, позабыв обо всем и не думая ни на секунду вперед. Только здесь и сейчас. Добежав до поваленного дерева, Эл вскочил на него в один прыжок, и даже не стараясь хоть как-то соблюдать осторожность просто помчался вперед. Удивительно, что вообще успел добежать. Возможно, хищник не сразу кинулся в погоню, что сомнительно, или расстояние между ними изначально было больше, чем могло показаться, или… Странно, но Элогиру в момент его рывка с места показалось, будто время замедлилось, а он мчал так быстро, как не бегал еще ни разу в своей короткой жизни. Странное существо человек, в момент смертельной опасности организм способен задействовать такие ресурсы, что в обычной жизни о них можно только мечтать.

Как бы быстро Эл не мчался, грых оказался во много раз быстрее. Парень уже был на середине бревна, как сзади раздался хруст ломаемых ветвей и вслед за ним мир словно перевернулся. Ствол дерева резко дернулся и провалился в низ, увлекая за собой и хищника и жертву. Уже падая в воду, на короткий миг искатель увидел, как огромная туша монстра летит в воду рядом с ним, а сверху на них обрушивается обваленное дерево, которое еще совсем недавно служило мостом.

И тут Элогиру повезло второй раз за день. Дерево обрушилось на голову твари, но при этом не затронуло человека, который каким-то чудом упал аккуратно между двумя выступающими из воды камнями. Даже сквозь бурный поток воды Эл услышал глухой противный звук, с которым тяжелый ствол приложил грыха по голове. А дальше все закрутилось как на карусели. Вода была холодной и мутной. Она неслась неуправляемой стихией вперед, увлекая за собой всех и вся. Эл только и успевал иногда схватить глоток воздуха, прежде чем течение накрывало его с головой, увлекая то вглубь, то вновь подкидывая вверх. Тяжелая туша хищника так же крутилась в воде, видимо монстр испустил дух, в чем Элогир сильно сомневался, или потерял сознание. Размышлять над этим некогда, сейчас надо думать о том, как выбираться. Отвесные берега реки высоко нависли над водой, и никакой возможности зацепиться за каменистую стену не было. Мышцы постепенно онемевали от ледяной воды, которая с каждой секундой словно становилась холоднее. К тому же парня то и дело швыряло об встречные камни, да еще и с такой силой, что вот-вот и у самого дух выбьет начисто.

Барахтаясь в воде, Эл ухватился за проплывающую ветку, которую, наверное, оторвало от упавшего дерева. Оно в силу своих размеров застряло между берегов где-то там в самом начале пути. Ветка помогла искателю немного отдышаться, осмотреться по сторонам и собраться с мыслями. Первое, что он заметил, хищник уже пришел в себя и вместо того, чтобы думать о спасение, стремительно плыл за человеком. Получалось у него плохо, так как течение сильным потоком кидало его из стороны в сторону, однако упорства зверю было не занимать. Еще пара минут, и он догонит жертву. И чего он так увязался, неужели голод для него сейчас превыше желания жить. Или может он знает, что где-то впереди сможет легко вылезти на берег, вот и не заморачивается об этом. Как бы там ни было, Элогиру срочно надо было что-то предпринять.

Действие метки смерти еще не закончилось, и потому использовать классовый навык Эл не мог, а ведь он вполне мог помочь в этой ситуации. Тем не менее, как только он вспомнил о «Проницательности», то взгляд тут же зацепился за интересную деталь, словно навык только того и ждал. Метрах в двадцати, перед самым поворотом реки вправо, в метре от воды показался скалистый выступ. А сразу перед ним волны разбивались о два огромных валуна, которые за много лет вода обточила так гладко, что смотрелись они как выбритые макушки. Сухой кустарник местами торчал возле выступа, чудесным образом вцепившись в камень и землю длинными корнями. Если постараться, то можно попробовать взобраться на один из камней, а с него дотянуться до выступа.