Дюк (ЛП) - Гаджиала Джессика. Страница 25

— Так что ответ — да, — сказала я, чувствуя странную грусть по этому поводу.

— Не обязательно. Саммер, женщина Рейна, была вполне нормальной.

— Тогда как же она оказалась связанной с байкером?

— Не знаю, детка. Ты тоже связалась с байкерами, — сказал он и, словно прочитав это так же, как я, бросился в укрытие. — Саммер держали в плену и пытали в течение нескольких месяцев, используя в качестве разменной монеты, чтобы заставить ее отца сделать то, чего он не хотел делать. Однажды ночью она сбежала, и Рейн нашел ее. Это их история.

— На самом деле не так уж и похоже, когда дело доходит до этого.

— Нет, но суть в том, что она была просто обычной цыпочкой, живущей своей обычной жизнью, ходящей на работу, возвращающейся домой, встречающейся с друзьями. Она не училась делать бомбы, как Джейни, или командовать беспредельными военными, как Ло, или училась надирать задницы, как Мейз.

— Что они все теперь делают? Как сейчас, когда они с твоими друзьями?

— Они все в значительной степени делают одно и то же. Ло и Джейни все еще в Хейлшторме и руководят тренажерным залом по самообороне. Мейз работает бухгалтером, как и до того, как стала такой крутой. Она также посещает тренажерный зал, учитывая, что у нее более чем достаточно навыков самообороны. Но на самом деле они не такие сумасшедшие, как ты думаешь. Теперь они все жены и матери. Все стало спокойнее. Ну, — сказал он, пожимая плечами, — они были спокойнее.

— Ты волнуешься.

— Есть, о чем беспокоиться, — согласился он. — Здесь много людей, на которых мне не наплевать. Включая тебя.

— Ты даже не знаешь меня, — сказала я, закатывая глаза.

— Знаю достаточно, чтобы знать, что ты заботишься о своих близких, и ты вяжешь пледы для бездомных, и ты можешь приготовить какую-нибудь гадкую мексиканскую еду, и ты путаешься в словах, когда нервничаешь, — он сделал паузу, и я подумала, что он закончил. Затем он добавил самую странную вещь. — Ты чиста.

— Я… чиста? — спросила я, сдвинув брови.

— Я видел много крови и грязи в своей жизни, чтобы распознать чистоту, когда я вижу ее.

— Чистая? — повторила я, не совсем понимая. Почему, только потому, что я не была каким-то крутым преступником, я была чем-то чистым, белым и блестящим?

— Худшее, что я мог сделать, это наложить на тебя свои грязные руки.

— Ты боишься, что можешь испортить меня? — спросила я, не в силах удержаться от улыбки. — Дюк, на случай, если ты не заметил, у меня нет особого желания устанавливать бомбы, командовать людьми или даже просто бросать парней на коврик на уроке самообороны.

— Ты довольно легко справилась с этим ножом. Скажи мне, — сказал он, слегка наклонившись, с напряженным взглядом, — каковы шансы, что ты могла сделать это до того, как тебя втянули в нашу историю?

Хорошо.

Что ж, в этом он не ошибся.

— Ты почему-то думаешь, что я стала хуже, потому что использовала этот нож? — спросила я, желая понять.

— Нет, детка. Ты делаешь то, что должна делать.

— Так в чем же тогда проблема? — выпалила я, думаю, удивив больше себя, чем его.

— В чем проблема?

— Да.

— В чем проблема, чтобы… наложить на тебя свои руки? — спросил он прямо, заставив меня с трудом сглотнуть, чтобы выдавить из себя ответ.

— Да, об этом.

— Пенни, ты хочешь, чтобы мои руки были на тебе, я не думаю, что смогу удержаться и не дать тебе это.

Я на секунду закрыла глаза, мой мозг разлетелся в миллион разных направлений одновременно. Половина из этих направлений выдвигала причины, по которым это была плохая идея. Другая половина пыталась убедить меня позволить этому случиться. Затем, где-то по пути, большинство из тех, кто искал причины, по которым это была плохая идея, отвлеклись и прыгнули на другую тропу.

Поэтому, когда я открыла глаза, мои губы приоткрылись и произнесли то, что я была уверена, что никогда не говорила раньше. — Я хочу, чтобы твои руки были на мне.

Он сжал руку на моей шее на короткую секунду в ответ, после чего он медленно двинулся назад, приземлившись позади моей головы и удерживая меня неподвижно, когда сократил расстояние между нами.

У меня перехватило дыхание от мягкого, сладкого первого контакта. Но прошло совсем немного времени, прежде чем это стало чем-то большим, прежде чем это стало жестче и голоднее. Прежде чем я начала чувствовать, как потребность пульсирует в каждом дюйме моего тела, достигая кульминации в почти болезненном сжатии между бедрами, тяжелом, давящем весе на нижней части живота.

Отпустив мою голову, Дюк просеял мои волосы через пальцы, двигаясь рукой по ключице, через плечо, затем вниз. Ладонь скользнула по моей груди, мой сосок затвердел от соприкосновения, вытягивая удивленный всхлип из моих губ. Он заурчал в ответ, когда его рука двинулась, чтобы сжать мягкую плоть на мгновение, прежде чем его большой и указательный пальцы схватили мой сосок и перекатили его, заставляя мою руку взлететь, чтобы схватить его за руку, сильно впиваясь в нее.

Я на секунду потеряла его руку, когда его язык завладел моим. Когда я почувствовала его в следующий раз, он был под моей футболкой, снова накрывая мою грудь, но без барьера, заставляя мою плоть сильно сжиматься и приливать влагу, чтобы намочить мои трусики.

Я не была девственницей. Я и раньше была возбуждена. Но это был другой уровень. Это было не столько похотью, желанием, сколько потребностью. Как будто я сгорю, если не получу больше, не получу все. Его рука скользнула по моей груди, чтобы подразнить другую, неловкое положение усложняло задачу.

Дюк издал рычащий звук в своей груди, когда его рука покинула мою грудь, спустившись вниз, чтобы схватить мою ногу и перекинуть ее через свое бедро. Затем он подвинул нас к краю кровати, осторожно повернув меня так, чтобы он сидел, а я оседлала его.

Мои бедра опустились, ощущая край кровати подо мной, заставляя меня осознавать, насколько он был возбужден.

Дюк, казалось, не поддразнивал меня, он протянул руки к подолу футболки и одним плавным движением стащили ее с меня. Холодный подвальный воздух заставил мою кожу покалывать, а соски затвердели еще больше. Но это была мимолетная мысль на секунду или две, прежде чем голова Дюка опустилась, и я почувствовала, как его теплый рот сомкнулся вокруг моего соска, сильно втягивая его, а затем щедро осыпая его языком, пока я больше не могла думать, пока все, чем я была, не превратилось в кучу удовольствия и потребности.

Мои бедра покачивались напротив его, его твердый член терся об меня именно там, где мне это было нужно, немного ослабляя напряжение. Он двигался по моей груди, работая над другим соском, в то время как его руки двигались вверх и вниз по бинтам, покрывающим мои бока, затем вниз, чтобы двигаться по моим бедрам.

Его голова поднялась, заставив меня издать небольшое ворчание из-за потери контакта. Он посмотрел на меня, его веки были тяжелыми, дыхание неровным. Затем одна рука опустилась на мое бедро, слегка отодвигая его назад. Другая рука крепко прижалась между моих бедер поверх штанов, поглаживая из стороны в сторону мой клитор, и я издала почти смущающе громкий стон, схватив рукой его спину для поддержки, пока он продолжал работать со мной.

Не было ни колебаний, ни неловкости.

Он точно знал, что делает, и поэтому гнал меня вверх быстрее, чем я думала, что это вообще возможно.

Как раз в тот момент, когда я была уверена, что это произойдет, я потеряла его руку.

— Дюк, — всхлипнула я, открывая глаза и отодвигаясь, чтобы посмотреть на него.

В ту секунду, когда мои глаза нашли его, его рука скользнула под мои брюки и под трусики и погладила мою скользкую расщелину, его большой палец легко нашел мой клитор, а средний палец медленно скользнул внутрь, заставляя меня инстинктивно сжаться вокруг него.

— Черт, — прорычал он, на секунду закрыв глаза и глубоко вздохнув. — Так чертовски влажно для меня, — добавил он, снова открывая глаза, наблюдая, как его палец медленно начал входить и выходить из меня. Вскоре, подстегиваемый моими тихими стонами, к его среднему пальцу присоединился другой, и они начали толкаться сильнее и быстрее, пока я не прижалась к нему и не уткнулась лицом в его грудь.