Полечка (СИ) - Шубникова Лариса. Страница 22

Нет, не для того, чтобы продолжить поцелуи и дать волю своим страстям и желаниям, но для того, чтобы объясниться. Клим только что понял, как нелегко дались ему эти недели в непонятном, полусонном состоянии, как жизнь его перестала быть настоящей, объемной и насколько глубоко проникла в его разум и сердце эта очаровательная цветочница.

Женька, тем временем, проводил Полю до ее спальни и уже привычно сунулся к ней за поцелуем, однако получил твердое «нет», вздохнул и болезненно поморщился от громкого звука хлопнувшей двери. Он знал, чувствовал, что она не любит его, реагировал очень нервно, но надежды не терял.

Безответные чувства — вещь интересная. Звучит цинично? Пожалуй. Но, тем не менее… Ты любишь, тебя отвергают, а ты, словно нищий, ждешь любой подачки в виде ласкового взгляда, теплого слова и все это воспринимаешь, как знак, намек на то, что все еще сложится. Безответная любовь — неисчерпаемый источник надежды? Вопрос, так вопрос…

Поля же, оказавшись в безопасности своей комнаты, рухнула в кресло и уставилась на свои руки. Те дрожали, тряслись, «нервничали», так же как и вся она. Сердце стучало, виски ломило и все это на фоне изумительного понимания — Климу она небезразлична!

Бедняжка сидела, пытаясь унять вихрь чувств своих, но чем больше старалась, тем сильнее все вихрилось. Поля знала наверняка, что Клим придет и ждала. Ожидание и радовало и злило. Он придет! Почему так долго не приходит?! Потом опомнилась и ринулась…куда? Да к зеркалу. Смотрелась в него, поворачиваясь и так и эдак, была недовольна собой и решилась приукрасить себя хотя бы слегка. Сняла резинку с волос, расчесалась и снова села ждать.

Чертовы минуты никак не хотели лететь быстрее, сердце не желало биться ровно, нервы звенели от напряжения и вот, наконец-то, стук в дверь. Она взметнулась с кресла и бросилась открывать.

— Кwим… — он стоял в дверном проеме, должно быть выглядел красиво, но Поля совсем не о том подумала, когда увидела его.

Он был собран, серьезен и напомнил Поле иллюстрацию к книге о войне. Клим походил сейчас на офицера, который готов ринуться в бой. Тот же вошел уверенно в ее спальню, прикрыл за собой дверь и посмотрел прямо в глаза.

Поля сама не понимала, что увидела в его взоре, но счастьем назвать бы не смогла. Он в отчаянии?! Истинно женское, глубинное, шепнуло ей, что он пришел не победителем, а раненым и слабым. Сердечко подсказало один единственный правильный поступок, жест. Поля нерешительно подошла к Климу и очень аккуратно обняла его. Утешала? Да. И Клим понял это. Обнял ее в ответ, прижал крепко и будто сил набрался, задышал и начал говорить…

— Выслушай меня и не перебивай. Я почти уверен, что после моих слов ты выгонишь меня и будешь совершенно права. Но, очень надеюсь, что поймешь …. Присядь, рассказ мой будет долгим. — С этими словами он взял ее за руку и проводил к малому диванчику, что устроился уютно у дальней стены спальни, усадил ее, недоумевающую, а сам остался стоять.

— Я не родной сын, приемный, Паулина. Эта семья приняла меня, и я всем обязан этим прекрасным людям, я люблю их и не могу разочаровать. Не имею такого права, понимаешь? Женьку знаю с четырех лет. Привык опекать и оберегать. Даже не в привычке дело… Он брат мне, не по крови, но по душе и он тебя любит. Я говорил с ним и понял это совершенно точно. Кроме тебя никого не видит. Он знает, что ты его любви не принимаешь, но это ничего не меняет, Полина. Ты для него всё сейчас. И я не могу, просто не сумею отнять у него то, чем он дорожит так сильно. Впервые в жизни я не знаю, что мне делать. Никогда еще не был таким беспомощным! Еще страшнее то, что именно тебе я признаюсь в собственной слабости. Какой-то кошмарный сон… Я виноват перед тобой тем, что захотел быть ближе тебе, не зная, что Женька настолько любит. Потому прервал общение без объяснений. Если бы я знал, чем обернутся для меня эти несколько недель…. Я надеюсь только на то, что для тебя я не настолько важен, чтобы причинить боль. — Он замолчал, полагая, что сказал все, что должен был и теперь с ужасом ждал ее слов.

Даже не слов, а гнева, злости. Девушка, которой объявляют, что ее променяли на кого-то, пусть даже любимого младшего брата, просто обязана высказаться и закатить хотя бы малую истерику!

Но он плохо знал Полю…. Вероятно, будь на ее месте другая, все бы было именно так, как представлял себе Клим, но Полина, как никто иной понимала, что значит променять родного человека на чужого, хоть и любимого. Ее саму малышкой еще променяли когда-то на непонятного Дариуша и кто? Матушка.

Вы можете не верить, но именно после слов Клима, Поля стала им гордиться. Он не лжет, он ценит то, что важно, но и она, Полина, дорога ему. И еще поняла, что должна рассказать Климу об этом. Одна беда — она не умела подобрать слов, но все же попыталась.

— Кwим, ты совсем не виноват передо мной. И я не сержусь, а все понимаю. Я…я… — она нервно вздохнула, — Не знаю, как объяснить… Семья дороже всего. Это самое главное! А я… Я чужая. И я разрушительница семей.

Так и сказала. Эта фраза выплыла воспоминанием, прорвалась сквозь годы и явилась сейчас старым, детским комплексом. Может быть, у психологов найдется умное слово, которым все это можно описать, но зачем слово, когда и так все понятно?

Если бы Клим услышал церковный хорал прямо в комнате, он бы удивился ему меньше, чем словам Поли.

— Что? — прошептал-прошипел Клим.

— Я все поняла и ты прав. Не переживай, я больше не появлюсь в вашем доме. Не встану между тобой и Женей. Сейчас вызову такси и уеду. Утром передай родителям мои извинения, wадно? — вроде бы сказала ровно, спокойно.

Полагаю, описывать не нужно, что сейчас клубилось в ее душе? Опять боль, опять разочарование. Поля поднялась с диванчика и пошла забрать свою сумочку, понимая, что это конец. Постаралась не плакать, но не сдержалась, отвернулась, пряча крупные слезы от него.

— Нет. — Голос его ударил по натянутым до предела нервам и заставил Полю вздрогнуть. — Не отпущу, даже не проси. Я не настолько герой, чтобы отказаться от тебя. Полина, я найду выход. Всегда находил! Я люблю Женьку и он меня любит. Пока я ничего не знаю, но верю, что он поймет…. Должен понять.

Клим дернулся к Поле, развернул к себе, увидел слезы.

— Не нужно. Плакать не нужно. Только не из-за меня. — Бережно смахнул слезинки с ее щек, поцеловал мокрые реснички. — Скажи мне, может я придумал все? Я нравлюсь тебе, верно? Я чувствую, но хочу услышать это от тебя.

— Нравишься, Кwим. Очень нравишься.

Вот странные существа женщины! Только что Полина была уверена, что наступил конец света, и тут же, в руках Клима оттаяла, стала счастливой и было уже все равно, что нет простого выхода, что она станет причиной ссоры братьев… Вероятно, она очнется от грёз, но мгновение вот это запомнит навсегда. Мгновение любви? Высокопарно, но тот, кому повезло ощутить все это, не заметит напыщенности, всего лишь правду.

— Я люблю тебя. Мне странно говорить это незнакомке…. Нет, не так. Для меня это все странно. И если честно, могу добавить — без тебя очень плохо. — Клим поцеловал легко ее губы. — А я, идиот, еще смеялся над мелодрамами, которые мама смотрела. Знал бы, что сам так вляпаюсь, пожалуй, не ехидничал так откровенно.

Полечка уютно прижалась щекой к его груди, слушала, как бьется его сердце и улыбалась. Клим ее любит, и это правда и именно ее, никудышную. Она приняла это чудом, волшебством, и очень боялась спугнуть или утратить все это. Подумала немножко и решила сказать.

— Я не смогу удержать твоей любви, Клим. Во мне ничего интересного и ты скоро это поймешь. Нужно ли ради меня все рушить? — рука Клима, что гладила ее по волосам, замерла на мгновение.

— Что?

— Кwим, я совсем никакая. Я не то, что ты думаешь. А ты…ты… Ты умный и очень красивый, честный и порядочный. Сильный. Ну, что я для тебя…..кто…

— Ты очень сильно удивишься, если я скажу, что никогда еще не встречал таких девушек? Не знаю, какой баран все это внушил тебе, но готов его придушить. Полина, давай так — если ты считаешь меня умным, сама сказала, то с чего ты взяла, что я не способен отличить фантик от конфетки? Ты удивляешь меня с того самого момента, когда явилась сюда с яблоками своими. Да что там! Я когда увидел тебя в первый раз у твоей лавки, чуть шею не сломал, пока оглядывался. И до сих пор ругаю себя дебилом за то, что не выскочил тогда из кафе и не треснул бородатого твоего, не познакомился с тобой прямо на улице.