До захода солнца (ЛП) - Эшли Кристен. Страница 56

Святое дерьмо!

Что, черт возьми, это значит?

— Присматривала за мной? — подсказала я.

Он снова кивнул.

— Что это значит?

— Она рассказывала мне, чем ты занимаешься, — его лицо потемнело, — и с кем ты была, когда занималась этим.

Он не выглядел счастливым.

Я поняла, что выглядел совсем несчастливым.

— Ты хочешь сказать, что тетя Фиона доносила на меня? — Мой голос зазвучал выше.

— Да. — Он казался невозмутимым.

Это было нереально!

— Получается, она шпионила за мной.

— Не совсем. Фиона слушала, наблюдала и рассказывала мне. Она также сообщала, где ты находилась. А я шпионил за тобой.

Мое тело снова дернулось.

— Что?

— Это был не совсем шпионаж в обычном понимании, — небрежно продолжил он, — скорее наблюдение. Приятное наблюдение. Ты способна практически на все, и у тебя очень выразительное лицо, все эмоции тут же отражаются на лице, зверушка.

Я не могла переварить эту информацию. Могущественный вампир Люсьен следил за мной!

— Зачем... — пробормотала я. — Зачем ты это делал?

— Меня это забавляло. Ты забавляла меня. — Он изучал мое лицо и пробормотал: — Большую часть времени ты все еще меня забавляешь.

— Ты преследовал меня! — Это не был крик. Кузина Мирна никогда не стала бы кричать. Но это было чертовски близко к крику.

— Нельзя же преследовать то, что принадлежит тебе, — ответил он.

Я посмотрела на его рубашку.

— Подозреваю, что так говорят все маньяки.

Он запрокинул голову и закатился смехом.

Мне не хотелось вдаваться в подробности, почему мне вдруг может понравиться слежка Люсьена. Но его слежка попала прямо в хранилище «Почему я ненавижу Люсьена», и встала на почетном месте.

— Ты меня пугаешь, — сообщила я ему, отталкивая его грудь, чтобы сбежать.

Его другая рука присоединилась к первой, обняла меня, он притянул ближе, а его лицо опустилось ниже.

— В ту минуту, когда я увидел тебя двадцать лет назад, я понял, что ты будешь моей.

Да, это совершенно выводило меня из себя.

— Люсьен…

Он прервал меня.

— Лия, я двадцать лет ждал, чтобы ты в эту минуту оказалась прямо здесь. — Он подчеркнул последние два слова крепким пожатием руки.

Не пугай меня. Я не знала, что такое истерика, но похоже у меня скоро действительно начнется истерика.

— Я не знаю, что мне ответить на твои слова, — честно призналась я.

— Тебе и не нужно отвечать. Я знаю, — ответил он.

Мне показалось, что это не может быть ничем хорошим.

— Не хочешь, эм... поделиться со мной?

Он отрицательно покачал головой, затем наклонился, коснувшись своими губами моих.

Отодвинувшись всего на дюйм, он загадочно произнес:

— Ты узнаешь, когда придет время. — Затем его руки сжались крепче, и я оказалась прижатой к нему от груди до колен. Его голос стал грубым, глаза напряженными, когда он спросил: — Ты хочешь поужинать или нам стоит поискать какое-нибудь другое занятие на некоторое время?

Я не думала, что для меня будет полезно найти какое-то другое занятие с Люсьеном на некоторое время.

Жареная курица тоже была мне уже не по вкусу, но я решила, что она гораздо полезнее для моего будущего, чем то, что мог предложить мне Люсьен на некоторое время.

— Я хочу поужинать.

Он ухмыльнулся.

— Я почему-то знал, что ты так и ответишь.

Я решила, что лучше всего промолчать. Поэтому так и сделала.

Он наклонился и поцеловал пульс на моей шее, затем повернулся ко мне, его рука скользнула по моим плечам, и он повел меня на кухню. После того как он доставил меня на кухню, сам исчез.

И сорок пять минут спустя я опустила глаза и обнаружила, что взбиваю картофельное пюре.

Ужин был готов. Ужин, который мне придется разделить с Люсьеном.

Я посмотрела в другой конец комнаты.

Пока готовила, убрала всю грязную посуду и вытерла все поверхности, этому меня научила мама. Кухня была относительно чистой, курица в духовке была теплой, зеленая фасоль в воде, теплое домашнее печенье, завернутое в чистое кухонное полотенце. Я сервировала уголок для нашей трапезы.

Мирна определенно бы накрыла обеденный стол в столовой. Она бы положила дамасскую скатерть, идеально чистую, без единой складки, поставила бы серебряный канделябр и свежесрезанные цветы из сада, за которыми сама ухаживала, да и сад она сама привела в порядок.

Я подумала, если сделаю все как Мирна, то буду не я, и Люсьен это поймет, а если я по-домашнему сервирую маленький уголок на кухне, может это поднимет ему настроение.

Мне нужно было пережить этот ужин, прежде чем я проведу с ним остаток своих долгих лет, стараясь не портить ему настроение. Поэтому я устроила гораздо более непринужденный уголок на кухне.

Однако я оказалась в затруднительном положении. Он должен был сесть за стол и мне нужно было разложить еду.

Старая Лия просто позвала бы его, все громче и громче, крикнув, пока он не появился бы.

Новая Лия считала, что это неприлично.

Мирна обязательно бы отправилась на его поиски, скорее всего, сделала бы низкий реверанс, умоляя его доставить ей удовольствие и составить компанию.

Я рискнула, решив кое-что попробовать.

«Люсьен, если ты меня слышишь, ужин готов», подумала я, мысленно как бы обращаясь к нему, где бы он не находился.

И прислушалась, но не услышала никакого движения по дому, вздохнула, меня это раздражало, что он не услышал меня, когда я мысленно посылаю ему сигналы, а хотелось бы, чтобы услышал. Я накинула еще одно кухонное полотенце на картошку, решив отправиться на его поиски.

Обернулась и увидела входящего Люсьена, он смотрел на меня с совершенно пустым выражением лица, но его поза была странной.

Настороженной.

Я тоже насторожилась.

Он вторгся в мое пространство (снова) и посмотрел на меня сверху вниз, его лицо все еще было пустым.

— Как ты это сделала? — спросил он.

— Что сделала? — спросила я в ответ.

— Мысленно попросила меня, — сказал он мне.

Ура! У меня получилось.

— Ну, мне не хотелось кричать, ты же можешь слышать меня, когда я мысленно разговариваю с тобой, поэтому я решила попробовать и...

Он прервал меня.

— Я не могу слышать тебя постоянно, только когда обращаюсь к тебе.

Вот это новость.

— Правда?

Он подождал мгновение, прежде чем заявить:

— Никто такого никогда не делал.

Я почувствовала, как мои глаза округлились, повторив:

— Правда?

Выражение его лица стало задумчивым. Я подозревала, что и мое тоже. Я хотела узнать, что, черт возьми, происходит.

Затем выражение его лица снова стало настороженным, как будто он что-то скрывал от меня, что мне показалось странным.

В конце концов, он тихо сказал:

— Правда.

Он изучал мое лицо, его глаза смотрели пристально, я снова почувствовала это пульсирующее чувство, будто он пытался проникнуть в мое настроение, вторгнуться в мои мысли.

Я всем сердцем желала бы проделывать с ним то же самое.

Я хотела спросить, как он это делает и что он делает, но решила, что Мирна позволила бы ему делать все, что он хотел, не задавая глупых вопросов, даже если он вторгался бы в ее голову. Поэтому я просто смотрела на него.

Наконец он объявил:

— Давай поедим.

Я положила картофель в сервировочную миску и отнесла всю еду на стол, пока Люсьен открывал вино, наполняя бокалы. И пока мы накрывали на стол, у меня было странное предчувствие по поводу того, что я влезла в его мысли.

Я добавила эту вещь в свой очень длинный мысленный список «Спросить завтра маму».

Мы сели за стол, я намазывала маслом свое слоеное, еще теплое печенье (можно было бы поспорить, что мое печенье было лучше, чем моя жареная курица, или, по крайней мере, мама и Лана спорили об этом, и они делали это все время), Люсьен снова заговорил.

— Нам нужно поговорить о прошлой ночи.

У меня потекли слюнки от желания съесть печенье. Когда он произнес эти слова, слюнки тут же иссякли, и аппетит резко упал.