Контракт на молчание (СИ) - Гейл Александра. Страница 4

— Звучит здорово, но…

— Без но, — отрезает Боуи. — Это твоя цель.

Я начинаю смеяться, делая мысленную пометку не упоминать при Боуи о синхронных переводах, к которым с детства лежит у меня душа. Конечно, мягкий прибрежный климат и чудесные виды привлекательны, но застрять на этом острове на годы я не планировала.

— Теперь расписание. Поскольку твой контракт еще не подписан и ты не можешь быть официальным секретарем встречи с потенциальными заказчиками, вместо тебя вести записи буду я. Встреча в час тридцать.

Мне становится сильно не по себе. Появляется ощущение… подставы? Я не отношу себя к доверчивым людям, но эта работа обещала стать для меня своего рода отдыхом. И вдруг с первого же дня я вынуждена выживать. Эперхарт подставляет меня? Намеренно подставляет? Не об этом ли говорил он мне, советуя хорошенько подумать, подписывать ли контракт? Какое счастье, что в моду вошли юбки миди, и моя, пусть и карандаш, но закрывает ноги до середины икры. Открытые колени (даже в сидячем положении) совершенно неприемлемы во время переговоров с представителями ислама. Если бы я заранее подумала о том, что меня в первый же день бросят волкам на растерзание, то подготовилась бы лучше. Но я не подумала. Я вообще не учла очень многого. Счастливое везение, черт возьми, что я остановила свой выбор на самой закрытой из юбок. Едва узнаю, где здесь продают одежду, куплю себе пару самых демократичных костюмов! Может, мама была права, полностью отказавшись от женственной одежды?

Она родила меня довольно рано и, как сама признавалась, по глупости. Карьеры не было, денег, соответственно, тоже. Попервоначалу ей помогала моя властная и жесткая бабка, но вскоре нашелся выход лучше. Дубай — город, который развивается чуть ли не быстрее всех на планете и старт которому дали нефтяные месторождения, остро нуждался в молодых и инициативных геологах. Тогда, скрестив пальцы, мама не преминула воспользоваться возможностью. Она часто вспоминала момент, когда спустилась по трапу и восточные мужчины не нашлись, что сказать: они до последнего думали, что доктор Хадсон — мужчина. Впрочем, ни половая принадлежность, ни наличие маленького ребенка, ни очевидная молодость не помешали ей прекрасно себя зарекомендовать и вернуться в Соединенные Штаты человеком с именем.

Но при всех очевидных плюсах, были в этой работе и минусы. Должно быть, именно благодаря ей мама полностью изменилась, отказавшись от своей женственности. И до самого конца она утешала себя тем, что в науке держат всего два типа представительниц прекрасного пола: первый — для услады глаз, второму же… не следует сильно отличаться от мужчин. И затем всегда добавляла, что для первого она лицом не вышла. Что, к слову, не было правдой.

Мама была невысокой, даже коренастой женщиной, не полной, но какой-то… плотной. Глядя на такую, сразу понимаешь, что она крепко стоит на ногах. Но лицо у нее было красивым и блестящие каштановые волосы — тоже. Вот только на работу она ходила со строгим пучком, без следа макияжа и непременно в брюках. Ничто из этого ее не красило. И если вдруг находился мужчина, который умудрялся рассмотреть под этой блеклой маской ее настоящую, то мама обязательно включала свой недюжинный интеллект, убивая последнюю надежду. В ее поведении я винила отца: либо он сделал ей очень больно, либо она все еще его любила.

Меня мама воспитывала другой. Она неустанно повторяла, что самое главное в жизни — уметь избавляться от рамок, чтобы стать счастливой. Делать то, что хочется. Желательно, чтобы это было в рамках закона, а если даже и нет, главное — не убивать, а то посадят. В этом месте обязательно следовал смех. Еще она часто говорила, что больше всего благодарна моему отцу за красавицу-дочь. Это все, что я о нем слышала.

Я мало похожа на маму, а это означает, что, видимо, отец был высоким, худощавым мужчиной с вьющимися рыжими волосами и веснушчатым носом. Не уверена, что одобряю мамин вкус, но с генами мне скорее повезло, чем наоборот. Таких девушек называют миловидными.

— Что мне делать на этой встрече? Какие у меня обязанности?

— Присмотреться, что к чему, понять, как действовать дальше. Фокус на заказчиков, тут у тебя должна быть фора, ты лучше меня разбираешься в нравах восточных людей. После того, как ты подпишешь контракт, — не если, а после! — я передам тебе все необходимые документы. Ознакомишься с ними в кратчайшие сроки, потом можешь задавать любые вопросы. Не стесняйся, помогать новеньким обживаться на новом месте — моя работа. Ты кофе допила?

Если честно, увлекшись болтовней Боуи, я вообще едва вспомнила про свой раф.

— Пошли, — не дожидаясь ответа, поднимается Боуи. — Должно быть, Карл уже закончил.

Я подхватываю стаканчик и следую к своему месту, окунаясь в удивительную энергетику этого места.

Я так боюсь опоздать на встречу, заблудившись в коридорах, что прихожу в приемную Эперхарта на пятнадцать минут раньше положенного. И не зря, потому что, как оказывается, обитатели уже запирают кабинет, чтобы встретить арабскую делегацию. Судя по лицу Эперхарта, он не ждал меня вовремя. Он вообще меня ждать не собирался. Вот что я сделала для того, чтобы заслужить его нелюбезность? Окинув меня новым оценивающим взглядом, но так и не удостоив словом, большой босс отворачивается к Боуи. И только тогда я отчего-то могу сделать вдох. Да что со мной происходит в присутствии этого человека? Неужели на меня так действует понимание, сколько у него власти? Или дело в другом?

— Ты подготовил план работ, учитывая новые сроки? — спрашивает Эперхарт у Боуи так негромко, что я едва могу расслышать. Как ни удивительно, от этого у меня еще сильнее что-то вибрирует внутри, в животе появляется странная пустота.

Я семеню следом за мужчинами, осознавая, что понятия не имею, о чем вообще пойдет речь. Я не в курсе даже деятельности данной организации, лишь догадываюсь, что дело в каких-то лазерных технологиях. Боуи эту тему во время своей вводной лекции обошел. Закрытая информация, помним? Подробности мне сообщат только после подписания контракта.

— Само собой, — привычно деловито отвечает Боуи, ничуть не тушуясь. Его манера разговаривать с Эперхартом едва ли отличается от той, в которой он наставлял меня. — Вот распечатки. Впрочем, за исключением поправок на приоритетные работы по другим проектам, я все остальное оставил неизменным. Все опять будет зависеть в основном от готовности пригласить нас к себе. Пока расчет на то, что они смогут уложиться с измерениями в месяц-полтора.

Глядя на две спины впереди себя, я с удивлением отмечаю, что визуально Боуи ниже Эперхарта всего-то на дюйм, но при этом кажется намного его меньше. Интересно, это так на меня действует подавляющая CEO-энергетика?

— Ты сегодня играешь в Капитана Очевидность, Боуи? — раздраженно спрашивает Эперхарт. — Если завуалированно намекаешь, что благодаря этим ленивым арабам мы упустим еще один грант?

— Поправьте меня, босс, но разве мы не получили прошлый грант?

— Но под ЮАР и только благодаря Сибил. С втрое урезанным финансированием, — не скрывая раздражения, выплевывает Эперхарт. — Сейчас, как ты понимаешь, мы даже на такой успех рассчитывать не можем. Ты объяснил мисс Хадсон суть проблемы?

— Пока нет, сэр, — напрягается Боуи. — Мне казалось, эта информация конфиденциальна.

— Окей, я сам, — непривычно легко соглашается Эперхарт. — Мисс Хадсон, почему вы идете позади? Чтобы меня нервировать? После вашего утреннего опоздания я все время жду, что вы где-нибудь потеряетесь. Как у вас с ориентированием на местности?

Он так резко тормозит, что я чуть не врезаюсь в его спину. Едва успеваю сделать шаг в сторону, лишь рукой задевая манжету. Ладонь будто обжигает от близости чужого тела.

— Простите, мистер Эперхарт, — стараюсь говорить я максимально нейтрально. Хватит и того, что утром чуть не вышла из себя после его замечания про пожарную сигнализацию!

— Я задал вопрос. — Эперхарт смотрит прямо мне в лицо — кожей чувствую — и не спешит следовать далее.