Отдел Химер (СИ) - Бурак Анатолий. Страница 24

— Холодная ты девушка, Майя! Равноду-у-ушная.

Эх, ну как ему объяснить, обормоту, что, превратившись в то, во что превратилась, я стала смотреть на сильный пол чуть-чуть иначе. С гастрономической точки зрения, так сказать. Мужчину увижу в нем только после того, как он пройдет обряд Инициации. То есть немного погодя.

— Ладно, твоя взяла, — неохотно признал он. — Я наводил справки. В основном «мясо» для таких мероприятий поставляют спортивные клубы с уже сложившейся репутацией. Но по известным причинам нам это не подходит. Ну а к «темным лошадкам», как и в любом деле, все относятся с подозрением. Так что некоторое время займет твоя гм… адаптация и создание имиджа. Скажем, ты — молодой, перспективный боец, приехавший покорять столицу из Мурманска. Условия для таких новичков просто рабские. А оплата — мизерная.

Я пожала плечами и только открыла рот, чтобы высказаться по поводу, отказаться то есть, как Игорь продолжил:

— Но есть еще один ма-аленький шанс пробиться. После завершения боев, как правило, чемпион вечера приглашает на арену всех желающих помериться силами. Ставки на такие поединки не делаются, хотя в принципе никто не запрещает. Вот этим-то шансом мы и можем воспользоваться.

— И сколько? — вяло поинтересовалась я.

— Да не меньше чем один к десяти. И куш мы сорвем солидный. При условии, что ты одержишь верх, конечно, — поспешил поправиться он. — И не засветишься.

В своей победе я нисколько не сомневалась. А вот сыграть правдоподобно…

— Вставай, умник. — Я решительно поднялась и включила видеокамеру.

— Это еще зачем? — удивился Игорек.

— Сейчас узнаешь. — Рывком выхватив его из кресла и осторожно бросив через себя, пояснила: — Репетировать будем.

Игорь сполз с кровати и, потирая ушибленный бок, неуверенно поинтересовался:

— А нельзя ли на ком-нибудь другом? Или на чем?..

— Нельзя, — отрезала я и, отодвинув постель в угол, скомандовала: — Нападай!

Игорь принялся махать руками и ногами, а я как можно медленнее уклонялась, иногда ставя блоки. Всё же как неторопливы люди!.. Игорь в очередной раз растянулся на полу, а я вдруг задумалась: каковы шансы у нормальных остаться господствующим видом, захоти гемоглобинозависимые устроить серьезную экспансию? Хотя, должно быть, они достаточно велики, раз на Земле всё же правят хомо сапиенсы, а не вампиры.

ГЛАВА 14

Южная ночь в самом разгаре. Я, как обычно лежа на крыше капитанского мостика, любовался звездами. Предписание Магистра однозначно: сопровождать груз по пути следования. Вот я и сопровождал. Мы шли на юг, и делать мне было совершенно нечего. Два дня назад пересекли экватор — с соблюдением всех полагающихся такому случаю традиций в виде купания новичков, непременными байками бывалых морских бродяг и конечно же танцами.

Но праздник закончился, и мы стояли в нейтральных водах на подходе к Кейптауну. Собственно, этот порт последний, в который мы должны зайти. Следующая земля, на которую ступит экипаж, — Антарктида.

Моряки и научно-исследовательская команда отдыхали, а я, поскольку совершенно не нуждался во сне, занимался философствованием.

Думал обо всём и ни о чем конкретном. А точнее, просто пытался разобраться в себе самом и в окружающих людях.

Обретя пусть и иллюзорное и непродолжительное, но всё же бессмертие, сразу же задался проблемой: зачем люди умирают? Понимаю, как наивны мои вопросы, но всё же хочу знать: есть ли выход из безвыходных ситуаций? Как себя вести, встретившись лицом к лицу с чем-то необъяснимым? Ведь жить, заведомо зная, что твое существование не имеет цели и смысла, не очень-то весело. Нет, я, конечно, благодарен Отделу вообще и Магистру в частности, что мне, одному из миллиардов, дали шанс прожить еще одну жизнь. Но, видимо, так уж мы устроены, что, даже стоя на пороге вечности, терзаем свое сознание неизбывными «почему». Ведь узость и ограниченность мышления — достаточно неприятны сами по себе, не говоря уже о последствиях, к которым они могут привести… В конце концов, еще Чарльз Бэббидж сказал, что «заставить человека думать — значит сделать для него значительно больше, чем снабдить определенным количеством инструкций». Вот я и размышляю, благо обязанности кажутся синекурой, а отсутствие собеседников, вид пустынного океана днем и любование звездным небом ночью очень к этому располагают.

Словно в насмешку, о фальшборт что-то лязгнуло, и, слетев вниз, я обнаружил, что нас берут на абордаж в прямом смысле слова. К «кошке», зацепившейся за перила, пристегнут тонкий тросик, по которому с помощью какого-то механизма, прикрепленному к поясу, ловко поднимается непрошеный гость. Впрочем, со всех сторон полетели точно такие же трезубцы, и в глазах зарябило от количества желающих попасть в качестве экскурсантов на российское научно-исследовательское судно.

Взявшись за трос, я настроился на его частоту, собираясь разорвать молекулярные соединения. Перед глазами как живые встали образы Стражей Конвента. Магистр, укоризненно покачивая головой, тоже мелькнул где-то на краю сознания, и, решив, что секунд десять у меня еще есть, я призадумался.

О том, что пиратство не ушло в небытие в семнадцатом веке, я читал. Но, как правило, в связи с этим печальным явлением упоминался Южно-Азиатский регион, а также Страна Тысячи Островов — Индонезия. В этих же местах существование вольных буканеров вызывало удивление.

Бравый молодец, оказавшийся, как ни странно, азиатом, тем временем забрался на борт, и я, не мудрствуя лукаво, захватил его тело. После забав с акулой воля человека показалась податливой, как воск. Легонько «ударив» по нервным клеткам, почувствовал, как донор покачнулся и непроизвольно присел.

— Добро пожаловать на суверенную территорию Российской Федерации, — просипел я совершенно не привыкшими к русской речи и оттого плохо слушающимися голосовыми связками пленного и дал в честь вновь прибывших салют.

Стрелял, правда, прицельно и вниз. Так ведь кто их, аборигенов, разберет, что им больше по нраву. Послышались вопли и плеск падающих в воду тел. Я торопился, да и оружие оказалось не совсем привычным, так что пули то и дело цокали по обшивке и, срикошетив, иногда доставали жертву.

За моей спиной раздались удивленные голоса, и на палубу выбежали члены команды. Пистолеты — только у капитана и двух старших офицеров.

— Куда, мать вашу! — заорал я благим матом, так как патронов в рожке осталось явно меньше, чем жаждущих попасть в гости.

С противоположного борта раздались выстрелы, и, отбросив автомат, я кинулся в рукопашную. Тело донора, не чувствуя боли, словно робот, наносило мощные удары. Оглоушив двоих, я подобрал их пукалки, отшвырнул в сторону российской команды и почувствовал, что запас сил у моего пленника полностью истощился. Точнее, закончилась его никчемная жизнь. «Выйдя» наружу, я без зазрения совести проник в одного из уложенных на палубу пиратов и, поскольку события развивались стремительно, а я невольно оказался в тылу нападавших, нанес удар сзади.

Очередью из «узи» снял еще двоих и, почувствовав сразу три глухих толчка в грудь, упал навзничь. Раны смертельные, но я, зажав разорванные сосуды, заставил это тело послужить еще несколько минут. В конце концов, и я в этом нисколько не сомневался, все они уже покойники. Ибо «кто к нам с мечом придет»… Ну, вы помните.

Как оказалось, оружие на судне всё же имелось, и, оснащенные модернизированными АК, члены команды уже вовсю косили новоявленных флибустьеров.

Странно всё же… Ведь мы не какое-нибудь торговое судно, везущее подобно киношному кораблю из «Пиратов XX века» опий-сырец. И даже партии новейших компьютеров, которые можно с выгодой продать, у нас на борту не водилось. Эрго…

Выводы неутешительны, ибо это значило, что это не обычный бандитский налет, а спланированная кем-то акция. Причем задуманная и исполненная на государственном уровне, так как несколько десятков килограммов урана частным лицам ни к чему.

Как в далеких и романтичных шестнадцатом и семнадцатом веках, когда каперство было поставлено на промышленную основу, на нас наезжал кто-то сильный.