Боль (ЛП) - Сузума Табита. Страница 13

Стоя на самой верхней вышке в «Эшвей Аква-центре», Матео выгибает шею, чтобы потянуть мышцы, и смотрит на белую бетонную крышу над собой. Отсюда бассейн кажется не чем иным, как маленькой прямоугольной полоской флуоресцентно-голубого цвета. За его пределами по дорожкам обычного бассейна вверх и вниз плавают крошечные люди, выполняя свою утреннюю тренировку. Звуки подскакивают и эхом окружают его, но здесь наверху он всегда чувствует себя странно отрезанным от всего, в своем собственном мире. Воздух горячий и влажный — он вытирается полотенцем, чтобы руки не скользили, когда в обороте надо будет держать ноги. Сорвать прыжок — одна из многих опасностей.

Задача подготовки к сложному прыжку с десятиметрового трамплина, будь то на соревновании или тренировке, — никогда не давать себе возможности представлять все то, что может пойти не так. Сегодня он отрабатывает один из самых трудных прыжков — «большой из передней стойки»: четыре с половиной оборота, согнувшись, — который его пугает. Но там внизу, совсем внизу, его ждут тренер и отец, прищурившись, глядят на него, уже оценивают его поведение, уверенность, количество времени, которое требуется ему для психологического настроя. Матео тянется и подпрыгивает на мысках столько, сколько ему позволено, пока не осознает, что ему придется это сделать.

Несколько раз пройдясь по трамплину взад и вперед, он наконец занимает позицию в самом его начале, дышит глубоко, закрывая глаза и представляя в голове каждое свое движение — каждую группировку, оборот и вращение, которые совершает его тело в воздухе при падении. Все движения отпечатаны в мозгу бесконечными «сухими» тренировками в поролоновой яме, на трамплине с лонжей, а также в бассейне. Он сосредотачивается на точке, приподнимается на мыски, считает вслух до трех и бежит четыре шага, отталкиваясь от доски и взлетая в воздух.

Он прижимает вытянутые ноги к груди и прокручивает четыре оборота. Глазами постоянно ищет воду — голубую полоску. Раз, два, три, четыре, пять. Затем вытягивается как можно сильнее и быстрее, левая ладонь обхватывает тыльную сторону правой, и входит в воду, будто стрела.

Больно. Он знает, что прыжок получился неидеальным, поскольку вакуум засасывает его вниз, замедляя до тех пор, пока он может развернуться и выскочить на поверхность. Над ним поднимаются пузырьки, он чувствует бурлящие воды, образованные его неуклюжим входом, и стремится к свету, выныривая с болезненным вздохом. Волосы облепляют лицо, хлорированные струйки воды заливают глаза. У него все болит. И хотя прыжок был не так ужасен, он уже знает, что перекрутил вход и приземлился слегка плоско, тем самым выбив из тела весь дух. Он взбирается на бортик и садится, хватая ртом воздух, когда к нему подходит Перес, жестикулируя в сторону огромного экрана на стене, проигрывающего в замедленном действии прыжок Матео и отмечающего его ошибку.

— На разбеге дал слишком много импульса и прыгнул слишком широко — вот почему перекрутил вход в воду.

— Знаю, — выдыхает он, тряся головой, чтобы из ушей вышла вода, а перед глазами перестало все раскачиваться.

— Ты до сих пор стремишься к более чистому исполнению, чем это требуется. Перестань беспокоиться об ударе о доску! — кричит его отец со своего пластикового стула возле бассейна.

Это не столько доска, сколько бетонная платформа толщиной в пятнадцать сантиметров. «Сам попробуй покрутиться в воздухе, когда она маячит у тебя перед лицом», — язвительно думает Матео.

Второй повтор на большом экране подходит к концу, и оба, тренер и отец, ждут, что он снова повторит прыжок. За двухчасовую тренировку совершать больше тридцати прыжков с высокой вышки — для него обычная практика. Один заваленный прыжок — и он уже анализирует свою ошибку. Он больше ее не совершит. Следующие двадцать девять будут идеальными. Матео вскакивает на ноги, берет полотенце, шагает к лестнице и снова начинает свой подъем.

Поглощая огромный, богатый протеинами завтрак в буфете «Аква-центра», он пытается объяснить Эли, как нужно вытягиваться в конце «большого прыжка из передней стойки», который тот старается выполнить уже несколько месяцев.

— Вся хитрость заключается в том, чтобы вытянуться, как только твоя макушка оказывается на уровне трехметровой вышки, — говорит он между поеданиями яичницы на тосте. — Если будешь ждать, пока окажешься с ней на одном уровне, слишком опоздаешь — потому что, на самом деле, на одном уровне с ней будут твои глаза.

— Но как тогда узнать, что твоя макушка на одном с ней уровне? — Эли в отчаянии тычет вилкой в тарелку. — Ты используешь какую-то визуальную метку или что?

— Это можно определить, смотря вниз, — отвечает Матео. — В этом все дело: ты должен держать голову прямо, но при этом не отрывать взгляд от воды.

— Привет. — К ним приближаются Аарон и Зак, несущие одинаково заставленные подносы, которые они с грохотом ставят на стол.

— Перес говорит, что если в эти выходные мы все окажемся в первой пятерке, то он вечером вывезет нас в город! — с улыбкой заявляет Аарон.

— И куда же, в бар? — У Эли отвисает челюсть.

— Ага, наверное!

— Это он тебе сказал? — Матео бросает на Аарона скептический взгляд. — Перес разрешит нам пить? Я так не думаю.

— Я был там. Он сказал: «Вечер в городе», — встревает Зак. — Что, по-твоему, значит это выражение?

— Круто! — Лицо Эли быстро озаряется. — Первая пятерка — мы же это можем, да, парни?

— Значит то, что как минимум двое из нас должны выиграть медаль, — замечает Аарон.

— Ха! Да Мэтт выиграет золото! — парирует Эли.

Лицо Зака тут же мрачнеет.

— Какого черта ты все время полагаешь, что Мэтт…

— Да любой из нас может выиграть золото, — быстро произносит Матео, чувствуя, как жар приливает к его щекам. — Сегодня я перекручивал прыжки.

— Но ты до сих пор единственный, кто делает «большой из передней стойки»… — начинает спорить Эли.

— Дело не только в этом прыжке, идиот! — Зак швыряет горошину в лицо Эли.

— Я считаю, что мы все можем попасть в первую пятерку, с легкостью, — замечает Матео.

— Ага. Золото, серебро, бронза. — Аарон показывает на Матео, на себя, а потом на Зака.

— О, мечтать не вредно, приятель! — Зак, смеясь, пинает Аарона под столом.

— А как же я? — возражает Эли.

— Пятый! — торжествующе восклицают двое остальных ребят.

Матео ловит взгляд Эли и быстро кивает. Будучи почти на год старше Матео, Эли всю жизнь обучался дома — единственный ребенок в семье, избалованный и изолированный истово опекающими родителями, которые живут ради его прыжков. В результате, он часто ведет себя моложе своего возраста и сильно обижается на насмешки.

К счастью, Зак слишком занят разглядыванием своей еды, чтобы и дальше его подкалывать.

— Не могу поверить, что мне придется есть это дерьмо еще тринадцать месяцев. — Он поднимает ложку с овсянкой, и та стекает обратно в миску. У обоих его родителей имеется избыточный вес, и в последние месяцы он начал раздаваться вширь, поэтому его посадили на строгую диету с низким содержанием жиров. — После Олимпиады я буду целый месяц, каждый день, есть в Макдональдсе, клянусь.

— Ради Биг-Мака и картошки фри я бы убил, — с улыбкой соглашается Матео. — Шоколадный молочный коктейль, яблочный пирог, маффины с черникой…

— Пиво! — добавляет Аарон. — И не только ради того, чтобы отпраздновать чертову медаль! Говорю вам, я так нажрусь. Как тогда после чемпионата мира, когда Зак протащил в номер джин, и мы… — Он в недоумении замолкает, видя, как Матео яростно жестикулирует, перерезая ладонью собственное горло.

— Ну что ж! — Перес пугает Аарона своим появлением из-за спины и присоединяется к ним за столом. Низкий, стройный и жилистый, он слишком знаком им своим обычным черным спортивным костюмом, россыпью свистков, ключей и беджиков, висящих на шее. — Надеюсь, парни, вы обсуждаете свои прыжки. Всего три дня осталось до Национального чемпионата. Нам всем нужна чистая победа. — Он откидывается на спинку пластикового стула, складывает руки и пронзает каждого взглядом. Узкие глазки кажутся почти черными на вечно загорелом обветренном лице.