Контракт на молчание (СИ) - Гейл Александра. Страница 18

Тот, впрочем, не отвечает, лишь лаконично прощается. Звонок сброшен, и я впервые понимаю, насколько сильно дрожат у меня колени и не только. Этот день меня не пощадил: волосы растрепались, губы я искусала, съев всю помаду, а о том, чтобы обновить, и речи идти не могло. Ах да, и платье помялось еще с самого утра. Но все это мелочи. Я до последнего не была уверена, что у нас получится, хотя Эперхарт немного расслабился, уже когда Кайед затребовал электронную версию контракта. Но кто мешал сделать то же самое с Сержио и сравнить условия? В общем, отпустило меня только теперь. Внутри поселилось чувство усталого ликования, от которого до полного понимания, впрочем, мне было еще очень далеко.

— Невероятно, — наконец нахожу я в своем измученном мозгу подходящее, пусть и довольно банальное слово.

Повернувшись к Эперхарту, я замечаю, что он смотрит на меня с улыбкой. То ли от темноты, то ли от чего-то еще, но сейчас его глаза темные, почти черные.

— Классное чувство, да? — негромко тянет он.

— Да, — выдыхаю я, зачарованная моментом.

А в следующий момент его губы врезаются в мои в дикой, безумной ласке. Я еще не успеваю сообразить, что происходит, но уже открываюсь ему навстречу и чувствую пьянящее касание языка. А затем меня одолевает мысль о том, как все это неправильно, что нужно это прекратить, но внутри какое-то странное, сладкое чувство, которое обещает что-то совершенно необычное и буквально сбивает с ног своей силой. Мне приходится схватиться за плечи Эперхарта, чтобы удержаться здесь, в этой реальности. И… все заканчивается быстрее, чем я ожидала, и без моего участия. До того, как я успеваю понять, что это вообще было.

— Я… я не… — начинаю я, хоть и не представляю, что следует сказать. Меня до краев заполняет запах потрясающего мужского парфюма — кажется, он теперь проник в каждую мою клеточку. И это нельзя не почувствовать даже с расстояния. Только теперь наваливается ужасающее в своей полноте чувство вины перед женихом.

— Не думайте об этом слишком много, Валери. Просто адреналин.

И так он мне это объясняет? Я, дрожа, опускаюсь на стол, пока он направляется в приемную и зовет Боуи. Боуи, черт возьми, который все это время был за стенкой и мог войти в любой момент. Я едва успеваю выпрямиться и придать лицу нейтральное выражение, как они возвращаются уже вдвоем с бутылкой шампанского в руках. Этот день — для меня во всем слишком.

* * *

Я была уверена, что после поцелуя Эперхарта уже не оклемаюсь, и когда ребята, дожидавшиеся меня в приемной, пригласили отметить событие в баре, чуть не застонала от облегчения. Возвращаться к Клинту не было никаких сил. И совершеннейшей неожиданностью явилось то, что по мере рассказа о прошедшем дне напряжение начало отпускать и появились силы взглянуть на произошедшее с улыбкой. Быть может, Эперхарт прав и это действительно реакция на стресс. Странная, но не необъяснимая. Я же точно так же чувствовала себя грозовой молнией, жаждущей куда-то разрядиться. После поцелуя напряжение трансформировалось во что-то иное, не менее опасное, но ко мне возвратилась способность двигаться. А раз подписание контракта у меня будет всего одно, то и подобной ситуации не повторится. Здорово я придумала, да? Еще бы в это поверить.

— Я… я никогда ничего подобного не видела. Ни в чем таком не участвовала, — говорю я, задыхаясь, заплетающимся от эмоций и алкоголя языком. — И я вообще не представляю, как буду справляться дальше, и, наверное, Сибил сожрет меня с потрохами, но сейчас… это такое потрясающее чувство. Как будто я часть чего-то.

Элейн в этом месте качает головой и улыбается. Поначалу я почувствовала исходившее от нее напряжение: я получила контракт слишком быстро, и пусть это не моя заслуга (объективно почти все указания исходили от Эперхарта, а я по ходу лишь пару дельных мыслей ввернуть успела), но все же у меня имеется контракт. У нее — нет. Но осознав, как я обескуражена таким поворотом, подруга оттаяла.

Боуи участливо гладит меня по плечу и подливает текилы.

— Дыши, — напутствует он, не скрывая улыбки.

— И Эперхарт… нет, он, конечно, со странностями, но я не видела человека, который бы делал свою работу так хорошо. Сначала я думала, что ему все вот это досталось, но…

— А вот тут стоп, — смеется Боуи. — Не идеализируй Рэперхарта. Его отец щелкал лазерные резонаторы как орешки и действительно сколотил отличное состояние, которое оставил своему единственному сыну.

— А что с ним случилось? — Я сглатываю, потому что внезапно осознала, сколько между нами общего.

— С отцом Рэперхарта? — уточняет Боуи. — Его выкинул из бизнеса партнер, и тот не пережил предательство. После этого Рэперхарт сделал все, чтобы пустить по миру недобросовестного ученого. Пользуясь отцовскими наработками и связями, он создал «Айслекс», безжалостно демпингуя цены, подмял под себя всех клиентов бывшей фирмы отца, а потом задумался, что делать дальше… и пошел на расширение. Не очень лестная история.

— Вообще-то лестная. Он любил отца, все объяснимо.

— А если я скажу, что тот партнер пустил себе пулю в висок?

— А он это сделал?

Боуи морщится.

— Нет. Но он оставил его без последних штанов и с закладной на дом. Если так посмотреть, Эперхарт сделал точно то же самое, что и этот тип. Но не просто вышиб из бизнеса, а разорил!

— По другой причине! Цель все решает! — горячусь я.

— Ты неправа!

— Ребят, брейк, мы все слишком пьяные для серьезных философских споров, — машет руками Элейн. — Сойдемся на том, что Рэперхарта не надо идеализировать. От таких людей лучше вообще держаться на расстоянии. Иначе кончишь как Сибил.

— А с Сибил пора кончать? — хмыкает Коннор. — Что-то я пропустил.

— Да ты посмотри: она же вся извелась от того, как охладел к ней босс. Целую неделю наблюдаю, как она ужом вертится, силясь вернуть его внимание. Просто фу. Жалкое зрелище.

Тревожный звоночек появляется и тотчас пропадает в алкогольной дымке, как и многое другое. Например, причины, по которым я набросилась на Боуи, защищая его непосредственного начальника.

— Ты это серьезно? Я только сегодня видел, как они вместе выходили из машины, — восклицает Коннор.

— Ты вообще слышал о женской интуиции? — спрашивает Элейн, тыча себя в грудь.

Коннор, иронично усмехаясь, ставит локоть на стол и упирается ладонью в подбородок. Взгляд направляет именно туда, куда показывает Элейн.

— Еще как слышал и даже повидал.

— Да ты…Какой же ты ужасный!

Элейн обиженно взмахивает рукой и задевает бокал с вином. Пытается поймать, но делает только хуже, и в итоге по ее белой блузке расплывается темно-алое пятно. Коннор предлагает помощь в промакивании ее «интуиции». Раззадоренные алкоголем, мы хохочем просто до упаду. Мне кажется, что я никогда не остановлюсь, но затем поворачиваю голову к окну, около которого мы сидим, и вижу скрипящего зубами Клинта.

Веселье как рукой снимает, и я пулей вылетаю из бара.

— Клинт! — восклицаю я настолько виновато, будто действительно сделала что-то предосудительное. В общем-то, конечно, сделала, но уж точно не сейчас.

— Валери, — как-то странно говорит он. — Я был уверен, что ты на работе. Если ты просто хотела встретиться с друзьями, то могла бы прямо об этом сказать, чтобы я не переживал.

— Я была на работе еще час назад, просто сегодня произошло нечто очень важное для меня, и они позвали это отметить. Мне очень жаль, что я не могу обсудить это с тобой, а если совсем ни с кем не поговорю — просто взорвусь. Понимаешь?

Он как-то устало прикрывает глаза:

— Да-да, твой контракт, я знаю, — и засовывает руки в карманы, словно обороняясь.

— Что это значит? — хмурюсь я.

— Я не могу тебя винить, но неужели ты думаешь, что нужно скрывать вообще все? Неужели думаешь, что я пойду трепать языком? Да с кем? Я вообще на целом острове никого не знаю.

— Клинт, опомнись, — ахаю я. — Неустойка по моему контракту составляет пятьдесят тысяч долларов! Это большие деньги. Ты это знал, ты меня уговаривал…