Дюк (ЛП) - Гаджиала Джессика. Страница 5

— Да, — сказал я, кивая, зная, что там будут крики, боль и Бог знает, что еще. — Как ты хочешь, чтобы я это сделал?

— Мы могли бы попросить тебя держать ее верхнюю часть тела, а Ло — нижнюю, но…

— Но? — продолжил я, когда она замолчала.

— Честно говоря, — начала Ло, — ты намного сильнее. Гораздо разумнее, чтобы ты крепко прижимал ее к груди. Это дает им возможность делать то, что они должны делать, и ты сможешь как бы зафиксировать ее на месте.

Я глубоко вздохнул, глядя на кровать. — Правильно.

— Если ты не… — начала Ло.

— Я понял, — сказал я, подходя к кровати и садясь спиной к изголовью, затем потянулся, чтобы схватить Пенни за подмышки и осторожно потянуть ее вверх по моему телу, стараясь не слишком сильно встряхивать ее, чтобы не повредить ребра или где-нибудь еще, где она могла пострадать, одновременно пытаясь позволить ей сохранить хотя бы видимость скромности, не выставляя ее сиськи напоказ.

Ло подошла ко мне сзади, когда я положил руку ей на плечи и ниже на бедра, чтобы обхватить ее ногами.

— Хорошо. Этого должно хватить, — кивнула Ло. — Я пойду проверю, как там Джейшторм и Алекс, и посмотрю, есть ли у них что-нибудь. Крикни, если тебе понадобится дополнительная помощь с ее ногами, — сказала она, направляясь к двери, бросая на меня взгляд теплых, но настороженных карих глаз, который я не мог полностью расшифровать. Это была почти печаль и смирение, смешанные с решимостью. Как будто она понимала, через что прошла девушка и что нужно, чтобы прийти в себя. Черт, может, и так. Это не мое дело.

— Я знаю, что ты пытаешься быть нежным, — сказала женщина, когда они с парнем перебрались на кровать, разложив кучу предметов на полотенце, — но тебе нужно держать ее крепче.

Я кивнул, медленно сжимая ее, усиливая давление, пока не убедился, что у нее нет ни малейшего шанса вывернуться. Ее лицо было прижато к моей груди, ее светлые волосы выпали из косы. Я на секунду отпустил ее плечи, чтобы собрать все это и сдвинуть набок, чтобы оно не мешало, и почти сразу обнаружил, что от нее сильно пахнет каким-то медом и ванильным шампунем или чем-то еще. Я снова прижал ее, на мгновение забеспокоившись, что смогу сломать ее маленькие птичьи косточки силой своих рук, но зная, что люди способны на большую силу, когда им больно.

Я знал.

Я уже доставлял такую боль раньше.

Я подавил эти воспоминания, прежде чем они успели всплыть на поверхность, тяжело выдохнув, когда парень посмотрел на меня. — Готов? — спросил он.

— Нет, — честно ответил я, и он кивнул, но продолжил выливать бутылку с перекисью на спину Пенни.

Ее тело дернулось против моего, когда она закричала, но это был далекий, сонный звук, и я понял, не имея возможности видеть ее лицо, что она все еще была в основном без сознания. Я надеялся, но точно знал, что она останется такой на протяжении львиной доли процедуры, пока я наблюдал, как девушка воткнула что-то в несколько мест на спине, вероятно, что-то, что было попыткой обезболить.

Я задавался вопросом, наблюдая, как они молча работают, используя различные предметы, как, черт возьми, Хейлшторм получил припасы, которые у них были. Из того, что я понял, у них была целая больничная палата, установленная в их комплексе на холме, и что она была снабжена, как настоящая, черт возьми, больничная палата, все те же принадлежности, которые вы могли бы найти в любом отделении неотложной помощи. Делая то дерьмо, которое они делали ежедневно, я понимал необходимость этого.

— Ребята, вы уверены, что знаете, что делаете? — услышал я свой вопрос, совершенно не в моем характере. Что я мог сказать? Я беспокоился за нее. Было достаточно плохо, что она будет заклеймена на всю жизнь; я надеялся, что у нее не будет инфекции, чтобы сопровождать это.

— Я был фельдшером, — сказал парень, не поднимая глаз, продевая нитку в иголку для сшивания.

— А я была медсестрой в армии, — добавила девушка, хватая пинцет. — Не волнуйся. Мы видели и имели дело с гораздо худшим, чем это, — сказала она, посмотрев на меня на секунду, прежде чем они двинулись к ее спине.

Это был единственный разговор между ними, пока они медленно работали.

Я, да, я был занят, пытаясь удержать тело Пенни, пока она корчилась в бессознательном состоянии.

— Ой! — закричала она несколько минут спустя, когда ребята из Хейлшторма только наполовину закончили шить. Она вскинула голову, и ее широко раскрытые, растерянные и полные боли глаза смотрели на меня, слезы делали их размытыми. — Ой, — снова захныкала она, качая головой.

— Тебе накладывают швы, — сказал я ей, стараясь, чтобы мой голос звучал спокойно, в то время как слезы навернулись, заскользили по ее ресницам и скатились по щекам. — У тебя ужасный порез на спине, и его нужно зашить.

— Больно, — сказала она глубоким от боли голосом. — Все болит, — добавила она.

— Я знаю, детка, — сказал я, слегка кивнув. — Подожди еще пару минут, и все будет кончено. Они дадут тебе несколько таблеток, чтобы облегчить это, — добавил я, не зная, будут ли они, но поняв, что если они снабжены полной гребаной аптечкой с обезболивающим средством, то, вероятно, у них в сумках тоже были какие-то чертовы Окси (прим. перев.: оксидон — полусинтетический опиоид) или Викс (прим. перев.: викодин — сильнодействующее обезболивающее). А если они этого не сделают, черт возьми, я выйду на гребаные улицы и куплю их, если понадобится.

— Вот, — внезапно сказал парень, привлекая мое внимание, и, оставив женщину продолжать, направился к нам с двумя таблетками в руках. Пенни посмотрела на него и покачала головой, глядя на них. — Смотри, — сказал он, поднося таблетку поближе. — Видишь? Там прямо написано «Викодин», дорогая, — подбодрил он. И, конечно же, овальные таблетки помогут. — Возьми их. Не будь героем. Давай закончим без твоих криков.

Пенни посмотрела на меня, словно ища другого мнения. Чувствуя себя совершенно неквалифицированным, я все равно дал его. — Возьми их. Тебе не нужно будет прокусывать себе щеку от боли. Чудеса современной медицины, — добавил я с легкой улыбкой, которой не чувствовал.

Она повернулась к парню и открыла рот, а он положил таблетки и потянулся за пивом, стоявшим на тумбочке, чтобы поднести ее к губам. Она скривила лицо, но сделала глоток, чтобы проглотить таблетки.

— Пятнадцать минут, — сказал он ей, ставя пиво и возвращаясь к своему партнеру на кровать.

— Я не понимаю… — сказала она, глядя на меня и качая головой.

— Не надо. Не думай об этом сейчас, — настаивал я, отпуская ее плечи, чтобы я мог прижать ее голову к своей груди. — Закрой глаза и делай глубокие вдохи, пока таблетки не подействуют.

Я позволил своим пальцам на секунду погрузиться в ее волосы, пока не почувствовал, как она сделала несколько глубоких вдохов, затем снова обнял ее за плечи, крепче.

Женщина посмотрела на меня из-за спины Пенни и поморщилась, и я подумал, что если она так смотрит на меня, будучи армейской медсестрой, то это дерьмо скоро станет еще хуже.

— О боже… — взвизгнула Пенни, всем телом пытаясь прижаться ко мне. Но я крепче сжал ее, закрыв глаза, когда она начала всхлипывать мне в грудь. Моя рука скользнула ниже по ее спине, моя ладонь врезалась в одно из ее бедер, удерживая ее ноги, чтобы Пенни не смогла пошевелиться.

— Ш-ш-ш, — сказал я, положив щеку ей на макушку. — Ш-ш-ш. Почти все закончено, — пообещал я, но я чертовски хорошо знал, правда это или нет, но мне нужно было утешить ее, даже если это было ложью.

— Прекратите, — взмолилась она. — Пожалуйста, пожалуйста, остановитесь, — закричала она, ее руки обхватили мою спину и впились достаточно сильно, чтобы поцарапать мою кожу, если бы на мне не было футболки.

Беспомощный, я продолжал шептать ей, даже не будучи чертовски уверен, что говорю, когда моя рука погладила ее по плечу, пытаясь дать ей что-то, что не было ощущением чего-то, вонзающегося ей в спину.

— Хорошо. Хорошо. Все готово, — сказала женщина, и я увидел, как она бросила окровавленные ножницы для ниток на полотенце, испачкав белый материал красным. — Дыши, милая, — сказала она, и была права, Пенни затаила дыхание. По инструкции она издала сдавленный вздох, который перешел в рыдание. — Мы просто нанесем на него немного мази, а потом забинтуем, хорошо? — спросила она, искренне ожидая разрешения.