Мне нужна жена! Что значит, вы подумаете?! (СИ) - Обская Ольга. Страница 68
— Лучше смотреть на озеро, тогда его мелодия станет особенно отчётливо слышна.
Яна послушала совет и развернула голову в указанном направлении. Водная гладь была спокойной. Волны катились по ней медленно и лениво. Тонкий серп луны плескался в них, перекатываясь вперёд-назад. Тишина сделалась зыбкой, неуверенной, и вдруг Яна уловила вполне различимый перезвон, тихое журчание воды, которое постепенно превращалось в музыку. Мелодия была кристально чистой и нежной, как признание в любви.
— Слышишь? — Моррис притянул к себе Яну. Подставил ей под голову своё плечо.
Его уютное плечо специально было создано, чтобы её голова покоилась на нём.
Они долго лежали молча, слушая песню озера и глядя на звёзды, рассыпавшиеся на бархате ночного неба.
Счастье…
Наверное, никогда ещё Яна не чувствовала такого полного безграничного счастья. Такого ослепительного и пьянящего. Она успела насладиться им, успела ощутить его вкус, прежде чем набежали отравляющие мысли. Она вспомнила о разговоре с Ринатом. Ей хотелось верить, что он солгал, но подлая струйка сомнений затекала в душу.
— Тебя что-то тревожит? — догадался Моррис.
Он научился чувствовать малейшие нюансы её настроения, даже не глядя на неё.
— Да.
Яне не хотелось испортить тревогой эту чудесную ночь, но она знала, что должна рассказать Моррису о разговоре с Ринатом. У них теперь всё будет на двоих: и счастье, и испытания. Только прежде чем переходить к невесёлому разговору, Яна решила затронуть другую тему.
— Один из моих посетителей оставил мне крупную сумму денег и сбежал.
Она рассказала Моррису во всех подробностях историю Кристофа и закончила тем, что ей необходимо найти для него наставника, который бы обладал художественной магией.
— Я знаю одного художника, который живёт в Трэ-Скавеле. Амбруаз из рода Самельё. Очень талантлив. Его картины выставляются в столице.
— А что у него с магией?
— Он погодник. Но дар очень слабый, поэтому Амбруаз зарабатывает себе на жизнь искусством.
Погодник — это что-то типа народного синоптика, насколько Яна знала. Ей бы хотелось найти для Кристофа наставника с сильным даром, связанным с художественным искусством. Но на безрыбье и рак рыба. Он хотя бы умеет рисовать. В любом случае несколько уроков от такого мастера Кристофу не помешали бы.
— Я встречусь с ним и попробую договориться о том, чтобы он позанимался с мальчиком, — пообещал Моррис.
У Яны поднялось настроение, что хотя бы одна проблема сдвинулась с мёртвой точки. И Моррис, заметив это, решил усилить положительную динамику — предложил перекус.
Её хозяйственный викинг принялся доставать снедь из корзинки, которую предусмотрительно захватил из дома. Он вручил Яне огромный сандвич с индейкой и зеленью и себя не обделил таким же.
Почему-то на свежем воздухе у Яны всегда просыпался зверский аппетит, поэтому она нисколько не испугалась внушительных размеров своего сандвича. Она расправлялась с ним, наслаждаясь каждым кусочком, попутно испытывая удовольствие от того, с каким аппетитом набросился на индейку Моррис.
— А ты не хочешь попробовать позаниматься с Кристофом сама? — он протянул Яне флягу с чаем.
— Сама? Но я же не художник.
— Зато писатель, — Моррис улыбнулся.
Яна как-то рассказывала ему, чем занималась в земном мире. "Сочинять истории — мой хлеб", — делилась она. Он был под впечатлением, хотя и заявил, что не удивлён, потому что всегда знал, что у неё богатая фантазия.
— Думаю, ты могла бы быть полезной для Кристофа. Писатель — тот же художник, только рисует картины не кистью, а словом.
У Яны потеплело в груди. Какая огромная разница с тем, что когда-то говорил Даня.
— Боюсь, всё равно не смогу ему помочь. Ведь его художественный и магический дар взаимосвязаны. А у меня такой связи нет.
— А что если есть?
От этих слов Морриса у Яны волоски на затылке встали дыбом. Она никогда не думала в этом направлении. Но как бы было страшно и одновременно восхитительно — обнаружить, что все написанные ею тексты имеют какую-то магическую силу. Верилось в такое с трудом, но всё равно захватывало дух.
Яна решила обдумать эту сумасшедшую идею на досуге, а пока нужно было настраиваться на разговор о Ринате.
— Есть кое-что ещё, о чём мне нужно рассказать.
Моррис кивнул. Похоже, он догадывался, что самые тревожные новости впереди. Он обнял Яну, прижал к груди. В кольце его рук она почувствовала себя в безопасности и выдала ему всё, что сказал ей Ринат.
Моррис слушал спокойно, но Яна чувствовала, как вскипает в нём гнев.
— Он солгал. Я почти уверен, — викинг успокаивающе гладил Яну по руке.
— Это как-то можно проверить? Ты видишь метки судьбы?
— Нет. Видеть то, что предначертано, редкий дар. У Жюля получилось только благодаря артефакту.
— Может, я бы и смогла со временем сделать такой же, но сам Жюль считал своей ошибкой то, что вмешался в тонкую материю судьбы.
— Нам не понадобится артефакт, который читает судьбы, а только артефакт, который позволяет свободно перемещаться по землям атайцев.
Яна снова почувствовала, как Моррис борется с приступом гнева.
— Пришло время побеседовать с Ринатом.
"Побеседовать" было произнесено так зловеще, что Яне послышалось в нём жгучее желание физической расправы.
— Артефакт готов, ты же знаешь.
Яна сделала его из Атайской стрелы перед третьей брачной церемонией, потому как после неё они с Моррисом собирались наведаться к атайцам. Правда, судьба подготовила им совсем другое приключение — в земном мире.
Яна и Моррис разговаривали до рассвета. Она убеждала, что идти к атайцам нет смысла, потому что Ринат и сам собирался наведаться к Яне в ближайшее время. Моррис же пламенно желал ускорить процесс — видимо, жаждал как можно скорее вытрясти из Рината правду. Но в то же время в него вселилась непоколебимая убеждённость, что с этой минуты он должен быть постоянно рядом с Яной.
Её веселила и заводила мысль о викинге-бодигарде. Даже вспомнился небезызвестный фильм "Телохранитель" с Уитни Хьюстон и Кевином Костнером. Не разлучаться — заманчивая идея, но Яна понимала, что это трудно выполнимо. Моррис, в отличие от Кевина, занимает ответственный пост и должен много времени проводить в ратуше, а быть бодигардом он может только на полставки в свободное от градоначальницких забот время. Он и так отсутствовал на рабочем месте несколько дней. Наверняка, дел накопилось невпроворот.
В промежутках между горячими дискуссиями они умудрялись целоваться. Помогают ли поцелуи мыслительному процессу — вопрос сложный, но когда Яна и Моррис вернулись в дом, у них уже был почти согласованный план действий. Однако утро приготовило им такие тревожные события, что план был забыт.
Когда они сели завтракать, дверной звонок сообщил, что к Моррису пришёл ранний гость. Ранний гость всегда не к добру. Это оказалась Матушка Лилиет из приюта. Бледная и совершенно убитая она рассказала, что пропали два её воспитанника: Кристоф и Жанетт.
У Яны сердце сжалось от тревожного предчувствия.
— На тумбочке Жанетт лежало вот это, — Матушка протянула Моррису листок.
На листке неровным детским почерком с ошибками и кляксами было выведено:
Мы ушли по важным делам. Вернёмся завтра.
Яне не понравилось слово "завтра". До завтра очень-очень долго, и за это время с детьми может произойти всё, что угодно — они проголодаются, устанут, замёрзнут. Но можно было утешиться тем, что, по крайней мере, дети сами куда-то отправились. Было бы в тысячу раз тревожнее, если бы их кто-то выкрал. В Трэ-Скавеле могли остаться желающие отомстить Жанетт за то, что она им раньше снилась.