О с Г 2 (СИ) - Дроздов Анатолий Федорович. Страница 5

Он поклонился. Флоранс прикусила губу.

— Что ж! — сказала язвительно. — Если вы так недоступны, граф, я передаю приглашение лично. Сегодня вечером в восьмом часу я жду вас у себя. Извольте быть! Если не знаете, как меня найти, лакеи покажут!

Она гордо задрала подбородок и вышла.

— Не поверила ни одному твоему слову! — сказал Хорхе после того, как захлопнулась дверь.

— Наплевать! — отозвался Сергей.

— Ты, в самом деле, выбросил приглашение?

— Прочел и порвал.

— Зря, — не одобрил Хорхе. — В кружок принцессы мечтают попасть многие.

— Разумеется! — сказал Сергей. — Они — в члены ее кружка, она — в кружок их членов.

— Пошляк! — сморщился канцлер. — Между прочим, у Флоранс нет любовника. И не было.

— Да шо ви говорите?! — усмехнулся Сергей. — Откуда сведения? В спальне принцессы дежурили?

— Осел! — разозлился Хорхе. — Ты хоть бы для приличия вникал в жизнь двора! Закопался в своих бумагах. Это дворец! Здесь даже мышь, если проскользнет в чью-то спальню, назавтра станет предметом обсуждения. Что ты себе позволяешь? Сосунок! Думаешь жизнь просидеть за моей спиной? Мне шестьдесят три года! Если завтра умру, что станет с тобой? Кому будешь нужен?! Король стар и болен, а у Флоранс в гостиной каждый вечер сидит наследник. Он обожает старшую сестру. Ты собираешься заводить полезные знакомства или нет? Сколько можно учить? Слушай приказ! Сегодня же пойдешь к принцессе и постараешься ее очаровать! Ее и наследника! Понял?

— Да, милорд! — поклонился Сергей…

К Флоранс он явился с опозданием — из вредности. Скользнув в приоткрытую лакеем дверь, Сергей примостился на первом же свободном стуле и осмотрелся. В гостиной находилось человек двадцать, мужчины и женщины, и все, как определил Сергей, лет шестнадцати — восемнадцати. Скорее всего, пажи и фрейлины принцессы. Детский сад. Флоранс в ее двадцать два года, наверное, казалась этим юным созданиям умудренной жизнью дамой. О Сергее с его неполным тридцатником и говорить нечего — дедушка. Среди гостей обнаружился и наследник — тонкий юноша с едва заметным пушком на верхней губе. Он сидел рядом с сестрой, внимая разряженному придворному, который декламировал нечто заунывное.

Появление Сергея осталось незамеченным. Только Флоранс сверкнула гневным взором в его сторону. Сергей сделал вид, что не заметил. Плевать ему на ее гнев, как на этих вертопрахов и бездельников! Какая от них польза? Только и умеют, что жрать и трахаться. Мусор, балласт, раковая опухоль на теле империи.

Для злости у Сергея были основания. После полудня пришла весть: убит курьер канцлера — третий в этом году. Курьера нашли неподалеку от Киенны, раздетого и обобранного до нитки — типа пал от рук разбойников. Однако никто в ведомстве Хорхе заблуждался насчет истинных причин этой смерти. Так близко к столице разбойники не шалили. Заговорщики в очередной раз показали зубы. Перехваченное послание они не прочтут — зашифровано, но работа встанет на несколько дней. Курьеров нужно отправлять в сопровождении охраны, а это распыление сил и средств. У погибшего осталась семья…

Сергей почти не слушал чтеца. Что-то о любви и страданиях — неуклюжее и корявое. У Рея стихи хоть грамотные. Делом бы занялись! В пограничных частях не хватает офицеров. Показали бы себя вместо того, чтобы в приемных штаны протирать! Ингрийцы повадились ходить в набеги, требуется гонять горцев. Глядишь, и прониклись бы служением империи!

Чтец закончил декламировать и поклонился. Слушатели восторженно зааплодировали. Сергей скривился. Флоранс это заметила.

— Вам не понравились стихи Бастиана, граф?

— Да! — подтвердил Сергей, вставая.

Десятки глаз уставились на него с осуждением.

— Почему?

— Один поэт на моей родине как-то сказал: «Я допускаю, что стихи могут быть без ритма, я допускаю, что стихи могут быть без рифмы, я допускаю, что стихи могут быть без смысла, но нельзя, чтобы все сразу в одном стихотворении».

Бастиан покраснел и шлепнулся на стул.

— Вы хотите сказать, граф, — нахмурилась принцесса, — что знаете стихи лучше?

— Разумеется, Ваше Высочество.

— Прочтите!

Сергей помедлил. Чем их пронять?

Зову я смерть. Мне видеть невтерпеж

Достоинство, что просит подаянья,

Над простотой глумящуюся ложь,

Ничтожество в роскошном одеянье,

И совершенству ложный приговор,

И девственность, поруганную грубо,

И неуместной почести позор,

И мощь в плену у немощи беззубой,

И прямоту, что глупостью слывет,

И глупость в маске мудреца, пророка,

И вдохновения зажатый рот,

И праведность на службе у порока.

Все мерзостно, что вижу я вокруг,

И это наша Родина, мой друг![1]

Последнюю строчку Сергей сознательно изменил: нечего развешивать любовные сопли! Когда он кончил читать, в гостиной воцарилась тишина. Присутствующие смотрели в пол. Первой опомнилась хозяйка.

— Это вы сочинили?

— Нет, Ваше Высочество! Великий поэт страны, где я жил. Его звали Вильям Шекспир.

— Так это не о Киенне? — обрадовался наследник.

— Да, Ваше Высочество! — подтвердил Сергей. «Хотя чем Киенна лучше Англии времен Елизаветы?» — добавил мысленно.

— Какие еще стихи Шекспира вы знаете?

— Вообще-то он сочинял пьесы, — ответил Сергей. — Очень хорошие. Я видел их на сцене.

— С ними можно ознакомиться?

— Стоит только пожелать.

— Желаем! — сказал принц.

— Тогда подождите, ваше высочество! Я скоро!

Выбравшись из гостиной, Сергей прошел коридором в крыло канцлера и спустился в подвал. Как-то он обнаружил там груды книг — провалившийся проект Миссии. По чьей-то «светлой» идее на Земле перевели на общеимперский произведения земных классиков, издав их на Гее. Только не подумали, что на Гее некому это читать. Другая жизнь, интересы… Книги мертвым грузом осели в подвале. Сергей как-то забрел сюда и запомнил, что Шекспир здесь встречался.

Подсвечивая себе экраном комма, он порылся в стопках и вытащил томик в кожаной обложке. «Ромео и Джульетта»… «Гамлет» или «Макбет» пришлись бы более к месту, но перебирать пыльную груду желания не было. Сойдет! Сергей смахнул пыль с обложки и пошел обратно.

— Вот! — сказал, вручая томик принцессе.

— О чем пьеса? — заинтересовалась Флоранс.

— О любви.

— Замечательно! — обрадовалась она. — Читайте!

— Я? — удивился Сергей.

— Конечно! — подтвердила она. — Кто же еще? Вы ведь хвалили Шекспира!

«Попал!» — подумал Сергей…

К концу второго акта голос его захрипел, и изящная ручка, затянутая в темно-синий бархат, поставила перед ним кубок с вином.

— Нет, Ваше Императорское Высочество! — возразил Сергей. — Я голоден и опьянею. Язык станет заплетаться. Может перенести читку на завтра?

— Мы хотели бы дослушать! — возразил принц. Придворные дружно закивали. — Мы лучше подождем, пока вас накормят. Что у нас есть на кухне, Жюль?

— Ужин еще готовится, — доложил лакей. — Разве что печенье.

— Молоко найдется? — спросил Сергей.

Лакей кивнул. Принц улыбнулся, а придворные, как по команде, захихикали. Взрослые люди не пьют молока. Чудит граф!

— Пусть его вскипят! — сказал Сергей. — И не забудьте мед…

Жюль явился скоро. Они поставил перед Сергеем поднос с исходящим паром кувшином, кубком и вазочками. Сергей зачерпнул ложкой густой мед, плюхнул его в кубок и залил молоком, с удовлетворением заметив, как в кубок скользнула жирная пенка. Размешав, он пригубил и нашел, что это хорошо. Всем своим видом демонстрируя несравненное удовольствие, Сергей ел печенье, запивая его горячим молоком с медом. Осушив кубок, он сделал себе вторую порцию.

— Можно? — раздалось над ухом, и знакомая ручка в синем бархате схватила кубок.

— Вкусно! — заметила Флоранс, отпив. — Очень!

— Гм! — заметил принц. — А мне можно попробовать?

Сестра поднесла ему кубок. Наследник отпил, покатал жидкость во рту и приложился снова. Хорошенькая фрейлина, сидевшая рядом с принцем, не сводила с него глаз. Принц ополовинил кубок и протянул ей. Она радостно схватила.