Совершенный вид (СИ) - Сэнь Соня. Страница 9

– Уверен. Со мной все в полном порядке. – он с благодарностью сжал ее руки и добавил, неожиданно вспомнив завершающую часть своего сна: – Элео показала мне девушку. Человека. Сказала, она мне поможет…

– Человека? – с подозрением переспросила Кейра, сощурив свои раскосые, ярко накрашенные глаза. – Реального человека?

– Ну, да. Ее лицо…оно мне показалось смутно знакомым.

– Быть может, это кто-то, кого ты знал? Ну, до того, как потерял память. Возможно, и сама Элео – не что иное, как голос твоего подсознания, пытающегося достучаться до тебя во снах…

– Сомневаюсь, Кейра. Хотя…я ни в чем не могу быть уверен.

Они замолчали, прихлебывая остывающий кофе из своих чашек под ровный шум ночного дождя. Уютный приглушенный свет нескольких миниатюрных светильников, встроенных в потолок над столом, вспыхивал багровыми искрами в вызывающе красных волосах Кейры, мерцал на ее коже и тонул в раскосых кошачьих глазах, сейчас кажущихся темно-медными. Она была очень привлекательна – как только может быть привлекательна молодая, полная сил полукровка – но Трис, глядя на нее, видел расплывчатый образ человеческой девушки из своего сна, ее ясные бирюзовые глаза, печальный взгляд, пронзивший его сердце…

Отчего она грустила? Быть может, ее тоже терзало одиночество?

«Кто она – и где мне ее искать?» – мысленно спросил он, все еще чувствуя где-то рядом незримое, едва осязаемое присутствие Элео.

И на мгновение в монотонной песне дождя ему послышался ее легкий и мелодичный, как плеск озерной волны, смех.

К тому моменту, когда Дафна проснулась – а спала она почти до девяти часов утра – ночной ливень уже поутих, сменившись размеренным, лениво накрапывающим дождиком. Какое-то время девушка лежала в постели, прислушиваясь к дремотному шелесту воды за окном и размышляя над своим сном – одним из сотен, в которых к ней приходил Адриан, но первым, оставившим после себя такое странное чувство. В этом сне они вновь шли рука об руку по ночному Лесу, подсвеченному волшебным светом двух лун и звезд, пока не остановились на краю обрыва, у подножия которого лежало бескрайнее и безмятежное, как сама вечность, море. Дафна смотрела на своего мужа, на его родное, знакомое до каждой черточки лицо, едва сдерживая слезы, с тоской осознавая неизбежность пробуждения; в эту минуту он повернулся к ней, и Дафна увидела, что глаза его из привычно карих стали янтарными, дейнарскими.

– Скоро все изменится, – произнес он, нежно коснувшись пальцами ее щеки.

И Дафна проснулась.

«И что означает этот сон?» – думала она, рассеянно отмахиваясь от прыгающего по ней Фьюри. – «Что в моей голове все перепуталось – Адриан, Лес, вчерашний дейнар?»

Скорее всего, так оно и было.

Вздохнув, Дафна, наконец, уступила натиску нетерпеливо попискивающего хвайка и нехотя села. Моменты утренних пробуждений в ее большой и такой одинокой постели всегда давались ей нелегко – даже сейчас, вереницу месяцев спустя. Теперь же, в сумрачном мире дождя, окутавшего обычно солнечный город печально-сизой дымкой – особенно. Хотелось просто забраться под покрывало с головой и, уютно свернувшись калачиком, впасть в спячку до самого конца сезона дождей. «А то – и всей этой жизни», – мрачно подумала девушка, спуская босые ноги на пол.

Она подошла к большому, во весь ее рост, окну и сквозь залитое водой стекло взглянула вниз, на улицы Антроповилля, которые, невзирая на непогоду, вступали в новый суетный день. Тут и там мелькали черные, серые и серебристые пятна дождевиков – длинных, с глубокими жесткими капюшонами, надежно закрывающими лица прохожих от дождя. Старомодным зонтам, которые так нравились Адриану, в современном мире места почти не осталось.

«Согласись, куда романтичнее гулять в обнимку под одним зонтом, чувствуя тепло тел друг друга», – любил говорить он.

Он был чудаковатый, ее Адриан.

– Я так скучаю, – едва слышно прошептала Дафна, на мгновение прижавшись лбом к прохладной поверхности стекла – одинокая фигурка за прозрачной стеной, отгородившей ее от проносящегося мимо потока жизни. Знает ли кто-то из тех, что спешат сейчас по своим делам там, внизу, что такое одиночество, боль утраты?

Разумеется, знает. Но жизнь всегда продолжает идти своим чередом – и в том ее жестокая мудрость.

Фьюри, словно чуя грусть хозяйки, встал перед ней на задние лапки, смешно прижав к груди передние – крохотные ручки, так похожие на человеческие – и встревоженно запищал. Фыркнув, Дафна наклонилась и ласково почесала его за большим, шелково-нежным и мягким ухом.

– Все в порядке, крыс. Пойдем, найдем тебе чего-нибудь вкусненького.

Через полчаса она, одетая в потертые джинсовые шорты и простую серую футболку, с волосами, схваченными в небрежный пучок на затылке, спускалась в лифте на первый этаж своего дома, планируя позавтракать (как она нередко делала) в расположенном там кафе. Еду оттуда можно было заказать с доставкой прямо в квартиру – но Дафне нравилось неспешно потягивать кофе, сидя за уютным столиком у большого панорамного окна и исподтишка наблюдая за остальными посетителями: семьями с весело галдящей ребятней, супружескими и влюбленными парами, одиночками вроде нее. Многие из них были ее соседями, другие – просто незнакомцами, заскочившими перекусить в милое местечко с игривым названием «Пышечка», которое так и манило прохожих ароматами горячей выпечки и свежемолотого кофе. Кормили здесь действительно неплохо – даже на взыскательный вкус Леонарда, который в былые времена иногда выбирался сюда пообедать с Дафной и Адрианом.

Попасть в кафе можно было не только с улицы, но и через холл дома – удобно, если не хочешь выходить под льющий наружи дождь – и именно этим путем воспользовалась Дафна. Войдя в просторное светлое помещение, оформленное в приятных терракотово-оранжевых тонах, она привычно направилась к одному из пустующих дальних столиков. В этот час в кафе уже было довольно людно – обычное дело для субботнего утра; смех и шум голосов сливался со звучащей в зале негромкой музыкой и едва различимым звуком дождя за окном, образуя ненавязчиво-уютный звуковой фон. Именно за ним сюда и приходила Дафна – за ним и ощущением того самого человеческого присутствия, которого ей порой отчаянно не хватало в ее тихой одинокой квартире.

Устроившись на маленьком диванчике, которые стояли у каждого стола, девушка с пару минут изучала электронное меню – хотя знала его чуть ли не наизусть. Выбрав в итоге творожную запеканку и несладкий кофе с кокосовым молоком, она достала из кармана джинсов свой коммуникатор и в ожидании заказа стала просматривать полученные со вчерашнего дня сообщения. Одно – от мамы, дежурное («Привет, зайка. Как твои дела? Ты сейчас, наверное, в Лесу. Позвони, как сможешь. Целую.»), следующее – от Найи, единственной близкой подруги («Черт, Ди, ты вообще бываешь в городе? Позвони, как вернешься из своих дебрей. Надо встретиться, срочно.»), и последнее, самое позднее – от Лео («Сладких снов, Ди. Еще раз извини. Надеюсь, мы все еще друзья.»).

Дафна вздохнула. Что там за срочность у Найи? Бурно рассталась с очередным ухажером, в тысячный раз поругалась с родителями или влипла в неприятности на работе?

«Позвоню ей из дома», – решила девушка. Она как раз размышляла над ответом Леонарду, когда колокольчик над входной дверью кафе мелодично тренькнул, возвещая о новых посетителях. Подняв голову, Дафна мельком посмотрела на вошедших – и уже не смогла отвести взгляда от необычной пары, тут же приковавшей внимание большинства присутствующих.

Девушка, с виду – примерная ровесница Дафны, невысокая, симпатичная, с коротко стрижеными рыжими кудряшками, была глубоко беременна – мокрый дождевик смешно топорщился на ее круглом, как шар, животе. Ее спутник – широкоплечий великан – осторожно придержав перед ней старомодную застекленную дверь, вошел следом и стянул с головы капюшон плаща, под которым обнаружилось бронзовокожее скуластое лицо с пронзительно-янтарными глазами и лохматая каштановая шевелюра. Полукровка помог девушке снять дождевик, который вместе со своим повесил на вешалку у входа, и, взяв подругу (или жену?) за руку, повел ее к соседнему от Дафны столику.